Книга День свалившихся с луны - Наталья Труш

Все это время Даша задумчиво рассматривала хорошо знакомый ей пейзаж за окном. Снегу вроде за эти десять дней стало меньше, а тот, что еще лежал, почернел, покрылся корочкой наста, какая образуется при таянии. Значит, и в Питер пришла весна. Еще не настоящая, больше календарная, но уже с намеком на скорое тепло.

Даша вышла в зал, где за стеклянной стеной ожидали пассажиров встречающие, и стала продираться сквозь толпу чужих людей, которым не было до нее никакого дела. Они встречали своих близких. А Даша близкой им совсем не была.

И вдруг кто-то потянул сумку у нее из рук. Даша дернула ее за ручку, обернулась, недовольная, и застыла. Зиновьев.

– Михалыч...

Она клюнула его носом в щеку, теплую, потому что не на улице он ее ждал, а в зале аэропорта. Зиновьев обнял ее, прижал к себе, и сильная, уверенная в себе Даша Светлова расплакалась. Просто там, в Париже, у нее не было возможности оплакать то, что с нею стряслось, а тут выплеснулось.

– Дашка, ну что ты, хорошая моя! Не плачь! Где-то у нас тут Витя... Витя!

Из толпы встречающих к ним протиснулся высоченный Витя Осокин, подхватил Дашину сумку и потопал на выход.

– Все, Даш, дома ты... Дома хорошо, да?

Зиновьев разговаривал с ней, как с маленькой девочкой.

– Сейчас приедем домой. Отдохнешь, успокоишься, расскажешь мне, что с тобой стряслось. А главное, Дашка, ты наконец-то вернулась. Я скучал.

«Вот и планируй побег... Там жених проходимцем оказался, тут – Василий скучал...»

Зиновьев не так часто бывал у Даши дома, предпочитал привозить ее на свою дачу в Комарово. Но что и где в Дашиной квартирке на Юго-Западе, он тоже знал. Домашние меховые тапочки-сапожки, в которых Даша неслышно, как кошка, ходила по дому, – ее любимые! – он нашел на обувной полке в прихожей. И для себя войлочные тапки, – не шлепки без задников, которые держат в доме для гостей, а именно свои именные тапки с вышивкой, которые Даша привезла ему с какой-то выставки народных промыслов.

– Давай, Дашка, лапки! Сейчас переоденешься и будешь совсем дома. Дома хорошо!

– Михалыч, иди, пожалуйста, к соседке в 64-ю квартиру за Лисиком. Нет, подожди, пойдем вместе, я ведь ей подарок из Парижа привезла.

Даша достала коробку конфет и красивый теплый платок-шаль с меховыми кисточками, который купила на Монмартре еще до того, как ее обчистил Поль Лежье. Или... как уж там на самом деле зовут этого вора французского...

Соседке подарок очень понравился, а рыжий кот сначала замер в прихожей, рассматривая вошедших, а потом подбежал к Даше и закрутился вокруг ее ног, мурлыча про то, как он ее ждал, как скучал и как хочет домой.

Они вернулись к себе в квартиру – Даша с Лисом и Зиновьев с кошачьим лотком в руках. Василий Михалыч смешно морщил нос и рассуждал серьезно о том, насколько в этом отношении собаки лучше, чем коты.

* * *

Лисенок появился в ее доме три года назад. Даша ездила на встречу и, проходя через маленький рынок у станции метро, увидела парня и девушку с коробочкой, в которой копошились рыжие котята. Симпатичная парочка, пушистые комочки с усами и хитрыми глазками. Когда через час Даша шла назад, котенок был уже один.

Она уже прошла мимо, почти дошла до своей машины, но что-то заставило ее вернуться назад.

– Мальчик? – почему-то спросила она.

– Мальчик.

– А какой возраст?

Парень прикинул в голове:

– Месяц и... сколько дней-то? В общем, родился 25 декабря. Возьмите, не пожалеете!

– Возьму! Как не взять, если мы с ним в один день родились!

Имя Даша ему даже не придумывала. Оно у него, что называется, на лбу было написано. Лис! Настоящий лис! У него даже мордочка была совсем не кошачья – узенькая и остренькая. Зиновьев, когда увидел его, еще не зная имени, тут же сказал:

– Лисичко!

К следующему Новому году это был уже огромный красивый кот, который никого, кроме Даши, не жаловал своей милостью. Он был снисходителен ко всем, позволяя любить себя. «Как будто классиков литературы начитался! «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!» – со смехом рассказывала о нем Даша.

* * *

– Вась, я в Париже такой магазин нашла!

– Догадываюсь! С эксклюзивными тряпками, да?

– Что, я только на тряпки, что ли, смотрю, по-твоему? – обиделась Даша. – Нет. Ты себе не представляешь! У них есть магазин, где все-все из сказки про Маленького принца и его автора – месье Сент-Экса!

Даша достала игрушки.

– Вот, привезла. Думала, одну – тебе, другую – мне. А теперь не знаю, как разделить...

– Не дели! Пусть обе будут у тебя. До поры до времени...

Даша молча проглотила зиновьевское «до поры до времени».

– Дашут, а почему ты не спрашиваешь, до какой поры и до какого времени?

– А зачем я буду об этом спрашивать? Что я могу изменить? Я и сама пыталась изменить... тебе.

– ???

– А что тебя удивляет? Ты ведь сам постоянно говорил мне о том, что мечтаешь устроить мою жизнь. Вот и я очень хотела ее устроить. А в итоге лишилась украшений, денег и сама чуть концы не отдала, очнувшись поздно вечером на кладбище...

Слово за слово Даша рассказала Зиновьеву о своем парижском приключении.

– Даш, у тебя нет фото этого лже-Лежье?

– Нет. Мы с ним по видеоканалу в Интернете общались, я его видела, поэтому ни к чему было его фото просить. Но в полиции я нарисовала его портрет. И хоть это совсем не мое – портреты мне не очень удаются, – Анна-Мария, эта моя французская спасительница, подтвердила, что получилось очень похоже.

– Еще можешь нарисовать?

– Зачем? – Даша порылась в сумочке и достала сложенный в несколько раз лист бумаги. – Мне ксерокс сняли с моего «произведения»! На память...

– Молодец! Молодец ты у меня, Дашуня! Есть тут у меня один компьютерный гений, который посмотрит адрес этого твоего «жениха»! Ох, Дашка-Дашка, какой же ты еще ребенок, а?! – Зиновьев приобнял Дашу, поцеловал ее в ухо, как любил. – Убежать от меня хотела, да? Убежать... Ладно, Даш, разберемся мы с этим «французом». Думаю, что он такой же француз, как я – балерина!

* * *

Весна нагрянула в один день – зима истаяла за ночь. Так случается часто: еще вчера было зябко, а ночью вдруг подует налетевший откуда-то издалека южный ветер и наполнит город теплым воздухом – как банку под коровой парным молоком, и к утру утекают ручьями потемневшие сугробы, да еще и дворники помогут – расколошматят острыми ломиками остатки зимы, прячущиеся в темных уголках дворов. Глядишь, к обеду по сухим тротуарам застучат почти летние каблучки. А к вечеру мужики сворачивают головы и захлебываются слюной от обилия симпатичных женских ножек, от которых отвыкли за месяцы хоть и не очень холодной, но не располагающей прекрасную половину человечества к мини-юбкам зимы.