Книга Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

этом направлении. С самого начала, как Вы помните, я был против ежемесячного издания, ибо такая периодичность обычно недолговечна. Лучше все[го] ежегодник или, по крайней мере, полугодовое издание. При этом тема могла бы быть расширена, как, например, «Кавказ». Такое не политическое, но историко-литературное издание могло бы захватить гораздо более широкие круги. За «Осетией» остался бы благородный почин, который и мог бы быть так или иначе отмечен в издании. Дзембулат писал о Мдивани, кто знает, может быть, вдова второго брата или сестра их, которая замужем за Сертом, и откликнулись в данном случае. Серьезное историческое содержание могло бы привлечь и более широкие круги. Может быть, Дзембулат знает и других кавказцев, которым такая идея «Кавказа» оказалась бы по душе. Ведь кроме Комитета осетин мог бы быть Редакционный комитет, составленный из нескольких кавказцев. Книга приблизительно в двести или двести пятьдесят страниц не могла бы быть дорогой, но все же бы дала благотворное движение мысли. Во всяком случае, следовало бы иметь подписку на такую книгу — если бы даже она осуществилась не сразу, то во всяком случае открытие такой подписки показывало бы движение мысли в определенном направлении. Ведь никогда не знаете, откуда может прийти друг — лишь бы двери были гостеприимно открыты. По безденежью мы уже отчаивались издать следующую книгу моих Записных Листов, но вдруг последняя почта принесла совершенно неожиданное предложение, вследствие которого эта книга, вероятно, увидит свет. Будем светло и неотступно держать бессменный дозор. Будем помнить, что каждый удар черного молота выбивает и светлые огненные искры. Каждое нападение порождает и новых нежданных друзей. Происходящее в Америке нужно было, как мы видим теперь, для оздоровления. Темные, как всегда бывает, примут на себя и уборку всей порожденной ими грязи. Кроме друзей-американцев, к нашей радости, нашлись новые друзья-соотечественники, которые честно и справедливо горят желанием приобщиться к этой борьбе Света со тьмою. Знаменательно и то, что они оказываются для нас совсем новыми людьми. Пусть враги знают, что уже дано распоряжение собирать весь состав клеветы и преследовать за него строжайше. Очень хорошо, что у нас теперь имеются корреспонденты во многих новых местах. Не далее как вчера один наш молодой друг сообщил очень ценное сведение, вполне фактическое, которое без него никогда не дошло бы до нас. Так стан друзей ширится, и ценность его в том, что он так широко раскинут. Так благие культурные посевы растут. Привет Вашим родителям и друзьям.

Духом с Вами,

Р[ерих]

50

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

22 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 47

Родные З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], вчера получили от Вас телеграмму и сейчас же запросили Вас, имеете ли Вы все наши минутсы отсюда. Мы их посылали в трех копиях, из которых одна была у Фр[ансис], а другая у Зины. Иметь эти копии тем полезнее, что в посланных Вам дневниках и рапортах Леви Вы можете найти соответствия. Очень любопытно, почему именно противники стараются отложить слушание шестого апреля. Может быть, причина в самом судье, или в каких-либо выборах, или в ожиданиях чего-то. Из того, что наши адвокаты настаивают на этом сроке, заключаем, что они имеют какие-то к тому благоприятные причины. Вообще, по всему, что мы слышим от Вас о наших адвокатах, они, по-видимому, прилагают все старания. Конечно, для них такое дело с участием общественного мнения на их стороне должно быть чрезвычайно полезно. Перечитали мы все, что говорил нинкомпуп в 1929 году, а затем и на других прочих наших собраниях, и, действительно, можно поражаться подкупности мелкой души, которая так легко отказывается от своих же многократных утверждений. Как хорошо, что был и «Бюллетень»[216], и «Мессаджер» [19]29 и [19]30 годов[217], а затем книги Пакта и прочие брошюры: во всем этом огромном материале многое выражено настолько ясно, что предателям трудно сделать такое белое черным. Если бы с июля 1935 года в моих действиях произошло бы нечто неожиданно новое, у них еще могла бы быть хоть какая-нибудь причина, но ведь с моей стороны абсолютно ничего противоречивого прежнему не произошло. Вот «Новое Русс[кое] Слово»[218] писало о том, что Манджукьо[219] препятствовало нашему туда приезду. Какая ложь! Ведь на паспорте нашем имеется манджуковская комплиментари[220] виза, а в Японии я был как гость правительства, доказательством чему служит даровой билет на проезд по японским дорогам и прочие приглашения. Как странно, что в наши дни приходится встречаться с такой грубейшей клеветой. И вообще, все обстоятельства нынешнего дела поражают своей грубостью и преднамеренностью. Присвоение чужих шер, попытка изгнания всех основателей двумя голосами насильников, донос в Налоговый Деп[артамент], обративший средства экспедиции в частный заработок, наконец, наглое письмо нинкомпупа, все эти циркулярные и подметные письма, разъезды с клеветническими намерениями по редакторам и должностным лицам, определенное стремление повредить даже и в других странах — все это неслыханно, грубо и подло. Именно только сатанинская шайка может заниматься такими делами и применять такие низкопробные методы. При этом никто нас ни о каком выбытии откуда-либо не извещал, никакой отставки мы не подписывали, ни против кого не действовали, и, таким образом, вся темная преднамеренность встает во всем своем отвратительном безобразии. Клевета широко разбросана по разным странам. Во вчерашнем письме Шкл[явера] еще раз говорится о ползущей по Парижу клевете. Сколько же сил тратится лишь на восстановление истины, когда вся эта энергия могла бы идти на прямое продвижение. Ведь Вы знаете, какое сейчас вообще напряженное время, а мы все должны заниматься какими-то темными клеветниками.

Задерживание манускриптов является неслыханным преступным актом. Не знаем, ч[то] именно злоумышленники станут измышлять на основании этих манускриптов? Литературный материал, собранный во время всяких переездов, является неотъемлемой собственностью автора. Литературные работники отлично знают стоимость таких многолетних записей, преданий, пророчеств и всевозможных слышанных сведений. Помните, как Демилль хотел с нами кооперировать в своих исторических постановках, а сколько такого неоцененного материала заключается в манускриптах — в тетрадях клеенчатых, которые видели столько стран. Убытки, причиняемые таким самовольным задержанием, велики. Вы знаете, сколько у нас предложений использовать этот материал, — тем более такое задержание материала недопустимо. Очень хорошо, что Вы все являетесь свидетелями тому, что материал был только на хранении, об этом же и в минутсах имеются неоднократные подтверждения. Девятого марта посланы Вам пароходной почтой последние дневники и рапорты Леви. Мы еще