Книга Случайный турист - Энн Тайлер

– Машину эту я купила из-за большого багажника. – Мюриэл выполнила лихой поворот. – Удобно в моих разъездах. Угадайте, сколько она стоила?

– Э-э…

– Двести долларов всего-навсего. Потому как требовался ремонт, но я отогнала ее одному парню с нашей улицы. Предлагаю, говорю, сделку. Ты чинишь машину, а я отдаю ее тебе на три вечера в неделю и на все воскресенья. Неплохо придумано?

– Весьма находчиво, – сказал Мэйкон.

– Нужда заставит быть смекалистой. Уж и досталось мне, когда Норман меня бросил. – Мюриэл заехала на стоянку перед небольшим магазином, но не спешила вылезать из машины. – Бывало, бессонной ночью лежу и думаю: где ж денег-то взять? Несладко было даже на дармовом жилье с харчами, а после смерти миссис Бримм стало хуже некуда. Дом отошел ее сыну, и он потребовал плату. Старый сквалыга. Все норовил вздуть цену. Давайте так, говорю, вы не поднимаете квартплату, а я беру на себя уход за домом. На кой вам лишняя головная боль? Он согласился, и я крепко попала: все ломается, починить не могу, живу в разрухе. Крыша течет, канализация забита, горячий кран капает, и счета за газ сумасшедшие, но хоть квартплата умеренная. Я нахватала с полсотни работ, если все их посчитать. Мне, можно сказать, везло, я умею разглядеть свой шанс. Вроде учебы в «А ну-ка, псина», или вот еще были курсы массажа в ассоциации молодых христиан. С массажем вышел облом, там лицензия нужна и все такое, а вот «Псина» себя, считай, окупила. Еще вот хочу раскрутить услугу изысканий, я много чего набралась, пока помогала школьной библиотекарше. На розовых таких карточках написала «Кому требуется исследование» и раздала их в универе. Потом, значит, отксерила новую партию и разослала всем, кто значился в литературном справочнике Мэриленда. Писатели и писательницы! – написала я. – Вам нужна долгая тяжелая болезнь, которая благополучно угробит персонажа, однако не шибко его изуродует? Пока никто не откликнулся, но я не теряю надежды. Я заработала на два отпуска в Оушен-Сити лишь тем, что на пляже торговала едой, которую утречком в мотеле мы с Александром расфасовывали по коробкам. Мы их возили в его красном игрушечном фургоне. Холодные напитки! – кричала я. – Сэндвичи! Налетай – подешевело! И это все не считая постоянной работы типа «Мяу-Гав» или, еще раньше, в копировальном центре «В два счета», где была тоска зеленая. Там разрешали с собой брать Александра, но всей работы – копирование документов и всякой муры вроде погашенных чеков, разных счетов и прочих бумажек. Скука смертельная.

Мэйкон заерзал.

– В смысле, смертная? – спросил он.

– Ну да. А вы бы не затосковали? Копии писем, экзаменационных билетов, статей про ипотеку. Руководств по вязанию спицами и крючком. Листы выползают из аппарата медленно и величаво, как будто они неимоверно важные. В конце концов я ушла. Устроилась в «Псину» и сказала: все, с меня довольно! Что ж, попробуем эту бакалею.

Мэйкон не сразу сообразил, о чем это она.

– А! Хорошо.

– Вы зайдете в магазин, но сначала прикажите Эдварду лежать у двери. Я отсюда понаблюдаю, как он себя ведет.

– Ладно.

Мэйкон вылез из машины и через заднюю дверцу выпустил Эдварда. Подвел его к магазину. Дважды топнул. Эдвард приуныл, но лег. Наверное, жестоко укладывать пса на мокрый тротуар? Мэйкон нехотя вошел в магазин. Там старомодно пахло коричневыми упаковочными пакетами. Мэйкон оглянулся. От выражения на морде Эдварда щемило сердце. Пес растерянно улыбался, не сводя встревоженного взгляда с двери.

Мэйкон покрутился в отделе «овощи-фрукты». Взял яблоко, осмотрел и положил обратно. Потом вышел на улицу. Эдвард был на месте. Мюриэл уже вылезла из машины и, привалившись к капоту, корчила рожи в коричневую пластмассовую пудреницу.

