Книга Бриллианты вечны - Ян Ланкастер Флеминг

Спустя десять часов после вылета из Лос-Анжелеса они уже подлетали к «Ла Гвардиа», и самолет начал разворот над морем перед посадкой.

Было воскресенье, восемь часов вечера, но несмотря на это, у самолета их ждал сотрудник аэропорта, который провел их через боковой вход в комнату, где сидели, дожидаясь их прихода, два молодых человека — один от «Пинкертонов», а второй — из Госдепартамента. Пока они беседовали с ними о том, как прошел перелет, прибыл их багаж, их опять вывели через боковую дверь на служебную стоянку, где с работающим мотором и опущенными шторами стоял шикарный коричневый «понтиак».

Несколько часов они провели в квартире сотрудника «Пинкертонов», пока в четыре часа дня, с разрывом в пятнадцать минут, не поднялись по крытому трапу на борт огромного корабля и не скрылись за запертыми дверями своих кают на одной из верхних палуб.

Однако никто не обратил внимания, что когда Тиффани Кейс, а через пятнадцать минут после нее — Джеймс Бонд, входили под навес трапа, один из докеров быстрым шагом направился к телефонной будке рядом с таможней.

А через три часа черный седан высадил у пирса двух американских бизнесменов, которые едва успели пройти паспортный контроль и таможню и подняться на борт, прежде чем корабельные громкоговорители оповестили провожающих, что им пора покидать корабль.

Один из бизнесменов был моложавым человеком с приятным лицом и челкой слишком рано поседевших волос, выбивавшейся из-под широкополой шляпы в водонепроницаемом чехле. Его имя, согласно табличке на саквояже, было Б. Киттеридж.

Второй был крупным, склонным к полноте мужчиной с затравленным взглядом маленьких, спрятавшихся за толстыми линзами очков, глазок. Он обильно потел и постоянно вытирал лицо и шею большим носовым платком.

На его чемоданчике была табличка с именем В. Уинтер, а ниже красными чернилами была написана его группа крови...

22. Любовь и беарнский соус

Ровно в восемь часов вечера басовитый рев корабельной сирены «Куин Элизабет» заметался между небоскребами Манхэттена, побился об их задрожавшие стекла. Буксиры вытащили огромный лайнер на середину акватории порта, поставили его носом к выходу из бухты, и, осторожно набрав скорость в пять узлов, он начал свой дальний путь.

Предстояло еще высадить лоцмана у Амброзского маяка, а затем четырехлопастные винты взобьют морскую воду до цвета сливок, и «Куин Элизабет», набрав крейсерскую скорость, поплывет по огромной дуге (от 45-й до 50-й параллели), в конце которой стоит точка под названием «Саутгемптон».

Сидя у себя в каюте, прислушиваясь к поскрипыванию дерева и наблюдая за карандашом, который перекатывался на столике между расческой и паспортом, Бонд вспомнил о временах, когда курс этого судна был другим, когда оно шло зигзагом, углубляясь даже в южную часть океана, так как надо было скрываться от немецких подводных лодок, выходивших на охоту из объятой огнем войны Европы. Конечно, любое плавание — своего рода приключение. Но сейчас, когда корабль шел под защитой радиосигналов, радара, эхолота, подобно восточному деспоту, окруженному толпой телохранителей, ничего, кроме скуки и морской болезни Бонд от этого путешествия не ожидал.

Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его с мисс Кейс. Услышав его голос, она издала нарочитый стон.

— Моряк ненавидит море, — сказала она. — Меня уже тошнит, хотя мы еще по реке плывем.

— Меня тоже, — сказал Бонд сочувственно. — Питайся драмамином с шампанским и не выходи из каюты. Мне самому надо еще два-три дня отлежаться. Я вызову к себе врача и массажиста и попытаюсь опять стать самим-собой. Да и все равно, нам обоим лучше не появляться на людях до Англии. Ведь они вполне могли нас засечь еще в Нью-Йорке.

— Ладно. Но с условием, что ты будешь мне каждый день звонить, — заявила Тиффани, и что как только можно будет, ты пригласишь меня в гриль-бар на открытой палубе, чтобы я смогла покушать икорки. Согласен?

Бонд рассмеялся.

— Ну, что с тобой поделаешь? — сказал он. — Но за это ты должна будешь вспомнить все, что знаешь или слыхала про «АВС» и о том, как работает цепочка в Лондоне. Я имею ввиду и номер телефона, и все остальное. Я потом расскажу тебе что к чему, а пока ты просто должна довериться мне во всем. Договорились?

— Конечно, — безразличным тоном ответила та, как будто все, что касалось этой стороны ее жизни, утратило для нее интерес.

Минут десять Бонд подробно расспрашивал ее, но ничего, кроме малозначащих деталей, про «АВС» не узнал.

После разговора он вызвал стюарда, заказал ужин и сел за доклад, который ему еще предстояло зашифровать и отправить этой же ночью в Лондон.

Корабль бесшумно скользил по волнам, а население его, этого небольшого города с тремя с половиной тысячами обитателей, готовилось к пяти дням жизни в море, где могло быть все, что обычно бывает в более-менее крупных людских общинах: кражи, драки, разврат, пьянство, обман, появление на свет новорожденных, попытки самоубийства и, почему бы и нет? Даже убийство.

«Куин Элизабет» плавно летела по Атлантическому океану, легкий ночной ветерок посвистывал, встречая на своем пути высокие мачты, качал радиоантенны на радиорубке, где орудовал ключом дежурный оператор.

Ровно в десять вечера он передал радиограмму следующего содержания: «АВС. Бриллиантовый дом. Хэттон-Гарден, Лондон. Интересующие вас объекты обнаружены. В случае необходимости принятия срочных окончательных решений ожидаем объявления цены в долларах. Уинтер».

Через час, когда тот же оператор вздыхал над лежавшей перед ним каблограммой из пятисот групп пятизначных цифр, адресованных «Управляющему директору „Юниверсал Экспорт“, Риджент-Парк, Лондон», из Лондон", из Лондона поступила короткая телеграмма: «Куин Элизабет. Пассажиру Уинтеру. Каюта первого класса. Необходимо срочно принять окончательное решение по поводу лучшей половины. Повторяю: лучшей половины объектов. Оплата — двадцать тысяч долларов. Другой половиной займусь лично по прибытии ее в Лондон. АВС».

Оператор нашел фамилию Уинтер в списке пассажиров, положил телеграмму в конверт и отправил ее в каюту на палубу, расположенную уровнем ниже палубы Бонда и Тиффани. В каюте этой двое мужчин, сняв пиджаки, резались в карты, и принесший конверт стюард уходя услышал, как толстяк говорил седоголовому:

— Во дела, старик! Нынче за такую ерунду готовы отвалить двадцатник! Да... ну и времена настают!

Только на третий день плаванья Бонд и Тиффани договорились встретиться и выпить по коктейлю на смотровой площадке верхней палубы, а потом пойти в гриль-бар поужинать. Днем погода была изумительной, а после обеда Бонду в каюту принесли записку, где округлым девичим почерком было написано: «Хочу встретиться сегодня. Не обмани ожиданий». Бонд сразу же потянулся к телефону.

После трех дней разлуки они явно соскучились друг без друга, Но когда Тиффани села к нему за самый дальний столик, который он специально выбрал, Бонд увидел, что она явилась во всеоружии.