Книга Круэлла де Виль. История злодейки с разбитым сердцем - Серена Валентино

– У меня мало свободного времени, леди, поэтому позвольте я просто достану документы, которые вы заказывали, – нервно взглянул на мамочку сэр Хантли, и я подумала, что всё это напоминает ужастик, в котором все ходят на цыпочках вокруг моей мамочки, дрожа от страха.

– Почему же тогда вы сразу их не достали? – спросила я, стараясь не расхохотаться, глядя на этого робкого, жалкого человечка. Сэр Хантли дрожал, причём так сильно, что, того и гляди, в любой момент мог выронить свой портфель, который держал в руках.

– Я хотел вначале убедиться в том, что вы не изменили своего решения, леди Круэлла, – объяснил сэр Хантли, ещё судорожнее сжимая ручку портфеля в побелевших от напряжения пальцах. – Всё-таки после нашего первого разговора об этом несколько лет прошло, и...

– С вами всё в порядке, сэр Хантли? – спросила я, глядя на его трясущиеся руки. – Быть может, вам всё-таки чашечку чая предложить? Уверена, что мамина горничная сумеет сходить за ним на кухню и принесёт его не позднее, чем через час. Ну или полтора. –Я рассмеялась своей шутке, но мамочка лишь сердито посмотрела на меня.

– Нет, благодарю вас, миледи. – У сэра Хантли было такое озабоченное лицо, что мне вдруг стало стыдно за то, что я забавляюсь, глядя на то, как он нервничает. Ведь он сейчас просто пытается отстаивать мои интересы, то есть делает именно то, о чём просил его мой дорогой папочка. Что ж, сэра Хантли следовало успокоить, и я сделала это, как могла.

– Это по-прежнему моё искреннее и самое большое желание, уверяю вас, – сказала я, подкрепив свои слова улыбкой.

Руки у сэра Хантли стали трястись чуть меньше, он открыл свой портфель, вытащил из него стопку бумаг, бегло просмотрел их, а затем положил на круглый столик, стоявший слева от любимого мамочкиного дивана перед камином.

– В таком случае, дамы, соблаговолите поставить ваши подписи, и я пойду, – сказал сэр Хантли и поспешно добавил: – Если, конечно, вы, леди Круэлла, полностью уверены в том, что делаете.

– Я уверена, сэр Хантли, – твёрдо сказала я. Неужели он думает, что я настолько слаба, что могу менять свои решения? Я бы и пощёчину ему с удовольствием дала за то, что он смеет мне такие вопросы задавать, да ещё при мамочке! – Подписываем, мама? – спросила я.

Сэр Хантли вытащил из внутреннего кармана автоматическую перьевую ручку. Она не хотела писать, поэтому сэру Хантли пришлось её пару раз встряхнуть, обрызгав при этом себя чернилами. Я с трудом подавила смешок, а затем поставила свою подпись на обозначенной пунктиром линии. Мамочка поставила на второй такой же линии, чуть ниже, свою подпись, и дело было сделано. Я отдала всё своё наследство мамочке и была счастлива при этом.

– Очень хорошо, – сказал сэр Хантли. Он выглядел потерпевшим поражение. Его бульдожьи брыли отвисли ещё ниже, чем обычно. Спрятав глаза под низко опущенными веками, он собрал бумаги, уложил их назад в портфель и после некоторой заминки сказал, глядя на меня:

– Леди Круэлла, если вам понадобится моя помощь или совет, позвоните мне, прошу вас.

Затем он как-то бочком, бочком, словно побитый пёс, пошёл к двери и вышел из утренней гостиной раньше, чем мамочка успела позвать кого-нибудь, кто проводил бы его до крыльца.

