Книга Все мертвые обретут покой - Джон Коннолли

— Все это дела давно минувших дней, — начал он. — Большинство людей предпочло бы не ворошить прошлое.

— А вы относитесь к этому большинству?

Он с улыбкой пожал плечами.

— Я занимаю определенное место в этой общине, у меня в ней своя роль. Здесь прошла почти вся моя жизнь, за исключением лет, проведенных в колледже и на практике в Ричмонде. Отец полвека, до самой смерти, практиковал в этих местах.

— Он был врачом, как я понимаю.

— Врачом и медэкспертом, консультантом, юрисконсультом и даже заменял дантиста в его отсутствие. Он делал все. Убийства очень сильно на него подействовали. Он проводил вскрытие, и, как мне кажется, не мог потом забыть об этом даже во сне.

— А где находились в то время вы?

— Я работал тогда в Ричмонде и жил то там, то в Хейвене. Произошедшее мне известно, но я предпочел бы не касаться этой темы. Четверо детей погибли ужасной смертью. Пусть покоятся с миром, зачем ворошить прошлое.

— Вы помните Кэтрин Деметр?

— Я знал это семейство, но Кэтрин была значительно моложе меня. После окончания школы, насколько я помню, она покинула эти места и, как мне кажется, больше сюда не возвращалась, кроме как на похороны родителей. Она в последний раз побывала здесь тому назад лет десять, не меньше. После этого родительский дом был продан. Сделка совершалась под моим контролем. Почему вы считаете вероятным ее приезд сюда? Здесь нет ничего, что могло бы ее привлечь, во всяком случае, ничего хорошего.

— И, тем не менее, это вероятно. Она несколько раз звонила сюда в начале этой недели, и с тех пор ее больше не видели.

— Основание недостаточное для такого вывода.

— Да, — согласился я, — пожалуй, вы правы.

Он покачал в руках стакан и удовлетворенно наблюдал за движением янтарного напитка. Затем его взгляд сквозь стекло сосредоточился на мне.

— А что вы можете рассказать мне о Аделейд Модин и ее брате?

— Могу сказать, что, на мой взгляд, ничто не давало повод заподозрить их в детоубийстве. Их отец был несколько странным, филантропом в своем роде. Большая часть денег после его смерти оказалась вложенной в трастовый фонд.

— Он умер до убийств?

— Да, за пять или шесть лет до этого. Он распорядился, чтобы процент с его трастовых вложений бессрочно распределялся среди определенных благотворительных учреждений. С тех пор число таких учреждений, получающих пожертвования, значительно возросло. Я с небольшим комитетом курирую деятельность траста, поэтому знаю об этом.

— А его дочь и сын — он их обеспечил?

— Да, и очень неплохо, насколько мне известно.

— Что стало с их деньгами и собственностью после их смерти?

— Администрация штата собиралась перевести собственность и капитал в пользование штата, но мы выступили в интересах горожан, и в результате достигнутого соглашения земля была продана и все средства включены в трастовый фонд, причем часть капиталов фонда пошла на финансирование новых проектов в городе. Поэтому у нас теперь хорошая библиотека, современно оборудованная канцелярия шерифа, прекрасная школа и отлично оснащенный медицинский центр. Город имеет не так уж много, но это немногое — заслуга фонда.

— Значит все, что получил город, и хорошее и плохое, стало следствием четырех детских смертей, — заключил я. — Не могли бы вы рассказать мне что-либо еще о Аделейд Модин и ее брате Уильяме?

— Все давно в прошлом, я же сказал, — губы Хайамза слегка дрогнули... — И мне бы не хотелось в него углубляться. Я знаю Модин постольку поскольку. Это было состоятельное семейство, и брат с сестрой посещали частную школу. Мы очень мало общались.

— А ваш отец знал эту семью?

— Мой отец принимал и Уильяма и Аделейд. Помню один любопытный факт, но он едва ли окажется вам полезен. Аделейд — одна из близнецов. Ее брат-близнец умер в утробе матери, и вскоре после родов мать умерла от осложнений. Смерть этой женщины поразила внезапностью. Она была очень крепкой физически и властной. Мой отец полагал, что она всех нас переживет, — он пригубил стакан, и взгляд его стал острее. — Мистер Паркер, вы знаете что-либо о жизни гиен?

— Крайне мало, — признался я.

Так вот, у пятнистых гиен часто рождаются двойни. Щенки к моменту появления на свет очень хорошо развиты: у них имеется волосяной покров и острые резцы. И практически всегда один из щенков-близнецов нападает на другого, иногда это происходит еще в утробе. Чаще всего второй близнец в результате погибает. Обычно победителем выходит женская особь, и если она произошла от доминантной самки, то и сама начинает главенствовать в стае. Это матриархальная культура. У зародышей женских особей пятнистых гиен уровень тестостерона выше, чем у взрослых самцов, и еще в утробе самки имеют характеристики самцов. Даже во взрослом состоянии животных бывает сложно различить.

Он поставил стакан на стол.

— Мой отец был страстным натуралистом-любителем. Его всегда привлекала жизнь животного мира. И, как мне кажется, ему было интересно находить соответствия мира людей и животных.

— И у Аделейд Модин он замечал такое соответствие?

— Возможно, в какой-то степени. Он был не в восторге от нее.

— А в период смерти брата и сестры Модин вы были здесь?

— Я вернулся в Хейвен вечером накануне того дня, когда было найдено тело Аделейд Модин, и присутствовал при вскрытии. Называю это чудовищным любопытством. А сейчас прошу меня извинить, мистер Паркер, мне нечего больше вам рассказать, и меня ждет работа.

Он прошел со мной до выхода и открыл сетчатую дверь, выпуская меня.

— А вы, мистер Хайамз, не очень стремились помочь мне в поисках Кэтрин Деметр.

Он тяжело вздохнул.

— Кто направил вас ко мне, мистер Паркер?

— Ваше имя упомянул Элвин Мартин.

— Мистер Мартин достойно, ответственно служит городу, но он недавно в этих краях, — сказал Хайамз. — Я единственный юрист в городе, мистер Паркер. И в разное время порог моей конторы переступали все жители этого города, независимо от цвета кожи, финансового положения, религиозных и политических убеждений. Не стали исключением и родители погибших детей. О том, что здесь произошло, мистер Паркер, мне известно очень много, значительно больше, чем мне того хотелось бы и, конечно же, намного больше тех сведений, какими я вправе с вами поделиться. Извините, но на этом наша беседа заканчивается.

— Понятно, но скажите мне еще одну вещь, мистер Хайамз.

— Слушаю вас, — усталым голосом проговорил он.

— На этой улице живет и шериф Грейнджер?

— Да, шериф Грейнджер — мой сосед справа. Кстати, на мой дом ни разу не покушались грабители. Несомненно, сыграло роль наше с шерифом соседство. До свидания.

Стоя за сетчатой дверью, он наблюдал, как я сел в машину и уехал. В доме шерифа свет не горел, и двор был пуст, как я успел заметить, проезжая мимо. На обратном пути меня застал дождь. Сначала по ветровому стеклу застучали редкие капли, но при въезде в город он встретил меня сплошной стеной. Сквозь мутную пелену дождя тускло просвечивали огни мотеля. На пороге стоял Руди Фрай, вглядываясь в лес и густеющую за ним темноту.