Книга Змей в Эссексе - Сара Перри

Стелла потеребила голубой браслет на запястье. Этот хмурый лондонский доктор ей уже нравился. «Жаль только, что он так дурен собой», — подумала она.

— Кора говорила, вы практикуете гипноз, — я правильно произнесла это слово? — и что это может помочь Джоанне. Ей наверняка понравится: она любит все новое. Она непременно опишет свой опыт в дневнике.

Люка так и подмывало взять Стеллу за ручку и сказать: о да, конечно, гипноз обязательно поможет, ваша дочь спокойно вспомнит, что видела и слышала в тот день, если, конечно, она что-то видела и слышала, а когда очнется, непременно обретет прежнее доброе расположение духа. Но под доверчивым взглядом ее голубых глаз привычная самоуверенность изменила Люку, и он ответил:

— Повезет — поможет, не повезет — нет, но точно не навредит. — И добавил, почувствовав укол совести: — Мне еще никогда не доводилось применять гипноз к таким юным особам. Быть может, он на нее не подействует и она посмеется надо мной.

— Ах, если бы так! — вздохнула Стелла. — Если б она снова засмеялась!

— Мне под гипнозом казалось, будто меня вычистили изнутри, точно дымоход. — Кора налила себе чаю. — Мне было покойно, я почти не говорила. Бояться нечего, тут нет ничего странного, это всего лишь работа ума. — Чай пролился на блюдце; свет на стене погас. — Мне даже кажется, что когда Джоанна будет наших с вами лет, гипноз настолько войдет в обиход, что возле каждой аптеки и обувной лавки будет по приемной гипнотизера. (Невидимый Уилл неодобрительно взирал на эту сцену из-за ее плеча, но Кора решила не обращать на него внимания.)

— С цветами на подоконниках, — подхватила Стелла, — и секретаршами в белых блузках. Ни у кого больше не будет никаких секретов… вам не жарко? Может, откроем окно? Как бы я хотела снова видеть ее веселой!

Тут Стелла подумала: интересно, что скажет Уилл, который еще не успел познакомиться с доктором и не выказал ни малейшего желания его видеть. Пожалуй, муж был бы против того, чтобы над их дочерью проводили процедуру, название которой сама она едва выговаривала. Но, с другой стороны, Кора не стала бы делать ничего такого, чего Уилл не одобрил бы. Как все-таки хорошо, подумала Стелла, которая ни разу в жизни не испытывала ревности и даже не представляла, каково это, что у мужа есть такой верный и любящий друг.

— Да откройте же окно пошире, — попросила она. — Меня последнее время то и дело бросает в жар.

Кора обернулась к Люку, который галантно взял Стеллу за руку, надеясь, что она не заметит, как он щупает ее пульс. Увы, тот оказался учащенным и неровным, как и предполагал Люк.

— Что ж, давайте позовем Джо и узнаем, не против ли она, — предложила Кора.

Девочка охотно согласилась: «Я буду участвовать в эксперименте?» — и сейчас лежала на самой удобной кушетке, смотрела в потолок с облупившейся штукатуркой, с трудом удерживаясь от улыбки, поскольку слышала, как Кора назвала доктора «чертенком», и думала: до чего точное прозвище — ему бы вилы вместо саквояжа!

Доктор Гаррет придвинул к кушетке стул, наклонился к девочке, так что она почувствовала слабый, похожий на лимонный запах, исходивший от его рубашки, и сказал:

— Сейчас я тебе все объясню. Ты не заснешь, я не подчиню тебя своей воле, но тебе станет спокойнее и легче прежнего. Я буду задавать тебе вопросы о том, как ты тогда себя чувствовала, и о том дне. Быть может, нам удастся что-то узнать — с чего все началось и каково тебе пришлось.

— Поняла, — ответила Джоанна, подумав: «Едва ли мы что-то узнаем о том дне, потому что там и знать-то нечего, иначе я бы давно все рассказала».