– Да, это было незабываемо! Настоящий спектакль! – рассмеялась я, а в гостиную в это время вошла Паучиха. И опять с пустыми руками, чтоб ей! – О, боже, да где же наше шампанское, в конце концов? – Паучиха стояла молча, неподвижно и с таким побелевшим лицом, словно она только что призрак увидела. А может, просто своё отражение в зеркале ненароком заметила, что в принципе одно и то же. – Это невыносимо, мама, – сказала я, поворачиваясь к мамочке. – Что творится с твоей прислугой? Они что, сговорились все с ума нас свести, что ли, или объелись чем-нибудь сегодня?

– Что с тобой, Круэлла? Успокойся. – Мамочка приложила ко лбу свою ладонь так, словно у неё голова вдруг разболелась. – И прекрати теребить свою серьгу! Потеряешь – будешь жалеть, потому что эти серьги твой папа тебе подарил!

– Они почему-то беспокоят меня сегодня, – пояснила я, крутя пальцами нефритовый шарик в надежде найти серьге другое, более удобное положение.

– Ну так сними их, если они тебе мешают. – Только теперь мы вспомнили о Паучихе, которая продолжала всё так же молча стоять всё с тем же побелевшим от ужаса лицом. – В чём дело, миссис Веб? – вспомнила наконец о ней моя мамочка. – Почему вы до сих пор не принесли шампанское?

Я смотрела на мамочку и понимала, что очень много сама позаимствовала у неё – интонации, жесты. Я словно глядела на себя со стороны.

Паучиха медленно подняла голову и безжизненным тоном произнесла:

– Ваш муж, леди Круэлла...

– Что с моим мужем? – спросила я, продолжая воевать с нефритовой серьгой. – Он здесь?

– Не знаю, право, как вам это сказать... Ваш муж убит.

– Этого не может быть, – фыркнула я. – Джек никогда не допустит, чтобы его убили! Это, очевидно, какая-то ошибка.

Паучиха, конечно, была жуткой дрянью, но такая злая шутка была, пожалуй, чересчур даже для неё.

– Прошу прощения, миледи, но это правда. Внизу, в холле, Джексон с остальными слугами. Они все потрясены.

Нет, всё это не укладывалось у меня в голове. Бред какой-то!

– Почему они здесь? Зачем? Где Джексон? Пришлите его сюда, я хочу сама поговорить с ним, – сказала я.

– Полагаю, он в шоке, миледи, – ответила она, с сожалением глядя на меня. А вы уже знаете, как я ненавижу, когда на меня смотрят с жалостью. Никому не позволяю этого делать, а уж Паучихе- то в первую очередь! Но я ничего не могла сказать, не могла ни рукой, ни ногой шевельнуть, просто стояла, словно громом поражённая, и молчала.

– Мне кажется, у моей дочери тоже шок, миссис Веб, – необычайно мягким, тихим голосом сказала моя мамочка. – Пришлите, пожалуйста, Джексона сюда, чтобы мы могли расспросить его.

Паучиха всё ещё стояла на месте, переваривала то, что ей сказали.

– Пришлите его сюда! Немедленно! – взвизгнула я. – Сию же минуту сюда его приведите! Вы поняли, что вам говорят? Живо!

Паучиха опомнилась, ожила, выкатилась за дверь, и в утренней гостиной я осталась наедине с мамочкой. Наедине. Одна. Я что, вообще теперь одна осталась? Мой Щелкунчик, он действительно исчез? Навсегда? Нет, это просто не укладывалось у меня в голове. Я не могла поверить, что мой Джек умер. Мой Щелкунчик. Да нет, что вы, он был слишком сильным, чтобы умереть. Слишком решительным и стойким, чтобы позволить убить себя. Всё это бред какой-то. Наверняка всё вскоре прояснится; и окажется, что это всего лишь какая- то нелепая ошибка.

В утреннюю гостиную вошла мисс Прикет. Вместо Джексона, наверное. Вид у неё был ужасен – лицо, руки и одежда густо перепачканы сажей, волосы всклокочены и даже обгорели местами, кажется. Я была так рада видеть её, что едва не расплакалась.

– Мисс Прикет! Что случилось? Где Джексон? – воскликнула я.