Книга Неправое дело - Фред Варгас

Марк дунул в бутылку.

– И старый призрак тоже исчез, – сказал он.

– Да, – Луи кивнул.

Он прошелся по тесному номеру и встал у окна. Было начало третьего ночи. Матиас прикорнул на одной из кроватей.

– Нужно узнать, что это за парочка, – вдруг сказал Луи.

– Думаешь, она действительно существует?

– Да. Когда мы ее найдем, то увидим, правда это или лажа. И кто автор стишка – простой доносчик или убийца, который размахивает у нас перед носом красной тряпкой. Здесь нам наверняка кто-нибудь подскажет имя любовницы Гаэля.

– Дарнас?

– Нет, Дарнас догадывается, но не знает. Нам нужен такой человек, который следит за всем, что происходит, с пользой для себя.

– Мэр?

– Шевалье, конечно, не ангел, но и не помойная крыса. Если бы он умел добывать информацию, то не опустился бы до копания в мусоре своего соперника. Нет. Я говорю об этом мерзавце Бланше.

– Так он тебе все и выложит.

– А почему бы и нет?

Луи повернулся. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом взял куртку и не спеша надел ее.

– Ты со мной?

– А ты куда? – вяло спросил Марк.

– К Бланше, куда же еще.

Марк оторвал взгляд от бутылки. На веке у него остался красный след.

– В такой час? Ты спятил?

– Мы здесь не для того, чтобы беречь его сон. Два убийства – уже перебор. В этом городишке людей просто истребляют.

Луи зашел в ванную, Бюфо брать не стал, захватил со стола бумаги и сунул их во внутренний карман.

– Давай быстрей, – сказал он. – Тебе ничего другого не остается, потому что если Бланше прикончит меня, пока ты дрыхнешь в гостинице, тебя до конца дней будет мучить совесть, а тогда плакали твои Средние века.

– Бланше? Ты его подозреваешь? Вот так, ни с того ни с сего, только потому что у него рожа противная?

– А по-твоему, такая рожа – это нормально? И чего ты вообще о ней начал? Что ты в этом понимаешь?

– Ты меня достал! – крикнул Марк, вскакивая.

Луи стоял рядом и спокойно глядел на него. Потом поправил воротник его куртки, распрямил ему плечи и приподнял подбородок.

– Так лучше, – проговорил он. – Прими-ка воинственный вид. Давай, так чтобы стало страшно. Не вечно нам тут торчать!

Марк сожалел, что ввязался в эту историю. Сидел бы сейчас в тепле у себя в Лачуге в Париже и занимался XIII веком. Гот эпохи меровингов просто сбрендил. Однако Марк все же попытался напустить на себя угрожающий вид. Будь он мужчиной, было бы проще. Да ведь он и есть мужчина, так в чем же дело.

Кельвелер покачал головой:

– Представь что-нибудь отвратительное. Я имею в виду не еду и не жабу, что-нибудь покруче.

– Избиение альбигойцев Симоном де Монфором.

– Ладно, – вздохнул Луи. – Ну вот, уже неплохо, почти убедительно. Пока будем там, все время думай об этом Симоне. Захвати его, – прибавил Луи, указывая на уснувшего Матиаса. – Лишним не будет.

XXVI

Луи несколько раз постучал в двери Бланше. Марк был напряжен, мускулы так и ходили у него по спине. Все подробности альбигойской бойни вставали в его памяти, в руке он сжимал бутылку пива, засунув палец в горлышко. Матиас не стал ни о чем спрашивать, он держался в тени, огромный, в сандалиях на босу ногу, неподвижный и бодрый. За дверью послышался шум. Дверь приоткрылась на цепочке.

– Позвольте войти, Бланше, – сказал Луи. – Гаэля сбросили со скалы, надо поговорить.

– А я тут при чем? – спросил Бланше.

– Если хотите занять пост мэра, вам стоит вмешаться.

Бланше отворил дверь и смотрел враждебно, с недоверием и любопытством:

– Если он умер, то спешить незачем.

– В том-то и дело, что не умер. Он сможет заговорить, если выкарабкается. Видите, в чем штука?

– Нет. Я здесь ни при чем.

– Разрешите пройти. Не стоять же нам всю ночь на пороге. Здесь не очень уютно.

Бланше кивнул. Как недавно в кафе, он принял вид слегка грубоватого, но все же славного малого. Марк подумал, что рост Матиаса и стальной взгляд Луи сыграли тут свою роль. Бланше впустил их в небольшой кабинет, указал на стулья, а сам уселся за широким столом с золочеными ножками.

Луи сел напротив, скрестил руки, вытянул длинные ноги.

– Итак? – начал Бланше. – Гаэля столкнули? Если бы вы не явились сюда рыться в дерьме, этого бы не случилось. Это на вашей совести, Кельвелер. А теперь козла отпущения ищете?

– Кажется, в хижине на мысе Вобан пряталась какая-то парочка. Мне нужно знать имя любовницы Гаэля. Итак, скорее, Бланше, имя.

– Я что, обязан его знать?

– Да. Потому что вы подбираете все, что под руку попадется, – при случае пригодится, чтобы заработать голоса. Я был бы очень разочарован, если бы вы его не знали.

– Ошибаетесь, Кельвелер. Я хочу стать мэром, я этого не скрываю, и я им стану. Но я пойду прямым путем. Всякие истории мне ни к чему.

– Неправда, Бланше. Ты шепчешься по углам, обливаешь грязью одних, клевещешь на других, ты очерняешь, брызжешь ядом, настраиваешь людей друг против друга, ты отмеряешь, прикидываешь, варишь свое зелье, а когда оно поспеет, тебя изберут. Начав в Пор-Николя, ты метишь выше. Но ты уже слишком стар для таких дел, пора на покой. Итак, имя любовницы Гаэля? Поторопись, и без того уже двое погибли, я хочу спасти третьего, если ты не против.

– Особенно если это ты сам?

– Им могу быть и я.

– А с чего я стану вам помогать?

– Если не поможешь, я поступлю как ты, завтра же все расскажу. Я тоже умею красиво рассказывать. Будущий мэр, который не помог правосудию, – это вызовет скандал.

– Я тебе не нравлюсь, Кельвелер?

– Да, не очень.

– Так чего бы тебе не повесить на меня эти убийства?

– Потому что, к сожалению, их совершил не ты.

Бланше улыбнулся. Даже почти расхохотался:

– Ну и тупой же ты, Кельвелер. Значит, ты ищешь любовницу Гаэля?

Бланше тихо засмеялся:

– Если правосудие вершат молодчики вроде тебя, преступный мир может спать спокойно.

Марк нахмурился. Луи терял преимущество. И потом это перетягивание каната казалось ему жалким и скучным. Похоже на смену фигур в танце. За одну минуту они перешли от ледяного «вы» к задиристому «ты». К чему устраивать такой шум среди ночи ради ответа на один вопрос. Он глянул на Матиаса, но Матиас, стоявший у стены, был очень серьезен. Он выжидал, опустив руки, внимательно глядя из-под светлой копны волос, как охотник-собиратель, готовый броситься на медведя, забравшегося к нему в пещеру. Марк почувствовал себя в одиночестве и стал думать об альбигойцах.