Книга Напоминание старых истин - Анатолий Андреевич Ананьев

Горбатов. Все эти имена — это наша гордость, а их произведения — это наша советская классика. И, перечисляя их, я хотел только подчеркнуть, что развитие публицистики всегда было связано с именами мастеров литературы, и эта традиция заслуживает всякого поощрения и поддержки. Нельзя не упомянуть сегодня имена и таких выдающихся писателей-публицистов, как Валентин Овечкин и Георгий Радов, которые умели сочетать критическое исследование явлений действительности с партийной честностью и принципиальностью борцов-коммунистов. И опять, к чести нашей критики, следует сказать, что она высоко оценила эти мужественные выступления писателей, и это был стимул, было сделано, на мой взгляд, то нужное и важное государственное дело, которое придало новый импульс развитию этого жанра. Давайте вспомним, с каким радостным чувством было встречено всей нашей и пишущей и читающей общественностью присуждение Ленинской премии Сергею Сергеевичу Смирнову за его очерковую книгу о героических защитниках Бреста! Или присуждение Ленинской премии Василию Пескову за его страстный, проникнутый заботой к величайшему и незаменимому нашему земному богатству! Книги их и по сей день не теряют своего огромного воспитательного значения. Этими примерами мне хочется лишь подчеркнуть, что всякое настоящее дело должно замечаться и поощряться. Но к сожалению, в последнее время наметилась иная тенденция: я не могу припомнить, чтобы кто-либо из публицистов, разумеется публицистов достойных, получил бы еще столь высокую и почетную награду. Лишь книга Владимира Чивилихина, книга крайне важная и нужная, проникнутая заботой и болью об охране окружающей среды и природы, — лишь эта книга, и только со второго захода, была наконец удостоена Государственной премии имени Горького. Явление это грустное и, может быть, более чем что-либо другое говорит о нашем отношении к самому трудному и чувствительному, по-моему, жанру — к жанру публицистики. И именно потому, может быть, если и замечает сейчас критика серьезные публицистические работы, в том числе и очерки о великих стройках пятилеток, то делает это как бы нехотя, вскользь, относясь к таким работам как к чему-то второстепенному, лишь бы поставить галочку, а там и с плеч долой. Все это я говорю не только лишь исходя из своих личных наблюдений, но прежде всего исходя из нашей общей гражданской заинтересованности во всестороннем развитии этого боевого жанра.

Никто, на мой взгляд, не может пожаловаться, что периодическая печать скупо предоставляет страницы публицистам.

Но не все, что публикуется, написано добротно, на том художественном уровне, какого достигали в свое время произведения мастеров этого всегда острого, вторгающегося в жизнь публицистического жанра. Из опыта своей редакторской работы я, например, могу сказать, что все труднее и труднее становится привлекать крупных писателей к публицистическому жанру, все неохотнее берутся они за это дело, отдавая предпочтение крупным полотнам — повестям, романам, эпопеям. Понять их можно, но согласиться с таким явлением нельзя. Публицистика, а вместе с нею и огромное воспитательное и пропагандистское дело во многом теряют и привлекательность, и значимость, и силу своего художественного воздействия. От чего это происходит? Думаю, не только от того (о чем я уже говорил выше), что критика редко и неохотно замечает серьезные публицистические работы и что работы эти не получают высоких, делающих честь писателю поощрений; видимо, здесь есть и еще какие-то причшны, в которых мы как раз и призваны разобраться. Публицист, точно так же как и любой прозаик или поэт, — это личность, это мир, преломленный через свои образы и обобщения, но если о романистах или о поэтах выпущены монографии и целые исследования, то можем ли мы, не покривя душой, сказать, что есть что-либо подобное о наших ныне активно и хорошо работающих публицистах? Я затрудняюсь назвать такую статью или очерк, в котором бы всесторонне разбиралась творческая позиция и творческая личность того или иного публициста.

Надо сказать, и молодые талантливые писатели вслед за маститыми (видимо, по тем же причинам) тоже неохотно берутся за написание очерков, тогда как на смену им сейчас же угодливо предлагают свои услуги люди, мягко выражаясь, малоталантливые. Или берутся за перо далеко и далеко не подготовленные, но которым кажется, что любая тема им по плечу. Они берутся за все, совершенно не заботясь, готовы или не готовы к восприятию того или иного материала, и нельзя без сознания упрека себе и боли за наше общее литературное дело читать такие, например, строки в одной из статей первого секретаря Тюменского обкома КПСС Геннадия Павловича Богомякова: «...пришел ко мне «известный» литератор (пишет Богомяков), член Союза писателей СССР и говорит примерно следующее: о перспективах по добыче нефти в области существуют разные мнения: кто-то оценивает их слишком оптимистично, кто-то, наоборот, пессимистически. Интересно бы услышать от вас имена скептиков. Писатель жаждал живого конфликта для будущего произведения, а у меня его просьба вызвала не то чтобы недоумение — скорее чувство сопротивления такому заведомо схематическому подходу к сложнейшим психологическим процессам. Я представил себе, — пишет далее Богомяков, — огромные коллективы специалистов, сплоченные, испытанные, прошедшие и через неудачи, и через успех, выдержавшие бремя и поражения и славы, — в кого я должен был ткнуть пальцем, заклеймить расхожим, благодаря иным очеркистам, словечком «скептик» и отдать таким образом на растерзание?»

Да, как видно, такая схематическая прямолинейность и категоричность в подходе к описанию жизненных событий и фактов — не лучший помощник публициста. Его оружие — это доподлинное знание предмета, вдумчивое исследование его. Публицистике нужно отдавать всего себя, как во всяком любом и писательском и не писательском деле, или уж просто не браться за нее.

1978

2

СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЖИЗНИ

Выступление на III съезде писателей РСФСР

Мне довелось побывать на войсковых маневрах «Двина». Маневры проходили в очень тяжелых условиях, в условиях, настолько приближенных к фронтовым, что порой складывалось впечатление, будто ты находишься на войне. Бездорожье, леса, реки, метровый снег — все это приходилось преодолевать солдатам, преодолевать с боями, и я видел, как мужественно, умело и целеустремленно делали они свое ратное дело. Могучая техника подчинялась их рукам. Я не мог без восхищения смотреть на молодых парней, одетых в солдатские шинели, которые казались мне как одна семья, дружные, веселые. Взаимовыручка, чувство товарищества, помощь в нужную минуту — все это является нормой их жизни. И конечно же высокое боевое мастерство и дисциплина. Такой армии, таким воинам все по плечу, и народ может гордиться ими. Они отчитывались перед народом на этих маневрах.

Своеобразным отчетом перед партией и народом представляется мне и наш III съезд писателей. И очень