Книга Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

на все у Вас имеются неопровержимые доказательства, иначе, как Франс[ис] пишет, некоторые друзья в тайне [ду]ши могут думать о каких-то припрятанных деньгах. Еще раз не забудем, что четыре с половиной тысячи, данные Уолл[есом] на Кооператив, были полностью неожиданно вытребованы им и возвращены ему немедленно. А ведь сколько нам пришлось потратить на предварительные расходы!

Так хотелось бы послать Вам такую же карточку, как мы послали Амрид[е]. Она ее очень оценила, как мы видим из телеграммы. Может быть, и еще найдем такую же. Не за горами время, когда станет ясным, насколько правильны были прогнозы. Не встречали ли Вы или наши адвокаты имя Фогель, в каком-то отношении такой человек может быть очень нужным. «Следует найти его». Наверное, письмо сыну уже передано. Все же в его власти пресечь скандал. Какие мысли о делегации?

Получили письмо от Флор[ентины]. Интересна будет ее реакция, когда Вы ее ознакомите с местом из дневников о Зульц[бергере]. Неужели до сих пор не получены манускрипты Е. И.? Ведь это же прямая кража литературного достояния! В этих манускриптах столько собрано материала — легенд, пророчеств, старинных традиций, что украсть все эти по пути собранные материалы является определенным преступлением и должно быть судимо за большие убытки. Ведь и в «Сердце Азии»[210] тоже было собрано много легенд и пророчеств, которые как исторический материал всегда весьма ценны. Пишем Шкляв[еру], чтобы он выслал Вам десять экземпл[яров] «Твердыни Пламенной». Трогательно письмо Рубакина — спасибо ему на добром слове. Вы будете рады узнать, что Латв[ийское] Общ[ество] решило издать сериями мои «Записные Листы» под заглавием «Врата в Будущее»[211]. Они горят больше, чем когда-либо. Третья часть «Мира Огн[енного]» уже в цензуре, приступают к «Общ[ине]». Печатают «Начала» Оригена[212]. Наше Содружество в Загребе хочет издать книгу Всеволода Иванова (манускрипт которой у Вас уже имеется)[213]. Постоянно идут прекрасные письма от Содруж[ества] на Дальн[ем] Вост[оке], и там вместо бывших корреспондентов появились новые, гораздо более ценные. Так, деятельность культурная все растет. Каждый удар черного молота выбивает новые благодатные огненные искры! Так творится продвижение Путями Неисповедимыми — именно творится неотложно! Не запросит ли Зина от «Урусв[ати]» Болдыр[ева], не нужен ли куда на севере местный гербарий? Какие сведения у Фр[ансис] о Чили? Это очень важно. Леви не давал своих личных сумм на инкорпорирование Учреждений, ведь все расходы были включены в пресловутый резиновый миллион, потому адвокаты будут совершенно правы, утверждая, что все расходы производились из сумм пожертвованных — на этом все мы и наши друзья должны сильно настаивать. Вы знаете, что Хорш преднамеренно всегда давал личные чеки, а в долг брал на имя Музея, который потому и желает уничтожить. Посылаем Вам минутсы — слова Савады, и о том, что Билдинг возвращен прежнему составу Трэстис (февр[аль] 20-го, года 35-го). Спешим отправить — шлем Вам и всем друзьям наши самые сердечные мысли. У Е. И. все время воспламеняются центры, нужна осторожность, и Вы берегите здоровье.

Обложка первого издания книги Н. К. Рериха «Врата в Будущее»

Духом с Вами,

Е. и Н. Р.

48

Н. К. Рерих — М. Лихтману*

19 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Мой дорогой г-н Лихтман,

Большое спасибо за Ваше письмо от 25-го числа прошлого месяца. Поистине, Ваши известия очень опечалили нас, но мы должны знать действительность такой, какая она есть. Более чем прискорбно, что наши Комитеты по сбору средств, как Вы пишете, почти полностью ликвидированы кознями г-на Хорша. Все это тем более потрясает, поскольку успешная деятельность Комитетов (как я наметил в общих чертах) могла бы благоприятно сказаться на интересах бондхолдеров. Это неслыханно, чтобы культурные учреждения подвергались таким жестоким нападкам.

Вы пишете, что «заранее продуманная г-ном Хоршем схема лишила Комитеты возможности помогать нам, хотя в условиях нормального развития, которого мы ожидали, они, несомненно, могли бы делать это». Поистине, мы вступили в темную фазу в Истории Культуры и наших Учреждений. Но давайте не терять уверенности, что придут новые обстоятельства, которые вдохнут новую энергию и силу в культурную работу.

С самыми лучшими приветствиями г-же Лихтман, мисс Грант и Вам, а также всем сотрудникам от меня и госпожи Рерих.

Всем сердцем Ваш,

Президент-основатель и член Правления Мастер-Института Объединенных Искусств

Н. Р.

49

Н. К. Рерих — Г. Г. Шкляверу

20 марта 1936 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Дорогой Георгий Гаврилович, во вчерашней почте Вашего письма не было — вероятно, аэроплан запоздал. Не пишу о корич[невых] книжк[ах][214], ибо Юрий уже писал Вам об этом. Все-таки странно подумать, что Правит[ельство] может руководиться какой-либо нелепой газетной заметкой. Теперь ежедневная пресса настолько полна всякими вымышленными известиями, что, казалось бы, пора людям привыкнуть относиться осторожно ко всякому печатаемому вранью. Во всяком случае, наблюдайте очень пристально, где возникает юридически обоснованный состав клеветы. Эту ехидну нужно выводить на свет. Прилагаю еще сильные письма в редакции. Очень хорошо, что на каждый выпад наши друзья сейчас же отвечают в самых сильных выражениях. Из Загреба письма получены, и мы послали им сорок восемь воспроизведений — все, что у нас здесь имелось.

Пошлите по адресу Плаута и Дэвиса на имя Зин[аиды] Гр[игорьевны] Лихтм[ан] десять книг «Твердыни Пламенной». Кстати, о книгах: очевидно, происходит какое-то недоразумение. Нам не так нужны сведения, сколько именно книг выдано, но сейчас скорейше необходимо получить инвентарь книг, находящихся в помещении Центра. Следует просто перечислить, какие именно книги и в каком количестве сейчас находятся в Центре. Путем сложных вычитаний и прочих арифметических действий цифра может получиться неточной, а нам нужно попросту знать, сколько именно и каких книг находится в Центре. Будьте добры прислать нам такой инвентарь-перечень. Также интересно мне слышать, какие именно приблизительно цены возможны за мои картины (имею в виду ту, о которой писал) в Париже? Ведь нам нужно думать и о хозяйственной стороне. Вообще, всякие общественно-хозяйственные соображения весьма неотложны. Потому сообщите нам, что именно в этих направлениях могло бы быть сделано.

Поблагодарите Дзембулата за его прекрасное письмо. Я всегда был твердо уверен в благородном характере осетин, каждая весточка от кунаков лишь подтверждает это мое мнение. Отлично понимаю грустное соображение Дзембулата о невозможности издания «Осетии» по финансовым соображениям[215]. Все это я очень хорошо понимаю, но тем не менее все-таки предложил бы продолжать действовать в