Книга Пластическая хирургия с изнанки. Медицинский роман-откровение - Ксения Авдошенко

Миф № 8

После чик-лифтинга полностью пропадают малярные мешки

Отчасти это совсем не миф. Чик-лифтинг — это действительно операция, «замахнувшаяся» на мешки в скуловых областях. До ее появления в нашем хирургическом арсенале вопрос с малярными мешками решался просто: никак. Еще лет десять назад мы просто предупреждали пациентов о том, что отеки в скуловых областях сохранятся после операции, и пациенты подписывали это согласие.

Сейчас ситуация в корне изменилась. Мы успешно боремся с этим эстетическим недостатком, но аппетиты наших пациенток растут. Теперь они ждут от нас каких-то чудес и полной ликвидации этих нормальных анатомических структур на их лицах. Их уже не устраивает уменьшение малярных мешков на 80 %, им все 100 подавай. А вот это уже невозможно. Почему? Да потому что в скуловой области есть две плотные истинные связки, которые ограничивают этот малярный мешок сверху и снизу, под круговой мышцей глаза лежит жировая клетчатка в два слоя, и все это — нормальные структуры на лице, они есть у всех. Разница лишь в том, что у кого-то эти связки мягче, а у кого-то плотнее, ну и количество жира тоже может быть разным. Чем мягче связки, тем легче справиться с малярным мешком, а вот плотные связки даже при очень качественно выполненной операции чик-лифтинга, продолжают контурироваться в скуловых областях. Именно это и создает эффект «оставшегося» малярного мешка, что и расстраивает пациентов.

Но мы не волшебники, я не могу заменить ваши плотные связки на мягкие, это ваша данность. Поэтому на приеме я нередко предупреждаю пациенток, что полностью выровнять скуловую область не удасться. Кроме того, в зоне малярного мешка и зоне тех самых связок, которые мы пересекаем при операции, идет множество лимфатических сосудов, которые тоже пересекаются, и после операции это может сопровождаться длительными отеками. Такова реальность борьбы с малярными мешками. Это действительно очень непросто.

Миф № 9

Провисшую грудь можно подтянуть через разрез вокруг ареолы

Ну, это точно больше миф, чем реальность. Если у вас имеется реальный птоз груди, то есть молочные железы опущены так, что соски находятся ниже подгрудной складки, то, скорее всего, вертикального рубца не избежать. Вокруг ареолы мы можем иссечь ограниченное количество кожи, иначе ареолу потом растянет рубцом. Так что если кожи много, то стоит соглашаться на вертикальный рубец в нижнем полюсе груди. Пациентки зря его боятся, он, как правило, практически незаметный. Кроме того, при большом количестве провисших тканей самой железы нам необходимо поработать и с ними, через параареолярный доступ это проблематично. Поэтому подтяжка по ареоле, как правило, сводится к банальному иссечению небольшой полоски кожи вокруг, которая не дает истинного лифтингового эффекта.

Миф № 10

«Бесшовная блефаропластика» и «грудь без шва»

«Реклама — двигатель торговли», — гласит известное советское выражение. А основные страхи пациентов после операции — это боязнь видимых рубцов. На том и играют эти коммерческие названия операций, размахивая словом «бесшовный» как флагом. Так давайте разбираться. Хирургия не бывает без швов. Мы рассекаем ткани, потом должны их зашить, то есть наложить швы. Другой вопрос, какие это будут швы, какой техникой выполнены, какими нитками ушиты. Я глубоко уверена, что все пластические операции стоит завершать наложением внутрикожного косметического шва, то есть шва, который не имеет на поверхности кожи вколов, а идет под кожей или внутри ее. Дело в том, что через пять дней на местах вколов остаются белые точки, указывающие на то, что были наложены обвивные или узловые швы. Если швы снимаются до пятого дня, то, в принципе, не очень важно, как ушивалась рана. Мне проще зашить косметическим швом, меня так учили. Следовательно, бесшовными операции в принципе быть не могут, мы же не хилеры. Есть разрез — есть шов, есть рубец. Качество рубца во многом зависит от особенностей организма пациента. Можно идеально ушить рану, но у пациента будет формироваться плотный гипертрофический рубец, и это сведет на нет всю «бесшовность». Тем более нельзя это обещать! Это попросту нечестно.

