Книга Цвет сакуры красный - Борис Орлов

Те китайцы, что побежали, быстро свою смерть встретили. Но и те, что не побежали, недолго на свете прожили. Они же ленивые, эти береговые обезьяны: не удосужились себе окопы отрыть. Я об этом Севаке сказал, а он только хмыкнул.

- Земля за ночь промерзла, – говорит. – Камнем стала. Они, – говорит, – может и рады были бы окопаться, да не вышло.

Только это он так шутил. Наверное. Потому что нас он бы точно заставил отрыть траншею, да еще пулеметные гнезда и ход сообщения в тыл. Потому что его уважаемый отец ему говорил: «Чем больше копаешь перед боем, тем меньше придется копать после». Это потому, что у братьев с Севера покойников не кремируют, а зарывают в землю.

А пулемет у китайских контрреволюционеров плохой оказался. Патроны не в лентах, как у максима, а в жестких таких штуковинах. Севака сказал, что они называются кассеты. У нас тоже такие пулеметы были. До Великой Революции, осуществленной с благословления и под руководством товарища Его Божественного Величества. А потом их на максимы заменили. И правильно, а то я даже вспотел, запихивая эти кассеты в гочкис.

Только даже пулемет не слишком сильно помог нашей атаке: очень уж много тут береговых обезьян собралось. И вместо того, чтобы благоразумно сдаться революционным воинам товарища Его Божественного Величества, они имели наглость сопротивляться. Правильно наш старенький учитель, который когда-то воевал с китайцами – тридцать пять лет тому назад! – говорил, что китайцы отличаются глупостью. Правда, потом, в ячейке КИМ нам старшие товарищи говорили, что все люди – братья. Интернационализм. Только я думаю, что братья – это те люди, которые разделяют Великое Учение Маркса и Ленина, благодатно дополненное и творчески развитое товарищем Его Божественным Величеством, а вот все остальные – никакие не братья, а самые настоящие империалисты и буржуазные прихлебатели. Я как-то Севаку об этом спросил, он сперва посмеялся, а потом сказал, что он тоже так думает. И по его, Севаки, мнению, его многоуважаемый отец эти мысли разделяет. Так что когда у нас за спиной что-то зарычало, а потом появились целых три танка, я возрадовался. А храбрец Севака едва не захохотал. Конечно, он живет битвой, и сейчас энган-сарю получат по заслугам!..

Три МС-1 медленно и как-то неуверенно ползли вперед. Всеволод прикинул: нет, курсы этих маленьких бронеуродцев не пересекаются с его местоположением, и облегченно вздохнул. В способность танкистов, управляющих этим чудом инженерной мысли, заметить лежащего на земле стрелка, он не верил, а танк, хоть и маленький, а гусеницей заденет – мало не будет! А если вообще – наедет?

Но эти, вроде, должны пройти мимо. Парень слегка расслабился, хотя и помянул тихим добрым словом конструкторов этих железных коробочек. Они таких размеров, что за ними толком не спрячешься. «Тоже мне, танк поддержки пехоты!» – буркнул про себя Волков. Тут его посетила новая мысль, и он чуть не расхохотался, вообразив, каково приходится в этих тесных бронесундуках на гусеницах скрюченным в три погибели экипажам.

Притулившийся рядом Танака взглянул на него с таким выражением, что Всеволод понял: японец решил, что его друг и командир рехнулся. Он с трудом подавил неуместный смех, и снова взялся за пулемет. Нет, ну вот кто бы мог подумать, что придется стрелять из такого антиквариата…

Китайцы, и так уже деморализованные наступлением Соединенной стрелковой дивизии имени Советско-Японской дружбы, при виде танков окончательно поддались панике. Теперь они уже не пытались сопротивляться и побежали. Все. Гочкис их старательно прореживал, а танки все также медленно, но неумолимо продвигались вперед. Всеволод незаметно вздохнул: «Кажись, обошлось…»

Артиллерийский выстрел ударил звонко и неожиданно. Сначала Волков не обратил на это внимания: у МС-1 есть пушки, и если кому-то из «мазуты» пришла фантазия пальнуть на ходу – его личное дело. В конце концов, это не ему, а танкистам отчитываться за перерасход боеприпасов. Если вообще за это здесь надо отчитываться…

Но второй выстрел заставил его забеспокоиться: звук был с неправильной стороны. Парень осторожно привстал…

- Твою мать!

С той стороны двигался еще более неуклюжий и несуразный танк со здоровенной желтой эмблемой на башне, из которой торчал вполне себе длинный ствол. Которой тут же озарился вспышкой очередного выстрела…

Слева грохнул взрыв, и тут же раздался жалобный вскрик Танака. Всеволод обернулся: один из советских танков встал, скосив набок маленькую башню. Лобовой лист, оказавшийся двустворчатым люком распахнулся, и оттуда кувырком вывалился чумазый танкист в кожаной куртке, но второй член экипажа наружу не выбирался. Два остальных «малых сопровождения» тут же вступили в артиллерийскую дуэль с неожиданным противником, но их короткоствольные орудия для такого явно не предназначались.

Несуразный танк – приглядевшись, Волков вспомнил его название: Виккерс средний Mk1, – подползал все ближе, не переставая вести огонь из пушки и поливая налево и направо из бортовых пулеметов. «Твою мать, – думал Всеволод, стараясь посильнее вжаться в землю – сейчас этот мазафакер перебьет наших танкачей, а потом и за нас примется». Он представил себе, как детище британского танкопрома резвится на позициях их роты, и содрогнулся от жуткой картины. «Б…! Надо что-то делать!..»

- Танака, так твою! Ползи, собирай у наших гранаты! – прошипел Волков на той удивительной мешанине из русских, японских и корейских слов, принятой в смешанной дивизии в качестве языка общения. – Я – направо, ты – налево!..

Командир отделения Исиро Танака

Севака приказал собрать ручные гранаты. Я не понял, зачем ему все гранаты, но ведь спорить с командиром не станешь. Пополз, а над головой только противно так «дзю-о!» Это пули китайские воют, пугают. Страшно, конечно. Только приказ надо исполнять…

- Иоичи! Гранаты отдавай!

Долговязый Иоичи – рыбак с Хокайдо сует мне в руки две гранаты. Ползу дальше…

- Не![13] Отдавай гранаты!

Рябой и нескладный, словно бы в насмешку над своим именем Акио протягивает мне гранату «Мильс» и три гранаты с оборонительными чехлами[14]. Зачем он их надел? Но спрашивать некогда, ползу дальше…

- Аната не![15] Гранаты отдавай!..

…Еле-еле дотащил до Севаки почти два десятка гранат. Ох и неудобно же было ползти, когда и за поясом, и в карманах – сплошные железные чушки. А как же стыдно было, когда Севака глаза на всю эту кучу вылупил и засмеялся.

- Ты, Исиро, – говорит, – совсем обалдел, что ли? Штук пять всего и надо было…

Только долго стыдиться некогда: достал он свой индивидуальный пакет, разорвал и давай бинтом сматывать гранаты по пять штук. Четыре – вверх, одна – вниз.

- Чего смотришь? – шипит. – Давай, связывай. Сейчас поползем с тобой в камикадзе[16] играть. Этой б… карачун делать!

И на танк энган-сарю[17] показывает. Что такое «карачун» я не знаю, а вот «Божественный ветер», что утопил вражеский флот – это я понимаю. Тут я понял, зачем он гранаты связывает. Даже вспотел от ужаса: чтобы такую связку под танк бросить – это ж надо к нему почти вплотную подобраться! Севака – великий герой! Достойный сын своего уважаемого отца!..