Книга Большие каникулы Мэгги Дарлинг - Джеймс Хавард Кунстлер

— Все хорошо, мы — здесь. Что случилось? — спросила Линди, пытаясь взять ситуацию в свои руки, хотя было ясно, что она сама напугана.

— Ты знаешь этого человека? — спросил Хавьер, указывая большим пальцем на ванну.

— Конечно. Это мой сын, — ответила Мэгги, стараясь сдержать истерику, рвущуюся изнутри, словно какой-то монстр.

— Эй, только посмотрите. Это же тетушка Линди, — сказал Хупер, откинувшись головой на плитку стены. — Гляжу, у тебя новый дружок. Как тебя зовут, дружок?

— Я — Хавьер.

— Положи-ка ее сюда, парень. — Хупер вяло протянул свою руку, словно говоря «дай пять». В мерцании свечи на его запястье видны были порезы. Кровь из них скорее сочилась, нежели текла. Тут монстр выскочил из Мэгги, и она неудержимо завыла. Вся эта суета только повергла Хупера в соц. Руки его соскользнули в остывшую воду, оставляя в ней следы крови, похожие на струйки дыма. Казалось, что годы слетают с его лица по мере того, как слабеют мышцы. Несмотря на заросли волос на груди, он снова выглядел десятилетним мальчиком.

— Мэгги, успокойся, — сказала Линди. — Вынь его из ванны, Хави.

— Он хотел убить себя! — завывала Мэгги.

— Из-за тебя!

— Не будь смешной.

— Ты спала с моим сыном!

— Как я могла спасть с Хупером, когда я трахалась с Хавьером?

Тем временем Хавьер извлек Хупера из ванны и взвалил его на одно из своих чрезвычайно широких плеч, как мешок masa harina. Линди проводила его в северную комнату, где Хупер был уложен на массивную кровать из струганых бревен. Мэгги немедленно принялась осматривать раны на его запястьях, которые, теперь было очевидно, выглядели как царапины, нанесенные слегка потревоженной кошкой. Тугие повязки были не нужны, но она обмотала запястья Хупера хлопковыми гостевыми полотенцами, чтобы он не запачкал перкалевые простыни в двести восемь ниток на сантиметр. Еще она опасалась, чтобы его не стошнило на них.

— Спасибо за помощь, Хавьер, — сказала она вежливо, задержав взгляд на татуировке и подвеске в виде черепа. В колледже, вспомнила она, Линди была более расположена к мужчинам в строгих костюмах от «Братьев Брукс».

— Не стоит, — скромно ответил он и удалился.

— Я не делала того, о чем ты подумала, — немного погодя прошептала Линди в коридоре, когда они собирались разойтись по комнатам. — На самом деле, Мэгги. Сама мысль. Отвратительно.

— Где ты нашла этого парня?

— Хавьера? Он… он ждал приема у доктора Кляйна.

— Он ходит к твоему психоаналитику?

— Ну да. Конечно.

— Это звучит не очень мачо.

— Откуда этот расизм, Мэгги?

— Извини. Он просто не похож на того, кому нужен психоаналитик.

— Поскольку его родной язык испанский, верно? Это еще одна низость с твоей стороны.

— Еще одна низость? — безвольно повторила Мэгги.

— Да. А кто только что вернулся из Венеции после разгула с парнем, который тебе в сыновья годится?

— Это совсем другое, Линди. И ты знаешь об этом.

— Потому что он англичанин и большая, черт побери, звезда в рок-музыке, да?

Мэгги почувствовала стыд и усталость, она была обезоружена.

— Я думаю, что вся эта дурацкая деревенская жизнь в Новой Англии плавит тебе мозги, — горько сказала Линди и оставила дрожащую всем телом Мэгги одну в коридоре.

5

Прощание

Херес оказался недостаточно крепким. Вместо него Мэгги достала бутылку односолодового виски и опрокинула первый бокал, словно завсегдатай одного из старых баров на Третьей авеню, в которых на мармитах полно солонины с капустой. Затем она налила себе еще на два пальца в высокий тонкий бокал для флипа, чтобы пить медленно. Часы над раковиной показывали без четверти четыре. Когда на кухонном столе зазвонил телефон, она приняла его за маленький НЛО, полный злобы чуждого мира. Но вместо того, чтобы швырнуть его об стенку или продолжать слушать, как он звонит, она дотянулась до трубки, поскольку, помимо всего прочего, ей было любопытно узнать: какой безмозглый идиот может звонить в такое время.

— Это Свонн.

Она не удержалась и рассмеялась. Все напряжение и ужас прошедшей ночи превратились, как в колбе алхимика, в четкое понимание абсурдности жизни.

— Чувствую, ты меня простила, — осмелился произнести Свонн.

— Нет. Просто мне было интересно, какой кретин мог позвонить в это время суток. — Она снова рассмеялась. — Теперь я знаю.

— А который у вас там час?

— Около четырех утра.

— Боже милостивый! Я неправильно высчитал.

— Все равно я не прощу тебя. Ты — напомаженный членообразный кусок английского дерьма.

— Я очень сожалею.

— А как там Регина?

— Ты что, действительно готова поболтать?

— А почему нет? Я сижу в кухне, нагружаюсь виски по семьдесят долларов за бутылку, поскольку мой сын попытался сегодня вскрыть себе вены.

— Боже мой! Из-за чего?

— Я не хочу об этом говорить. Как Регина?

— Она ушла к Тедди Дэйну.

— Полагаю, она вне себя от очередного приключения.

— Нет. На самом деле он неплохой парень.

— Ну, да…

— И мне кажется, что у них настоящая любовь.

— А что было у нас, Свонни?

— Ох, моя дорогая миссис Дарлинг. Я недостоин вас.

— Ты выражаешься очень красиво.

— Но знаешь, у меня все из рук валилось от постоянного беспокойства. Как мы могли с тобой жить вместе? В номерах гостиниц в незнакомых городах? Все казалось таким безнадежным и невозможным. А я не мог заставить себя все это обсудить открыто.

— У меня были те же мысли, мой дорогой.

— Правда?

— Я не находила слов, чтобы объяснить, что из этого ничего не выйдет. Я не подхожу на роль поклонницы знаменитости. Если это тебя утешит, то я все разно вернулась бы домой.

— Это плохое утешение. Я полон желания обладать тобой. Но буду ли я когда-нибудь с тобой теперь?

— Да, это так.

— Так — это буду? Или не буду?

— Нет. Никогда больше.

— Я спрашиваю, потому что мне через месяц нужно будет вернуться в Нью-Йорк, чтобы закончить микширование альбома.

— В Нью-Йорке полно молоденьких девушек.

— Я правильно понял, что не стоит надеяться на твою благосклонность?

— Твое понимание подтекста безошибочно.

— Ну, тогда что?

— Ох, пока ты не исчез, как идет съемка?