Книга Мудрец_05 - Екатерина Соболь

Рот Сергея сжался в прямую, словно топором вырубленную линию, и Паша с облегчением понял, что попал в точку.

— Как только Илья закончит с фокусами, дети вернутся в комнату, — договорил Паша. — Увидят, что картины нет, и скажут кому-нибудь.

— Они не заметят. Это же дети — их ничего, кроме игрушек, не волнует.

— Знаете, я бы на вашем месте не стал недооценивать детей, — Паша ткнул себя в грудь двумя большими пальцами, и Сергей скривился. — Лучше вернитесь.

— Чтобы ты за это время с ней скрылся?

— Она мне не нужна. Мне нужен мой папа, и у меня есть план, — Паша старался говорить храбро, как взрослый, но голос все равно предательски дрожал. — Вы звоните Игорю, приказываете отпустить отца и возвращаетесь за стол, а мы с папой ловим машину и уезжаем. Как только отъедем подальше, кину вам сообщение, где картина. Заберете вечером и делайте с ней что хотите.

«Вот только Варя заберет ее раньше, отец успеет позвонить в Третьяковку, и мы…» Додумать Паша не успел, потому что взгляд Сергея, задумчиво блуждавший под навесом, остановился на листах фанеры.

— Я бы спрятал здесь, — протянул Сергей.

Паша шагнул в сторону, упрямо заслоняя спиной фанеру, но Сергей отпихнул его с дороги и начал высматривать в щелях лист картона.

То, что Паша чувствовал еще минуту назад, по шкале страха было на троечку, а сейчас он за секунду дошел до десятки. Спина взмокла, руки и ноги окатило холодом, сердце поползло вниз, и ужас заставил его сделать то, что еще вчера ему бы и в голову не пришло.

Он прыгнул Сергею на плечи и, обхватив за шею, потянул вниз. На то, чтобы его скинуть, Сергею хватило жалкой пары секунд, но Паша тут же бросился на него снова и, не придумав ничего лучше, вцепился зубами в руку. Сергей зашипел, скорее от неожиданности, чем от боли: ручища у него было такая, что Паша чувствовал себя как мопс, который пытается зубами повалить баобаб. Он даже вдохнуть не успел, а уже лежал на земле. Сергей опять повернулся в сторону фанеры, но Паша схватил его за ногу, изо всех сил дернул на себя, получил удар ботинком в грудь, отлетел и снова бросился в драку. Хотя дракой это вряд ли можно было назвать: он просто толкал, пинал, кусал, наскакивал и беспомощно надеялся, что Сергей испугается шума, или не захочет портить одежду, или решит не терять время. Главное — не сдаваться, ведь не будет Сергей его по-настоящему бить, детей вообще не бьют. Паша верил в это еще минуты две, а потом Сергей схватил его и развернул спиной к себе, выворачивая руку. Паша даже сообразить не успел, что происходит, а у него из-под ног уже выбило опору, и он уткнулся лицом в земляной пол. Сергей придавил сзади, одной рукой закрыл ему рот, а второй подобрал что-то с земли. Паша задергался, пытаясь освободиться, но с таким же успехом можно было пытаться сбросить с себя каменную глыбу.

А потом ногу под коленом прошила такая боль, что Паша захлебнулся криком, но не услышал ни звука: твердая ладонь с силой зажимала ему рот.

— Сколько же. От тебя. Неприятностей, — тихо сказал ему на ухо Сергей. — Как ты меня достал.

Давление на спину исчезло. Сергей поднялся, бросив на землю обломок трубы, и снова начал разглядывать щели между фанерными листами. Паша сжался, обхватив ногу двумя руками. Боль орала у него в голове пронзительно, на одной ноте, и он не мог дышать, потому что если бы открыл рот, крик вырвался бы наружу. Он сильнее закусил губу и вжался лицом в землю.

— Если подумать, это просто кусок картона, выкрашенный в разные цвета. До сих пор не понимаю, с какой стати он такой дорогущий, — задумчиво протянул Сергей у него над головой.

