Книга Братство талисмана - Клиффорд Саймак

– Меня, признаться, заинтриговала одна вещь, – сказал Данкен, обращаясь к Диане. – Я вас уже спрашивал, но вам было не до того. Почему в битву вмешался Охотник?

– Он ненавидит Зло, – ответила Диана, – и многие другие – тоже. Взять хотя бы малый народец. Они сторонятся Зла, всячески избегают его. По идее, должно быть наоборот, ведь они существа довольно-таки злобные. Такая уж у них натура. Однако в целом они, как и Охотник, на нашей стороне, в отличие, скажем, от оборотней, вампиров и прочих, которые примкнули к Злыдням, причем по доброй воле.

– Может, он все время наблюдал за нами? – размышлял вслух Данкен. – Мы видели его ночь или две тому назад, а еще раньше я слышал, как он скачет по небу.

– Может быть.

– Но какое ему до нас дело?

– Охотник – вольный дух. Я мало знаю о нем. Мы встречались с ним однажды. По-моему, он родом из Германии, но тут я могу ошибаться. Возможно, в прошлом он стал свидетелем безобразий, чинимых Злыднями, а потому впоследствии не спускал с Орды глаз.

– Этакий заступник человечества?

– Ну, я бы так не сказала.

– Тем не менее, – вмешался Эндрю, – мы ему искренне благодарны.

– Что оно такое, это Зло? – произнес Данкен.

– Спросите Катберта. Он объяснит вам лучше моего.

– Архиепископ из монастыря, что поблизости от моего дома, предполагает, что Злыдни питаются несчастьями человечества, а потому намеренно лишают людей радости.

– Я слышала подобные рассуждения, – отозвалась Диана, – но все же поговорите с Катбертом. Он многие годы изучает Зло. У него накопилось изрядное количество сведений о Злыднях.

– Захочет ли он беседовать с нами? Насколько мне известно, знатоки зачастую норовят поскорее избавиться от тех, кто приходит к ним за советом.

– Нет, Катберт не из таких.

Внезапно издалека донесся яростный лай. Конрад мгновенно оказался на ногах.

– Это Крошка! – воскликнул он. – Надо посмотреть. Порой в него словно черт вселяется.

Конрад выбежал из кухни. Остальные последовали за ним.

– Ату их, приятель! – крикнула Мэг.

– Замолчи! – осадил ее Конрад. – Мало ли на кого он лает!

Они пробежали через и впрямь потрясавшую великолепием убранства столовую и очутились в коридоре, который выводил в ту залу, где сидел на цепи демон. Крошка находился в зале. Он припал к полу, высоко задрав задницу, и не переставая вилял хвостом. Время от времени пес поднимал морду, чтобы облаять нахохлившегося демона. Конрад бросился к собаке, крича на бегу:

– Крошка, фу! Оставь в покое старину Царапа!

– Я не старина, – возразил искалеченный демон. – Старина Царап – это верховный дьявол. Меня назвали так в шутку, хотя я не понимаю, в чем здесь соль. А те, кто поймал меня, когда придумали мне кличку, катались от смеха по полу. Они прозвали меня Молодым Царапом, чтобы, как было сказано, не путать со Старым. Однако постепенно я превратился просто в Царапа и остаюсь им по сей день. Не то чтобы я был чрезмерно доволен этим прозвищем, но другого все равно не будет, так что приходится мириться.

Конрад схватил Крошку за ошейник и как следует встряхнул.

– Как тебе не стыдно! – укорил он мастифа. – Ты-то на свободе, а он прикован цепью. Эх ты, горлодер!

Крошка вновь завилял хвостом, однако, судя по его виду, он считал, что стыдиться нечего.

– Ты в порядке? – спросил у демона Данкен. – Он не пытался тебя укусить?

– Ни в коем случае, – отозвался Царап. – Он всего лишь развлекался – по-своему, по-собачьи. Так что, сэр, я не в претензии. Мне кажется, он вовсе не собирался ни кусать меня, ни даже пугать. Хорошая собачка, веселая.

– Спасибо за комплимент, – фыркнул Данкен.

– Ну что вы, сэр, не стоит. Вам спасибо на добром слове.

– Кстати, – проговорил Данкен, – верно ли, что ты – демон из преисподней? Если да, то как ты попал сюда?

– Это долгая и грустная история, сэр, – заявил Царап. – Как-нибудь, когда у вас будет время, я расскажу вам ее во всех подробностях. Я был подмастерьем, проходил учебу, надеясь стать магистром инфернальных наук. Однако ученик из меня был, боюсь, никудышный. Так сказать, бревно с глазами. Меня вечно шпыняли за недостаток рвения, а в наказание поручали самую нудную работу.

– Возможно, ты не рожден быть демоном.

– Может быть. Но я демон, по крайней мере снаружи, так что деваться было некуда. В общем, однажды мне все надоело, хотя, поверьте, я старался как мог.

– И что же?

– Я убежал. Да, убежал, поскольку мое терпение иссякло. И знаете, сэр, что самое обидное? Меня даже не пытались задержать!

– Если не считать цепи, тут с тобой хорошо обращаются?

– Неплохо. Во всяком случае, лучше, чем обращались бы с человеком, который угодил бы в ад.

Глава 21

Катберт лежал на кровати, опираясь головой на подушки, что громоздились в изголовье. На нем были ярко-красный ночной колпак и рубашка с кружевными оборками на рукавах и воротнике. Колпак опускался на самые брови, седые и кустистые, из-под которых глядели глубоко запавшие глаза. Кожа туго обтягивала череп, нос выдавался вперед этаким клювом, рот представлял собой узкую щель между носом и выступающим подбородком. Грудь была настолько впалой, что, казалось, доставала до позвоночника. Из-под одеяла проступали очертания тазовых костей – столь плоским, столь, опять-таки, впалым был живот чародея.

Посмотрев на Данкена, старик хрипло рассмеялся:

– Диана сказала мне, ты гнал их в хвост и в гриву. Молодец! Другого языка они не понимают.

– Я был не один, – ответил юноша. – Мне помогали мои спутники.

– Они зайдут попозже, – прибавила Диана. – Любопытная компания. Вы не обиделись, милорд, на такой отзыв о ваших друзьях?

– Пожалуй, подходящее определение, – отозвался Данкен, однако по голосу чувствовалось, что он не слишком доволен.

– Ты рассказывала мне о них, – проговорил Катберт, обращаясь к Диане. – Собака, конь и маленький ослик. Я хочу увидеть их.

– Собаку пожалуйста, – ответила Диана, – но не коня.

– Я хочу увидеть всех, – заявил Катберт. – Хочу взглянуть на тех, кто показал Злыдням, где раки зимуют. Разрази меня гром, приятно сознавать, что в наших краях не перевелись храбрецы, что еще находятся люди, способные преодолеть страх.

– Конь и ослик просто не поднимутся сюда, – сказала Диана.

– Значит, я спущусь к ним.

– Сэр, вам нельзя напрягаться.

Катберт пробормотал что-то неразборчивое себе под нос и повернулся к Данкену:

– Вот что происходит, когда человек стареет. Нельзя напрягаться! Не разрешают даже дойти до туалета. Мол, есть горшок, им и пользуйся, старый хрыч. Если ходить, то медленно, а лучше вообще не вставать. Кормят какой-то ерундой, якобы желудок не выдержит мяса, а вина наливают на самое донышко. Словом, не делай ничего, что тебе нравится, зато изволь делать всякие глупости.