Книга Она родная - Евгения Мэйз

— Спасибо!

— Не за что! Позвони мне потом.

— Хорошо.

Ему понадобилось какое-то время, чтобы вытащить из авто фотоаппарат, права, сумку, ключи.

“Сохранила!”

Алекс улыбнулся, ощущая, как внутри него “взрывается” шар счастья и нежности, в ответ на найденную им игрушку, “близнец” той, что сейчас качалась в его машине. Но он быстро угас, стоило посмотреть на стоящую машину с еще не пришедшей в себя девушкой.

— Что же тут произошло?

Что-то на месте происшествия продолжало беспокоить его. Было нечто в этой картинке, что упорно не желало сходиться.

— Ты расскажешь мне, — обратился он к женщине, что лежала в его машине и не могла слышать его, — или продолжишь вредничать и играть в молчанку?

Пикап выбросило здесь. По следам на асфальте видно, что его протащило на крыше, но Кэш лежала слишком далеко. С точки зрения физики и элементарной логики, ее тело должно было быть куда ближе к авто, чем он нашел его. Как будто было что-то еще, что отшвырнуло ее в сторону.

Зря он накинулся на Дэна. Напрасно разозлился, поддавшись обиде. Наверное, стоило его просить о помощи, воспользоваться его тонким обонянием.

Алекс захлопнул крышку телефона — в нем не было контакта с его именем. Вот и причина почему она не набрала его и не попросила о помощи. Тут нечему удивляться. Он и сам “удалил ее” после той памятной встречи в Аскоте, когда он нашел ее в объятиях Уэстленда.

Не хотелось Алексу напиться в один прекрасный вечер и начать звонить ей, предъявлять слезливые претензии. Это вроде женская прерогатива.

Мог ли он опуститься до такого? Маловероятно, но проверять себя на прочность почему-то не желалось.

***

Гелендваген Пэйна исчез в ночи, оставляя себя слабый запах жженной резины. Волк чихнул, прочищая нос и быстро приблизился к тому месту, где нашел Пэйна и девушку, перед которой чувствовал себя безумно виноватым.

Как бы ему хотелось объяснить ей все. Как бы хотел он сказать ей, что к Хлое тянется лишь звериная часть, тогда как человеческая остается к ней равнодушной.

Дэн знает, что она не поймет. Теперь осознает это. Хотя сперва, увлекшись ею оборотень очень надеялся на то, что Кэш окажется выше устоявшихся предубеждений.

Ему хочется влюбиться всем естеством, а не приходить себя вдыхая запах меха волчицы.

Он чихнул еще раз, выбрасывая из головы сладкий запах крови. Нос уловил еще что-то. Запах масла. Бензина. Застарелой пыли.

Дэн нюхал и нюхал, втягивал его пытаясь вобрать его в легкие до последней молекулы. Он не сможет вернуться сюда. Завтра здесь не останется ничего. Дождь смоет все следы. Останется лишь пикап, если Пэйн не позаботится и не уберет его раньше.

Откуда Дэн знает этот запах? Он не похож на вонь от заправки или стоянки. Где еще пахнет бензином и маслом, как не в этих местах?

“Мастерская!”

Вот оно! Так пахнут сервисы по ремонту автомобилей. Их всего три. Дэн не собирался обследовать их все. Он вспомнил кое-что, случай, что произошел семь лет тому назад. На первый взгляд не было ничего общего между сбитой выпускницей и тем, что произошло с Кэш.

Кроме одного — Минди Баркер. Она была в той машине, что скрылась с места преступления.

За рулем был Бобби Джонс. Сейчас, он главный механик “Barker Mechanics”, а тогда он был просто мальчишкой, что водился богатой девчонкой. Популярным. Смазливым. Легкомысленным.

Может все это просто совпадение. Тем не менее, асфальт пах именно им. Он бы обнюхал и Кэш, да только кто бы ему дал сделать это?

Вдалеке послышался протяжный вой. Такой долгий, такой мелодичный и зовущий.

Дэн, недолго думая, последовал к нему. Он звал именно его.

Глава 21

Часы показывают четыре утра.

Алекс сидит на полу душевой кабины, прямо как есть, в верхней одежде. Вода из лейки хлещет ледяная, словно прямиком из раскинувшегося рядом озера. Он замерз, но готов просидеть еще столько же.

Где-то час прошел с того момента, как Кэш сделала первый вдох, больше похожий на хрип, закашлялась кровью, а потом вновь затихла.

Сначала она была холодной, словно на коленях у него лежал кусок айсберга, потом начала гореть, прожигая, согревая его через промокшую одежду.

Каждый бессмертный проходит это — сначала он ощущает просто боль, потом, на несколько секунд его “окунают” в агонию, затем наступает смертельный холод и смерть. Воскрешение происходит по противоположному пути — сначала будет очень жарко, организм разгонит кровь и все процессы в нем до каких-то невиданных скоростей, пустит все ресурсы на восстановление поврежденных тканей, затем начнет остывать, замедляться, возвращаясь к обычному темпу и нормальной температуре тридцать шесть и шесть.

— Мне не надо было уезжать, прости меня.

Алекс отмыл ее от крови. Все эти часы он сидит и смотрит на ее напряженное лицо, не в силах отказать себе в том, чтобы перестать прикасаться к ней. Он несколько раз ловил себя на мысли, что все это в последний раз. Утром она быть может не станет слушать его. Имеет право между прочим. Он подвел ее. Алекс разозлится на ее упрямство, скажет что-нибудь резкое и она уйдет.

— Ничего не могу поделать с этой порывистостью. Внутри как будто что-то вспыхивает и не отпускает пока не прогорит до конца.

Он проводит по ее бровям, скользит на висок, заправляет несколько приставших к коже лица волосков ей за ухо. Алекс вновь обратил внимание на то, что она не носит сережек. Ей бы подошли сапфиры или лазуриты.

— Успокоившись, я твержу себе, что оно того не стоило, но разве это важно потом? Это всегда касается только тебя и никого больше. Мне кажется ты поняла это, Булочка.

Алекс запрокинул голову, закрывая глаза. Он не знает слышит ли она его, но все равно должен признаться и рассказать ей обо всем хотя бы для того, чтобы его наконец отпустило.

— Я вернулся слишком поздно.

Лекс скрипнул зубами. Он и сейчас видит это: Клейтон прижимает ее бедра к своим. Она улыбается ему, когда тот наклоняется, чтобы поцеловать ее.

— Позже, я нанял детективов, попросил об одолжении нужных людей из Интерпола и нашел тебя в Англии,

О чем он подумал тогда? Что ощутил?

В очередной раз, Лекс почувствовал себя обманутым и наивным дураком. Она так любила его, так упивалась горем, так переживала, что нашла замену спустя какую-то неделю. Ему словно влепили звонкую пощечину, а он, осознав это звонкое и обжигающее прикосновение, продолжал смотреть, как разбивают вдребезги хрусталь его светлых чувств и вновь возродившихся надежд.

Какая ирония, что этой заменой оказался его наставник!

Лекс даже спустя годы не нашел в себе сил и желания, чтобы возобновить общение с ним. Просто оборвал все контакты, не объясняя тому ничего. К чести Клейтона тот не стал допытываться и пытаться найти истину, просто принял все, как данность.