Книга Десант стоит насмерть. Операция "Багратион" - Юрий Валин

— Verdammte Sumpf,[76]— ответил Женька, подхватывая с земли свой карабин.

— Was ist es?![77]— крикнули левее осин.

Похоже, немцев было много, и вступать в диалог смысла не имело. Коваленко яростно взмахнул рукой, указывая направление отхода. Мимо Землякова проскочили проводники, Женька завозился, срывая с убитого немца ремень — тут самого снесло, как «КамАЗом» — командир молча увлек прочь. Пролетели полянку, впереди бежал квадратный Нерода — волок на спине тело автоматчика. Сзади что-то орали немцы — фиг расслышишь, одни ветви шуршат. Коваленко оглянулся на прикрывающего отход группы Незнамова:

— Поливать не вздумай!

Немцы начали стрелять позже — опергруппа уже хлюпала по болоту, благополучно уходя за островки…

Привал случился, когда до искомых Жаб оставалось версты две. Непонятно, как Михась углядел крошечный, но вполне приличный островок, где даже шалаш обнаружился. Уже окончательно стемнело, ощупью выгребли из ветхого убежища гнилое тряпье, устроились…

— Фазенда, однако, — сказал Нерода, нарезая смутно белеющее сало. — Мишка, бывал здесь, что ли?

— Михась я, — пробурчал юный следопыт. — А будан старый, черновский. Котел тут вот был — няма.

— Прибрал кто, кому нужнее, — предположил Незнамов. — Обойдемся без горячего. Вечер и так теплый.

— Да вообще тропический, — согласился, вытирая потную шею, Земляков. — Михась, стреляешь ты снайперски.

— Чаго? Я ж не перши стрелял, — насторожился Поборец.

— Товарищу Огру показалось, что ты немца прямо сквозь него заваливать намереваешься, — хмуро пояснил Коваленко. — Перекусим и подведем итоги.

— Так вот они, итоги. — Нерода ломал шоколад, унаследованный от упокоившегося в трясине автоматчика. — В очередной раз убеждаемся, что у нашей страны есть два союзника: армия и партизаны.

— Флот тоже ничего, — сказал Женька. — Особенно когда наши альбатросы на берег слетают и делом занимаются.

— Не сомневаюсь, — старлей усмехнулся. — Выйдем к морю, присоединим мореманов к тосту. А пока крейсера в резерве оставим, а, товарищ майор?

— Болтуны. — Коваленко взял бутерброд. — Итоги дня у нас неважные.

Кроме шоколада, с прыткого автоматчика поимели приличный ствол, четыре магазина, снаряжение и неглаженый, чуть подпорченный пулевой дыркой комплект формы — имелась вероятность, что маскарад может понадобиться в будущем. Лично товарищ Земляков обогатился немецким штык-ножом и внушением от командира за несвоевременную тягу к перевооружению. Вот со стратегическими успехами было похуже: полдня потеряли, пришлось идти вокруг, через Жабы. Опытный Петя Бородич данный хутор и окрестности знал, уверял, что проскочить вполне можно. Далее останется пройти версту по насыпи-дамбе между озерцом и топью, потом лес, там вздохнуть можно будет. Молчаливый Поборец местность тоже знал, но предложил идти через Горожу и Зеленицкий лес. Там можно будет в бригадный лагерь зайти, обстановку узнать. План у мальчишки был оригинальный, но закладывать этакий круг, дважды переходя проселок и большак, было незачем. Да и обстановку оперативники знали несколько точнее оставшихся в Зеленицком лагере партизан.

* * *

На рассвете двинулись в путь. Лично у самого толмача с немецко-фашистского настроение было не очень — за ночь левый глаз ощутимо заплыл. Комары здесь были ни при чем — немецкий ранец, точнее, его пряжка, лик товарищу младшему сержанту подпортил. Пустяковая вроде царапина, а раздуло — купание в болоте посодействовало. Нет, не лечебные грязи у Жаб.

Землякову было объявлено, что он человек сугубо интеллигентный, отсюда ранимость, девичья нежнокожесть и полное пренебрежение элементарными мерами санитарии. Обработать ссадину нужно было.

Ага, обработать. Проверенный предками метод обеззараживания ссадин-царапин Женька, конечно, знал, но на физиономии оно как-то применять не хотелось…

В общем, с глазом было неприятно. Рассосавшиеся к рассвету комары, почти затихшая канонада почему-то тоже беспокоили. Женька брел за мрачно нахохлившимся Михасем, вокруг хлюпало, туман все не рассеивался.

На сушу опергруппа выбралась, когда в туманном молоке начали угадываться деревья. Бойцы двинулись краем влажного орешника.

— Вон они, Жабы. Пустые, — показал рукой Петька.

Женька разглядел смутный силуэт колодезного журавля. Дальше угадывалась печь сожженной хаты. Тишина стояла полная — даже птиц не слышно.

Наблюдали долго — было тихо, никаких признаков противника и вообще кого-то живого.

— Большая стояла деревня-то? — спросил Нерода — похоже, старлею тоже было несколько не по себе.

— Восемь дворов, — сказал Петр, поправляя висящий на шее автомат.

— В лес успели уйти?

— В азерцо, — спокойно пояснил Поборец. — Мужыков у клеци стреляць начали, бабы с детями побегай. На берагу всех дострелили и в ваду.

— Вот зверье, — Нерода кривился, словно от зубной боли. — Ладно, свое получат. Двигаемся, товарищ майор?

Коваленко кивнул:

— Идем с полной осторожностью. Если что, сразу отходим.

— Можа сразу по другой стороне обойдем? — вдруг пробормотал Поборец.

— Ты чаго, Михась? — удивился старший проводник. — Веска пустая, ну? Чаго трусовать?

Мальчишка мялся, а бойцы двинулись вперед, Земляков с недоумением обошел суеверного Михася. Вроде не трус парень. Понятно, уничтоженные хутора бодрости духа не прибавляют. Ладно, деревенские ребята. Фольклор, верования, домовые с утопленниками — глушь ведь какая.

…Тишина, шуршание росистой травы под ногами. Шли околицей — колья сгнившей изгороди торчали останками могильных крестов. Дальше угадывалась заросшая улица, за буйной крапивой таились старые пожарища. Темная крыша уцелевшего хлева…

Муторно — есть такое странное слово. Идешь, и именно оно и есть. Муторно. Женька машинально скинул с плеча ремень, взял карабин в руки и принялся вспоминать, есть ли в немецком языке синоним этой самой муторности. Идущий впереди Незнамов перекинул пулемет — стволом на призрак деревни. Заразная она, муторность, что ли…

Туманные Жабы благополучно заканчивались. Мертвая улица-дорога сворачивала в сторону, к угадывающейся насыпи-дамбе. Петя-проводник обогнул последний кол, оглянулся. Коваленко тоже оглянулся:

— Подтягиваемся, бойцы. Веселее…

— А…

Женька машинально оглянулся: Поборец со страдальческим выражением на лице то ли приседал, то ли пытался вскинуть винтовку…

Взрыва Женька не слышал, лишь уловил тень вспышки за спиной…

…Мины было две. На обычную противопехотную Schuetzenmine 42[78]наступил Петя Бородич — взрыв оторвал ему ступню правой ноги и отбросил проводника на командира группы. Кто из них, падая в заросший кювет, зацепил проволоку-растяжку второй мины, значения не имело — через четыре секунды вышибной заряд шпрингмины[79]сработал, просидевшая в белорусской траве один бог знает сколько времени смерть вспрыгнула на метровую высоту и лопнула шрапнелью…