Книга Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов

карты, просунув ее в щель двери. Но мне требовалось подтверждение, что это возможно. Однако свою пластиковую карточку в щель между косяком и дверью я сунуть не смог, поскольку она была прикрыта планкой, а карточка толстовата и не гнулась. Но если применить иной, более гибкий предмет, думаю, загадка проникновения Николая в мой номер была бы разгадана. Поскольку открыть дверь с помощью пластиковой карты не удалось, я открыл ее обычным способом, приложив электронный ключ к замку, а затем прошел в номер, где компания воров‐неудачников с нетерпением поджидала окончания моих манипуляций с дверью.

— Есть у кого‐нибудь что‐то типа железной линейки? — поинтересовался я.

— Откуда? — насмешливо сказала Тропинина.

Но Женя Аксенова восприняла мои слова совершенно серьезно:

— Пилка для ногтей подойдет?

— А ну‐ка покажи, — потребовал я и протянул руку.

Женя открыла лежавшую у нее на коленях миниатюрную сумочку, покопавшись в ней, достала пилку и вложила ее мне в ладонь. Вновь выйдя из номера в коридор, я прикрыл за собою дверь, а затем просунул в щель двери пилку и, повозившись немного, протолкнул внутрь, отомкнув при этом язычок защелки. Дверь открылась. Что ж, я доказал, что попасть в номер можно без ключа. Теперь мое открытие следовало применить на практике.

Я вернулся в комнату.

— Может быть, все‐таки объяснишь нам, чем ты занимаешься? — раздражаясь из‐за моих непонятных действий, спросил Егор, и его мужественное одухотворенное лицо посуровело.

— С удовольствием, только чуть позже, — пообещал я. — А сейчас идемте за мной.

Тепляков неохотно поднялся — видимо, уже привык быть координатором во время нашей операции по проникновению в собор Санта‐Лучина, а тут командую я, — остальные, наоборот, подхватились, повскакали с мест, заинтригованные моей задумкой, и мы гурьбой вышли в коридор, и я начал воплощать свой план в действительность.

— Егор и Женя становятся на четвертом этаже с одной стороны коридора, Михаил и Мария — с другой. Вы будете изображать влюбленную парочку, — ткнул пальцем в Березина и Тропинину, — а вам, — указал на Теплякова и Аксенову, — влюбленных и изображать не надо. Спокойно обнимайтесь и целуйтесь. Если кто‐то появится, дадите знать Саше… Вас это тоже касается, — кивнул я очкастому историку и очкастой учительнице испанского. — Ты, Саша, будешь прикрывать меня. В случае если тебе подадут сигнал об опасности, сообщишь мне, и мы с тобой тогда тоже сделаем вид, будто прощаемся возле дверей твоего номера.

— Что ты задумал? — нахмурилась женщина с пегими волосами, и я впервые увидел, как ее высоко поднятые брови опустились вдруг ниже дужки очков и сошлись у переносицы.

Однако я ничего не ответил, только рассмеялся Тропининой в лицо и потащил Сашу к лестнице. Вместе с Аксеновой и Тепляковым мы поднялись на четвертый этаж, Березин и Тропинина поднялись на него же, только по расположенной на противоположном конце коридора лестнице. Когда обе парочки заняли отведенную им позицию, мы с Сашей двинулись по коридору, но не прошли и трех шагов, как стоявшие вдалеке Михаил и Мария замахали руками, подавая сигнал об опасности. Я тут же обнял Смольникову и замедлил шаг. Вскоре в коридоре показались вышедшие из лифта мужчина и женщина и, жестикулируя, пошли к нам навстречу. Говорила парочка на немецком языке, причем довольно громко, и, к счастью, не обращала на нас никакого внимания. Мужчина и женщина прошли мимо, открыли электронным ключом дверь и скрылись в номере.

— А теперь гляди внимательно по сторонам, — сказал я Саше, останавливаясь возле двери с номером 415, и быстро просунул пилку для ногтей, которую держал в левой руке, в щель между косяком и дверью. Уже испытанным мною ранее способом пошевелил пилку в щели, и она довольно легко проскользнула внутрь. Раздался щелчок, и дверь открылась.

— Ты с ума сошел, — прошипела Смольникова, когда я скользнул внутрь. — А если полиция сейчас нагрянет и застукает тебя в номере?

Я улыбнулся Саше во все свои тридцать два крепких зуба.

— На что тогда с двух сторон коридора четыре человека торчат? Да и ты здесь стой возле приоткрытой двери, в случае опасности вызовешь меня. Если же кто‐то из постояльцев отеля неожиданно выйдет из своего номера в коридор, скользнешь в номер ко мне.

Я испытывал задор и удаль, мне все казалось нипочем, словно я был заговоренный. В таком приподнятом настроении я прошел в комнату и включил свет. Нехорошо говорить плохо о покойнике, но каким Сильвестров был безалаберным в одежде и обуви, таким был и во всем остальном. В номере царил беспорядок, кругом валялась одежда, стояли пустые бутылки, на тумбочке зубная щетка, одна тапочка у двери на балкон, другая — у двери в коридор. Ладно, если я пошарю в его номере, бардака здесь больше не станет.

Я принялся быстро обыскивать номер. Начал с тумбочки, затем перешел к большой кровати и сразу же, перевернув подушку, наткнулся на старинное витое кольцо с зеленым непрозрачным камнем. Это было то самое, похищенное из Санта‐Лучины кольцо, его фотографию вместе с фотографией креста, ожерелья и других драгоценностей показывали во время репортажа по телевизору об ограблении собора. Я был готов подпрыгнуть от радости — значит, я на верном пути, вор действительно Сильвестров, и если я сейчас как следует обыщу номер, то обязательно наткнусь и на другие похищенные предметы.

С удвоенной энергией я принялся за дело. Перевернул постель на обеих кроватях, осмотрел вторую тумбочку, заглянул в тумбу под телевизором, обшарил в коридоре шкаф, обыскал ванную комнату, даже не поленился сунуть нос под ванную и в бачок унитаза, но, увы, больше никаких драгоценностей не обнаружил. Оптимизма у меня поубавилось, если не сказать, что он вовсе пропал. Но искать что‐либо дальше смысла не было — драгоценности находились либо в другом месте, либо Сильвестров спрятал их так хорошо, что мне отыскать их за неимением времени не удастся.

Прихватив кольцо, я вышел из номера и захлопнул за собою дверь. Околачивающаяся рядом Смольникова бросилась мне на шею.

— Игорь, я так переживала, что просто ужас! — проговорила она мне в ухо прерывающимся голосом. — Пойдем быстрее отсюда!

— Конечно, пойдем! — Я поцеловал молодую женщину в губы, и мы в обнимку направились в конец коридора, где маячили фигуры Аксеновой и Теплякова.

Я обернулся и махнул рукой Березину и Тропининой, давая им знак спускаться вниз.

Несколькими минутами позже все мы, за исключением изволившей почивать Аксеновой‐младшей, снова собрались в моем номере. Егор и Женя расположились на большой кровати, за ними, на маленькой, рядком — Березин, Тропинина и Смольникова. Все сидели ко мне лицом как в учебном