Книга Провинция - Павел Бессонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Работа твоя несерьёзная – чужие огрехи искать. Работа – это когда готовую вещь свою можно в руках подержать… Да ладно! Сейчас молодые, здоровые парни не работают. Покупают – продают. Базар!
На правах экс-супруги пришла Антонина. Топ-модель. Высокая голубоглазая блондинка, с грустной миной на намакияженном лице.
– Витя! Я тебе в записке всю правду написала, и готова поклясться…
– Тоня! Не клянись. Поезд ушёл. Тот, свадебный… – прервал Виктор её монолог.
– Но почему? Ведь мы почти два года с тобой жили… Я заведу ребёнка… – настаивала Антонина.
– Заводи. Всё у тебя впереди, только не со мной, – отрезал Виктор.
Он увидел, что Антонина приходит в состояние ярости, как случалось с ней и во время их супружеской жизни. Не сказав «до свидания», она ушла, хлопнув дверью.
Узнав о приезде Виктора, пришёл младший брат отца, дядя Иван. Он всю жизнь до пенсии проработал сельским учителем. Любил выпить и пофилософствовать. Виктор помнил, как узнав, что он собирается жениться на Антонине, дядя Иван высказал мысль, верность которой осозналась много позднее:
– Красивая у тебя, племяш, жена будет. В моё время такие девчонки редко попадались. Были росточком поменьше, фигурой поплотнее. Красивая Тонька, ничего не скажешь! Женишься – сразу заводи ребёнка. Да не одного! Тогда и будет семья. Без детей, без домашнего хозяйства, женщина не жена – игрушка. А игрушку или выбросишь, или она сама к другому перебежит.
С дядей выпили по чарке, поговорили. Вспомнив про Антонину, дядя Иван повторил ранее сказанное: «Пустая девка».
Дожив до субботы, Виктор совсем заскучал. Смотрел в окошко, как, размешивая грязь резиновыми сапогами, идут в кинотеатр парочки. Смотрел. Думал.
Конечно, он любит Олю. Это не прошедшая шальная страсть к Антонине, не влюблённость к Тане… Эта любовь, о которой ему рассказала бабка Мария, покойница.
– Егор ведь так жалел меня! – вспоминала она мужа. – И я его жалела.
– А любила ты, бабка Маша? – Виктору тогда было шестнадцать, и вопросы любви его интересовали.
– А как же! Только это пока мы с Егором женихались…
Виктор как будто знал Олю много лет, любовь его к Оле подходит под формулу любви бабки Маши: он Олю желает и жалеет…
Он взял билет на поезд и послал Оле телеграмму. Последнее слово в телеграмме было: «Люблю».
Оля бежала по перрону, разбрызгивая мокрый снег. Она поскользнулась, чуть не упала, и сердце Виктора сжалось от испуга. Она подбежала, сверкая своими азиатскими глазками, счастливая и… испуганная. Виктор обнял её и осторожно поцеловал. Первый раз поцеловал…
У него оставалось ещё несколько дней отпуска. Виктор то садился за стихи – они не шли, то выходил в город, подходил к ещё скованной льдом реке. Он позвонил Тане и сообщил, что в его жизни грядут изменения. Она выдержала паузу и потом буднично спросила:
– Это та девушка, с которой был на спектакле?
– Да…
– Поздравляю. По-моему, она хорошая. Счастья тебе, Виктор. – и повесила трубку.
В пятницу они с Олей подали заявление на регистрацию брака, а вечером пошли к Стасу.
Стас бурно выразил своё одобрение и, конечно, предложил отметить этот факт застольем.
– Томка! – в обычной манере он дал указание жене, какая уже обнимала Олю. – Готовь всё к столу, а я в гастроном. Вы, голуби, сидите, воркуйте.
Виктор вручил остатки отпускных Стасу. За столом тот сыпал тостами и пожеланиям. Томка пила с ним на равных. Стас хвалил Олю, ругал Томку. Подтянув Виктора к себе, предложил на ухо:
– Оставайся у нас с Олькой. Наша кровать в вашем распоряжении. Вы же молодожёны!
Томка ушла к Владику в спальню, Стас успокоился, уткнувшись в стол лицом, а Виктор и Оля ушли на «своё» место и сидели там, держась за руки.
– Ты знаешь, Витя, баталии у нас в доме не прекращаются. Мама все сплетни о тебе собрала и выложила на семейном совете. Отец и слушать не стал. Сказал, что Виктор, то есть ты, мужчина, и этим всё сказано. Татьяна посмеялась и пристыдила мать, а та всё причитала о Вадиме, какой он талантливый, культурный, интеллигентный… Я встала из-за стола и ушла к себе.
– Оля, а Стас расщедрился и предложил нам, как молодожёнам, свою семейную кровать. Прямо на эту ночь. – неожиданно с улыбкой сообщил Виктор.
Вдруг Оля опять начала бледнеть. Она справилась с собой, вздохнула, держась за сердце. Виктор с испугом глядел на неё, не понимая причину шока.
– Витя! Я не девушка… не девственница. Тогда, на выпускном, напоил меня… подонок…
Лицо её исказилось гримасой горя, и она зарыдала.
Виктор обнял Олю, прижал её к себе:
– Дурочка ты моя! Любимая дурочка!
– Ну, какие планы, сынок?
После приезда из армии первый раз Николай сидит за столом с отцом на равных. Мать ушла в кухню и застучала там посудой. Вышла и Олька, сестра. Отец стал вроде меньше ростом, ссутулился… Два года разлуки дали себя знать.
– Планы? Всё те же. Хочу учиться. Куда вот только?
– Нам с матерью хотелось бы поближе, но потом рассудили, что лучше тебе ехать в Петербург. Сестра там моя, Евгения, одна в большой квартире. Она и ждёт тебя, пишет.
Бездетная, лет на двенадцать старше отца, тётя. Институт в Питере подходит – железнодорожного транспорта. Решено. Едет в Санкт-Петербург. Документы в сборе, характеристика от командования, золотая медаль отличника… Примут на учёбу, нет сомнения!
Николай помнит тётю Женю, приезжавшую из Ленинграда. Ему лет пять ему было тогда. Красивая, пахнущая духами молодая женщина. Подарила ему игрушечный паровозик с лампочкой внутри, ночничок.
Петербург, град Петра, привлекал Николая со школьных времён красотой дворцов, многочисленными скульптурами, ажурными решётками оград парков на фотографиях и в кинороликах. Побыть там, походить, посмотреть… Жить там долгих пять лет учёбы немного пугает. Здесь, в посёлке на железнодорожной магистрали, всё своё, родное, близкое. Но там его тётя Женя, и это всё решает.
Николай ехал троллейбусом от вокзала по Невскому проспекту, узнавая известное ему по открыткам, по описаниям в романах. Фонтанка с конями Клодта, Катькин сад и сама хозяйка в окружении фаворитов и полководцев её эпохи, красочный Собор Спаса На Крови над водой канала Грибоедова, два крыла колоннад Казанского собора.
А вот и выходящая к Невскому улица Малая Конюшенная, в недалёком советском прошлом улица Софьи Перовской. Старой постройки дом. Массивная входная дверь. Широкие каменные ступени винтовой лестницы. Квартира на втором этаже. Звонок ударный, в виде тяжёлого кольца. На той же площадке вторая дверь, но уже с рядом кнопок сигнализации.
– Николай?