Те хирурги, которые, рекламируя «бесшовную» технику, говорят о том, что раз швы снимать не надо, то значит, операция выполнена бесшовно. Ха-ха три раза. Нити для ушивания бывают нерассасывающиеся, которые надо снимать, и рассасывающиеся, которые снимать не надо. Поверьте, почти все хирурги используют в своей практике рассасывающийся шовный материал. Я, например, шью им лицо после «круговой», и живот тоже, и грудь. Это что значит? Мне написать, что я делаю бесшовный SMAS-лифтинг и абдоминопластику? Да меня засмеют уважаемые мной коллеги. Я никогда до такого не опущусь в своей рекламе. Словами «бесшовная блефаропластика» и «грудь без шва» мы вводим в заблуждение пациентов, а это недопустимо. Я уже не говорю о том, что ушивание век рассасывающимся шовным материалом считаю порочной практикой, поскольку эти нити не исчезают волшебным образом, они рассасываются самостоятельно через воспаление. Да, у этого воспаления нет бактериального агента, оно и называется асептическое, но все же это воспаление. А любое воспаление плохо сказывается на качестве рубца, особенно на такой деликатной зоне, как веки. Так что, по моему мнению, правильнее ушивать рану на веках нерассасывающейся леской и потом снимать ее на третий-четвертый день.

Вот так. Надеюсь, вы теперь не попадетесь на эту рекламную удочку.

— Ох, Олеся, заболтались мы с вами, пора по домам, — сказала я, поглядывая на часы. 23:25.

— Спасибо, Ксения Евгеньевна, хорошее получилось интервью. Вы интересно рассказываете. Не думали написать книгу? Уверена, она будет интересна многим женщинам, ведь пластическая набирает популярность.

— Мне бы со своей двухлетней очередью на операцию разобраться, какая уж тут книга! Времени совсем не хватает, — усмехнулась я в ответ.

— Еще раз спасибо вам. Через неделю я пришлю вам статью на согласование. До встречи.

— Всего доброго. Буду ждать.

Я сняла одноразовый хирургический костюм, скомкала и выбросила его в мусорное ведро. Надела свой салатовый сарафан в пол и причесалась. Очередной раз вымыла руки, но не стала обрабатывать антисептиком, а выдавила на ладонь мои любимые «Бархатные ручки» и не спеша, с наслаждением начала размазывать крем по ладоням, предплечьям и локтям. «Какой кайф!» — подумала я. Кожа рук была иссушена, словно земля в пустыне. Надо подняться в стационар посмотреть сегодняшних пациенток и пойти наконец-то домой. Я выключила компьютер, взяла сумку, погасила свет и вышла из кабинета. Один поворот ключа означает: «я скоро вернусь», два — «рабочий день окончен».

Поднимаюсь на пятый этаж, захожу в палату к пациентке после липосакции: проснулась, поела, боли не беспокоят, чувствует себя хорошо.

Захожу в седьмую палату, где лежат две мои девушки после хирургического омоложения. Сегодняшняя дремлет, а вчерашняя возрастная барышня, увидев меня, поторопилась подняться и уронила мобильный телефон на пол. Я пикнуть не успела, как моя 64-летняя пациентка ловко нырнула с забинтованной головой под кровать, достала телефон, резко поднялась и села на кровати. Я опешила от такой прыти и удивленно смотрела на женщину, собираясь прочесть ей проповедь о необходимости строгого ограничения физических нагрузок в раннем послеоперационном периоде.