Книга Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - Елена Поликарпова

Кроме того, свою роль играло и то, что после окончании холодной войны противоречия между Китаем и США проявились с особой силой в таких областях, как права человека, торговля и проблема нераспространения оружия массового уничтожения и не было никаких надежд на их смягчение. Как сказал в 1991 г. Дэн Сяопин, «новая холодная война между Китаем и Америкой продолжается», однако затем он раскрыл широко двери для зарубежного, в том числе и американского капитала.

В настоящее время Китай совершает стремительное и масштабное восхождение на основе новых ориентиров, особого духа и видения перспектив: «Говоря о Китае, – подчеркивает А.И. Салицкий, – мы фактически имеем в виду первого в истории лидера глобальной экономики: прежде обычно речь шла о главенстве, либо о главенстве в рамках определенного экономического пространства (Япония, СССР). Находясь где-то в середине списка государств, выстроенных по критерию дохода на душу населения, КНР демонстрирует большинству обитателей планеты модель развития, которая работает на достаточно скромных и, подчеркну, собственных ресурсах (в отличие от ряда бывших лидеров)»310. Самое интересное, что китайская модель не навязывается отстающим странам, что она разрушила привычные представления о табели в рангах глобальной экономики, о месте Китая в мировой политике и его роли в происходящем процессе становления полицентричного мира.

Китайская модель основана на доктрине «пекинского консенсуса», которая была опубликована Лондонским центром международной политики (май 2004 г.). Здесь речь идет не только об эффективности «китайской модели», но и о ее кардинальном отличии от принципов «вашингтонского консенсуса»311, который основан на идеологии свободного рынка, идеализации частного сектора и демонизации государственного программирования и регулирования. Основными принципами пекинского консенсуса являются:

1) рост ВВП при сохранении независимости от мирового капитала;

2) решительное стремление к инновациям и экспериментам (специальные экономические зоны);

3) защита государственных границ и национальных интересов;

4) накопление инструментов асимметричной силы (в виде триллионов долларов валютных резервов) и т. д.

На основании этой доктрины Китаю в ходе рыночных реформ удалось добиться и макроэкономической стабильности, и активизации субъектов хозяйства, и внушительных внешнеэкономических успехов. Китай на практике сумел осуществить инвестиционную, а не монетарно-либеральную модель развития с очень высокими темпами роста и нормой накопления. Китай не стремится к конвертируемости национальной валюты по счетам движения капитала, что сделало ее одной из самых устойчивых мировых валют с превосходным реальным обеспечением и минимальной инфляцией. При этом финансовые спекуляции существенно ограничены при помощи жесткого государственного регулирования и достаточно эффективной системы мониторинга рынков.

«Важной частью “пекинского консенсуса” становится выдвижение на первый план идеи социальной справедливости, а это в экономической части предусматривает повышение доли ВВП, перераспределяемой государством, и усиление его контроля над крупным частным капиталом, но не исключающего и государственно-частного партнерства. Госсектор в КНР представлен ключевыми и наиболее доходными отраслями: в него входят 80 % добывающей промышленности, 75 % энергетики, 86 % финансов и страхования, 84 % услуг транспорта и связи, полностью выпуск сигарет и т. д. В парке промышленного оборудования Китая доля собственно китайского производства составляет около 70 %, а среди импортных средств производства преобладает японская и германская техника (доля же США всего 4 %)»312.

Своеобразно и отношение Китая к процессу «глобализации», которую он считает мировой экономической войной, в которой выгоду получают обе стороны. В этой войне Китай эффективно использует процесс регионализации (АСЕАН, ШОС и т. д.), благодаря чему появляется несколько взаимодействующих и конкурирующих группировок, образующих фундамент многополюсной мировой экономики. «ВТО при этом отодвигается на второй план, та же участь должна постигнуть МВФ и Мировой банк – эти основные институты “вашингтонского консенсуса” в Азии уже никому особенно и не нужны»313.

Следует выяснить, что же собой представляет китайская модель, позволяющая Китаю играть особую роль в разворачивающемся процессе передела мира и занимать ключевое место в формирующемся новом геополитическом ландшафте. В этом смысле представляет несомненный интерес исследования известного футуролога Д. Нейсбита «Китайские мегатренды», в которой он на основе анализа тенденций развития современного общества пытается дать ответ на следующие вопросы: почему коммунистический Китай так стремительно развивается, преодолевает любые кризисы и постоянно добивается экономических успехов там, где терпят провал демократические государства? Как удается ему успешно сочетать капиталистическую экономику с социалистической идеологией? Почему он не тратит время на поиски новой национальной идеи, а успешно использует древнюю – конфуцианскую и предлагает уникальную теорию мегатрендов Поднебесной – «восьми столпов нового Китая»?314.

Концепция «восьми столпов» включает в себя следующие положения:

1) освобождение разума (согласно Дэн Сяопину, почти миллиард человек, разделенных классовыми границами, необходимо объединить общей целью преобразования страны, чтобы построить гармоничное общество);

2) баланс векторов «сверху вниз» и «снизу вверх», когда динамика развития Китая формируется нисходящими правительственными директивами и инициативами граждан снизу, порождая тем самым модель управления – «вертикальную демократию»;

3) высаживание деревьев: «пусть растут леса» (видение и цели в китайской модели задаются вертикальной демократией);

4) вброд через реку, нащупывая камни – метафора, дающая возможность вместо жестких приказов и четко определенных целей использовать метод проб и ошибок, путем экспериментов находить лучшие варианты будущего страны;

5) художественная и интеллектуальная подпитка: ни одно общество невозможно изменить в лучшую сторону без выступающих в авангарде перемен художников и интеллектуалов;

6) присоединение к миру означает агрессивное экономическое, политическое и культурное «встраивание» Китая в мировые тренды, чтобы его новая роль была адекватной нынешним достижениям;

7) свобода и справедливость, что предполагает сочетание экономически возможного и социально желательного, свободы немногих ради финансового успеха и потребности многих в социальном обеспечении;

8) от олимпийского золота к нобелевским премиям – это положение выражает необходимость для Китая дублирования своих олимпийских успехов в экономических показателях и в конкурентоспособности, чтобы стать «самой инновационной страной в мире».

Следует также иметь в виду тот факт, что сейчас Китай является абсолютным лидером по результатам продаж произведений искусства: его доля в 2011 году составила 30 % всех продаж, что дало ему возможность обойти Америку и Великобританию315.