– Хорошенько его похвалите! – крикнула она, захлопнув зеркальце.

Мэйкон прищелкнул языком и потрепал пса по голове.

С бакалеей соседствовала аптека.

– Теперь мы оба войдем внутрь, – сказала Мюриэл.

– Не опасно?

– Рано или поздно придется рискнуть.

Они прошли вдоль длинного стеллажа со средствами по уходу за волосами и вернулись к косметике, где Мюриэл взяла на пробу губную помаду. Мэйкон представил, как Эдвард встает и, зевнув, уходит прочь.

– Слишком розовая. – Из сумки Мюриэл достала салфетку и отерла губы. Ее собственная помада осталась нетронутой, словно была не только цвета, но и состава сороковых годов – тусклым липучим веществом, несмываемо маравшим наволочки, салфетки и края кофейных чашек. – Как у вас с занятостью завтра вечером?

– А что?

– Я приглашаю вас к себе на ужин.

Мэйкон сморгнул.

– Не тушуйтесь. Будет хорошо.

– Э-э…

– Просто поужинаем. Вы, я и Александр. Скажем, в шесть. Синглтон-стрит, шестнадцать. Знаете, где это?

– Боюсь, вечером я буду занят.

– Ну вы пока прикиньте.

Они вышли на улицу. Эдвард был на месте, но стоял, ощерившись на ретривера, который появился в дальнем конце квартала.

– Блин! – огорчилась Мюриэл. – А я уж думала, мы делаем успехи. Лежать!

Через минуту она позволила псу встать и втроем они двинулись дальше. Мэйкон гадал, когда будет удобно сказать, что он уже прикинул и вспомнил о назначенной на завтра встрече. Свернули за угол.

– Ой, смотрите, комиссионка! – воскликнула Мюриэл. – Комиссионки – моя большая слабость. – Она дважды притопнула. – Сейчас я войду одна, хочу глянуть, что там у них есть. А вы встаньте поодаль и следите, чтоб он не вскакивал.

Она вошла в магазин, Мэйкон укрылся за парковочным счетчиком. Но Эдвард смекнул, что хозяин тут, и вертел головой, бросая умоляющие взгляды.

Сквозь витрину Мэйкон видел Мюриэл – она брала в руки, а потом возвращала на место маленькие золоченые чашки без блюдец, щербатые цветочные вазы зеленого стекла, уродливые оловянные броши размером с пепельницу. Затем отошла вглубь магазина, где висела одежда. Она то появлялась, то исчезала, словно рыба в темной воде. И вдруг возникла в дверях.

– Что скажете, Мэйкон? – В руках она держала шляпу – грязно-бежевый тюрбан с огромным фальшивым топазом, сиявшим, точно глаз.

– Весьма занятно, – сказал Мэйкон. Он уже озяб.

Мюриэл опять скрылась в магазине, Эдвард вздохнул и положил морду на лапы.

Мимо прошла девочка, похожая на цыганку: слои оборчатых юбок, атласный пурпурный рюкзак, весь обклеенный этикетками рок-группы «Грейтфул Дэд». Эдвард напрягся. Он зорко следил за каждым ее шагом и даже развернулся, чтобы смотреть ей вслед. Однако не проронил ни звука, и Мэйкон, тоже напрягшийся, вздохнул облегченно и слегка разочарованно, поскольку уже изготовился к действию. Пала оглушительная тишина, прохожих больше не было. И тут вдруг возникла галлюцинация, наподобие тех, что случались в самолетах и поездах. В голове тоненько зазвучал скрипучий голос Мюриэл. «Точное время…» – сказала она, потом пропела «В Париже ты найдешь свою любовь», а затем выкрикнула: «Холодные напитки! Сэндвичи! Налетай – подешевело!» Мозг как будто увяз в паутине ее рассказов, сплетенной из тонких стальных нитей, мелькали картинки: малышка, ну чистая Ширли Темпл, беспутная девица; Норман выкидывает сетку в окно, Александр мяукает, точно новорожденный котенок; Мюриэл правит упряжкой доберман-пинчеров, разбрасывает свои нежно-розовые визитки и вот, руки-ноги как палки, волосы торчком, мчится по пляжу, волоча за собой красный игрушечный фургон, набитый снедью.