Паша с трудом разлепил мокрые глаза. Сергей держал в руках картину, и в темноте Паше вдруг показалось, что с нее исчезли все краски, что это и правда лишь кусок картона — бесполезный, жалкий и старый.

Раздался сдавленный, всхлипывающий звук, и Паша решил, что издает его сам. Но, судя по боли в нижней губе, он все еще крепко зажимал ее зубами. Паша с трудом приподнял голову и едва не задохнулся от облегчения: у входа под навес стояла растрепанная Варя с прилипшими к лицу волосами — наверное, она увидела, что ее папы нет за столом, и решила проверить, все ли в порядке.

Она смотрела на отца безнадежным, остановившимся взглядом: наверное, до этой минуты не верила, что он возьмет картину. Эта мысль дошла до Паши медленно, будто ковыляла через огромный пустырь боли, простиравшийся теперь в его голове до самого горизонта.

— …Поговорим, и я все тебе объясню, — сказал Сергей. Голос был успокаивающий, добрый. — Они задурили тебе голову. Ты должна слушать меня, а не их.

— Что… что с ним? — без голоса спросила Варя.

— Упал, когда из окна с картиной прыгал. Неуклюжий, сама видишь. Брел сюда с таким шумом, что я услышал, — Сергей положил картину на груду пустых ящиков, подошел к Варе и взял ее за плечи: — Слушай меня, детка. Все, что я делаю, я делаю для тебя. Ты же это знаешь, да? А теперь твоя очередь кое-что для меня сделать.

Он встряхнул Варю с такой силой, что ее голова мотнулась из стороны в сторону, и прибавил уже мягче:

— Сделай нормальное лицо. Возвращайся за стол. Тихо скажи клоуну, который сейчас развлекает гостей, что дружок просит его подойти туда, где спрятана картина. Уверен, он в курсе, где это. Пусть идет сюда, а ты оставайся за столом. Ясно?

Паша очень надеялся услышать «нет» и еще что-нибудь вроде: «Папа, ты слишком далеко зашел, я всем расскажу, что тут происходит». Но Варя с тем же неподвижным взглядом кивнула и, спотыкаясь, пошла к дому. Когда ее шаги стихли, Сергей присел рядом с Пашей и невозмутимо проговорил:

— Знаешь, почему ты не кричишь? Ты сам понимаешь: все, кто есть сейчас в доме, — друзья моей семьи, и они поверят мне, а не тебе, — он вдруг похлопал Пашу по щеке. Тот хотел отдернуться, но не мог: боль начала отступать, оставляя бессмысленное отупение, будто выжженную землю. — Ты просто воришка: утром влез к моей матери, а теперь в комнате попал на запись камеры наблюдения. Так что веди себя тихо, иначе будет еще больнее.

Паша через силу кивнул. Он понял, что Сергей хочет сделать, — так ясно, словно придумал это сам.

Конечно, он их не отпустит. Было бы глупо получить такую ценную вещь и оставить в живых тех, кто в любой момент может рассказать, откуда она у тебя взялась.

В кино злодеев было легко отличить: они злобно хохотали и всегда были глупее хороших героев. А оказалось, что все не так. Единственная надежда была на то, что Варя с Ильей что-нибудь придумают, но она растаяла, когда поблизости зашуршала трава, и к навесу вышел Илья. Варя сделала ровно то, что велел отец, и Паша едва не застонал. До него наконец дошло: Сергей выиграл, а он проиграл.

Увидев Сергея, Илья приоткрыл рот и замер. Потом перевел взгляд на Пашу и нахмурился. Сергей приподнял руки и с добродушным видом сказал:

— Ты парень простой, так что давай по-честному, ладно? Я знаю, что твой дружок тебя втянул. А сам такой хилый, что из окна не может вылезти, не потянув ногу, — он снисходительно кивнул на Пашу, который кое-как ухитрился сесть. — Я мог бы прямо сейчас вызвать полицию. Сказать, что нас ограбили, а я вас поймал. Мне все поверят.