Она оглянулась на мать, и Стелла послала ей воздушный поцелуй.

— Видишь ту черточку на стене, вон там, над камином, где облупилась краска? Смотри на нее не отрываясь, как бы ни тяжелели веки, как бы ни болели глаза…

Он бормотал ей и другие команды, словно издалека: урони руки, пусть голова склонится на грудь, дыхание замедлится, мысли улетят далеко… Глаза слипались, Джоанне с трудом удавалось смотреть на черточку на стене, и когда Люк наконец разрешил, она вздохнула с облегчением, закрыла глаза и едва не упала с кушетки. Джоанна погрузилась в полудрему и сама не помнила, что говорила (ей об этом рассказали позже: что-то про Наоми Бэнкс и Левиафана, но, судя по всему, эти воспоминания ее совершенно не пугали). Она запомнила лишь негромкий стук, затем шуршание ковра, когда кто-то открыл дверь, и гневный голос отца. Никогда прежде Джоанна не слышала, чтобы он так кричал.

Уилл увидел, что дочь лежит на черной кушетке, руки свисают на пол, рот приоткрыт, а над ней наклонился какой-то человек и что-то ей шепчет. Преподобный навещал прихожан, вернулся, кликнул Стеллу и обнаружил, что дома никого нет. В кабинете он нашел записку, где было сказано, что жена с дочерью ушли к Коре, а он, если хочет, может к ним присоединиться. Шагая по лугу, Уилл представлял себе две головки, золотоволосую и лохматую, в залитом светом окне: это Стелла и Кора в нетерпении высматривают его, дожидаясь, когда же он придет. Он прибавил ходу.

Разумеется, Уилл знал, что должен приехать доктор Гаррет, и досадовал на незваного гостя. Деревня и так натерпелась, думал преподобный, год выдался трудный — то змей, то столичные жители, — можно уже наконец людям пожить спокойно? Но потом вспомнил, как тепло Кора отзывалась о своем друге, с какой гордостью рассказывала об операции, которая спасла жизнь человека, и подумал, что, быть может, этот хирург окажется славным малым. Наверное, он невысокий, худой и нервный, думал Уилл, проходя мимо Дуба изменника, с вислыми унылыми усами, брезгливый и привередливый в еде и питье. Конечно, деревенский воздух пойдет бедняге на пользу, с его-то здоровьем.

Марта встретила Уилла как-то странно, отчего-то старалась не смотреть ему в глаза, и это было так не похоже на ее обычную прямоту, что преподобный сразу же насторожился, еще до того, как распахнул дверь и увидел, как чернобровый коротышка склонился над его дочерью и что-то шепчет ей на ухо. Девочка лежала спокойно, словно оглушенная ударом, запрокинув голову, и безжизненно смотрела в пространство из-под полуопущенных век. На миг Уилл окаменел от изумления и страха, но, заметив, что Кора со Стеллой спокойно наблюдают за этой сценой с дивана, точно соучастницы, впал в такую ярость, какую в нем не удалось разбудить ни Крэкнеллу, ни змею, ни одному из загадочных событий последних месяцев. Он бы не сумел объяснить, о чем именно подумал, глядя на то, что творится в тесно обставленной комнате, где ветер раздувал занавески, лишь помнил, что его вдруг охватило отвращение: его дочь бормотала что-то — кажется, по-латыни? — лежа на этой кушетке, точно рыба на прилавке! Он стремительно пересек комнату, схватил склонившегося над дочерью коротышку за воротник и попытался приподнять со стула. Но если священник был силен, то хирург оказался тяжел; завязалась борьба. Кора было рассмеялась, но тут же испугалась, что Уилл в порыве праведного гнева искалечит ее друга. Она вспомнила, как билась в грязи овца, как надувались жилы на руках Уилла, и решительно вмешалась:

— Мистер Рэнсом, Уилл, это же доктор Гаррет, он пытается нам помочь!