Книга Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер

— Спроси об этом кого-то другого? — тяжело выдохнул Зев.

— Пытаешься снять с себя ответственность? — вопрос оказался посильнее хорошей затрещины.

Грозный вид мохнатого чудища, сменился жалким образом побитого шакала.

— Чего ты хочешь?

— Информации, — спокойно ответил Дар. — Я ищу человека, который не отбрасывает тень? Он ведь был здесь! Когда он приходил? Зачем?..

Но вместо ответа, Зев лишь неуклюже мотнул головой.

— Ничего тебе это не даст, глупый ты человек. Даже если я попытаюсь что-то сказать, Она быстро заткнет мне рот. Или того хуже. Так что я тебе не помощник. Так что возвращайся откуда пришел, муренмук. — Замолчав, Зев приподнял шерсть на шее и продемонстрировал огромный стальной ошейник в середине которого мигала огромная зеленая лампа.

Дар обернулся в пол оборота и скрестив руки на груди, призадумался. Он искал единственно верный путь, но выбрать его из превеликого множества вариантов было не так-то просто. Противник не был человеком и это сильно осложняло задачу. Да и как победить того, кто не имеет слабых сторон? Того кто способен наперед просчитать каждый твой шаг, составить алгоритм и обезопасить себя по всем статьям. Совершенный разум, мать его!

Впрочем, как любили шутить математики рубежа, у любой совершенной формулы найдется изъян размером с грецкий орех. И хотя Дар всегда недолюбливал точные науки, учителя у него были более чем хорошие.

Сопоставив исходные данные, условия и возможности, — он наконец принял решение. Действовать следовало решительно и прагматично, почти так же как это делает Дурной Разум. С одной лишь разницей — странник, в отличие от бездушной машины, был готов потерпеть поражение.

— Ты осознаешь свою вину? — вопрос странника заставил Зева дернуться и насторожено покоситься на мудреные часы.

— Пытаешь воззвать к моей совести? Напрасно, я давно променял ее на кусок хлеба, крышу над головой и любимое дело.

Своя правда хуже упрямства. Ее не разрушить никакими убеждениями или железными фактами. Она сильнее любых уговоров. Потому что на ее создания ушли годы.

Странник тяжело вздохнул. Чтобы он не предложил, как бы не настаивал, Зев ответит отказом и продолжит труд всей своей жизни.

Очередная песчинка устремилась в прожорливую трубу. Для изобретателя это послужило своего рода сигналом. Вскочив со своего места, он расправил плечи и выставил на всеобщий показ длинные, кривые когти. И в качестве последнего предупреждения — разразился грозным рыком.

— Убирайтесь отсюда! Немедленно!

— Хорошо, мы не станем мешать твоим заботам, — сохраняя не дюжее спокойствие ответил Дар. Приподнявшись, он двинул ногой скамью и та издала неприятный скрежет. — Можешь и дальше ковыряться в мусоре за жаркую корку, дело твое.

Затем странник продемонстрировал учтивость — поклонился и быстрым шагом направился к выходу. Зев заметно успокоился и совершил ошибку, повернулся к гостю спиной.

Обогнув первый ряд, странник мгновенно очутился у линии, за которой начиналась жертвенная зона, усыпанная всевозможным мелкими и не очень, деталями. Нагнувшись, он резко нырнул в ржавую пучину и мгновенно вернулся на место.

Зев опомнился в последний момент, но было уже поздно, револьверы оказались в руках владельца.

— Ты что творишь!

— Забираю то, что по праву принадлежит мне.

— Стой!

Но Дар не собирался его слушать.

Подскочив к черте, Зев попытался дотянуться и ухватить наглеца за его пыльный плащ. Но гость оказался не так-то прост. Вывернувшись, он нанес удар рукоятью по костяшке пальцев. Чудище взвыло. Предприняло повторную попытку, только на этот раз помешал короткий поводок. Обруч на шеи Зева издал противный, квакающий звук, и потянул изобретателя назад.

— Проклятееееее, — застонал Зев. Кажется, что он так до конца и не осознал всю курьезность момента. Он проиграл по всем статьям. И изменить что-либо было уже не возможно. У него не осталось на это времени.

Когти злобно заскрежетали по полу, оставляя на выпуклом, темном камне белесые следы.

Дар быстро осмотрелся: коридор который привел их сюда имел широкие, створчатые ворота. А из молельного зала существовал еще один выход — крохотная дверь, слева от алтарного круга.

— Скорее, закрывайте, — прикрикнул он на рыцаря и землеройку.

— Но с ним что-то… — указала на изобретателя Тальпа.

— Плевать!

— Священные вериги! — издал боевой клич рыцарь и сместил широкую деревянную задвижку.

Зев услышал его слова и взвыл еще сильнее и отчаянней. Его лапы уже стянули огромные кандалы, которые словно клещи выскочили из подземных тайников. На запястьях плененного выступила кровь. Он все еще пытался обрести свободу, не осознавая всю тщетность своих попыток.

Оказавшись возле узкой двери, вырубленной в цельном камне, странник внезапно остановился и обернулся. Какое-то странное чувство не давало ему покинуть зал именно сейчас. Очень знакомое чувство. Нечто подобное остановило его в тот день, когда он вознамерился покинуть родной рубеж. День, когда Дар заглянул в опочивальню отца, чтобы услышать его последние слова.

— Ты что делаешь? — остановил его Густав.

— Надо доверять предчувствию, — ответил странник и направился к Зеву.

Теперь изобретатель перестал дергаться и лежал довольно смирно. Его грудь мерно вздымалась вверх, и замерев на какое-то время, медленно опадала, словно у спящего.

— Она решила избавиться от тебя, — тихо сказал Дар.

— Знаю… Теперь знаю, — поправился Зев.

— Не обидно?

— Какая разница.

Странник кивнул:

— И то верно.

Зев повернул голову, чтобы скрыть дрожь — шерсть местами свалялась, а возле виска зияла тонкая борозда кровоточащей раны.

— Я ведь предвидел, что так случится. Понимаешь? Слишком многое изменилось. Не там, на поверхности, а здесь, в моей храмине науки. Но до последнего верил, что создание не посягнет на своего создателя.

— Дурной Разум, — повторил Дар, и выдержав паузу, спросил: — Где она держит живой товар?

Зев запрокинул голову, осклабился.

— Вакейро упрямый народ.

Дар пропустил эти слова мимо ушей.

— Ладно, твоя взяла. Она отдает их седобородым. Впрочем, тебе это вряд ли чем поможет. Эти твари тебе не по зубам.

— Суди не по словам, а по поступкам, — выдал странник очередную истину.

Зев лишь тяжело, с надрывом выдохнул.

В эту минуту очередная песчинка перекочевала в стеклянный резервуар. Часы отреагировали сменой цифры, запустив очередной механизм. Песчинки начали буквально залетать в трубу с сумасшедшей скоростью. Шестеренки вздыбились, маховики затрещали зубчатыми венцами.