Книга Читающая по цветам - Элизабет Лупас

– Известно, что леди Хантли держит у себя в услужении укрощенных, послушных ее воле ведьм, – сказал он. Он взглянул на меня – всего лишь на миг – потом улыбнулся королеве. Та по-хозяйски положила свою изящную белую руку на его рукав.

– Мне нет дела до каких-то там ведьм, укрощенных или нет, – бросила она. – К тому же я хочу подчинить своей воле графа Хантли, а не графиню. Идемте, сьёр Нико, нам снова пора в путь. Поскачем рядом! Завтра мы будем уже в Эбердине.

Они ушли, беседуя и смеясь. Никто из свиты королевы не заговорил со мною и не попрощался. Оставшись в саду одна, я подумала:

– Интересно, считает ли Никола де Клерак «укрощенной ведьмой» также и меня? Если считает, то он неправ. Когда цветы говорят со мною, в этом нет никакого колдовства. Это что-то гораздо более древнее, как волшебный пузырь в сплошном теле скалы под часовней Святой Маргариты. В те времена у самой земли был голос; и у скалы тоже был голос. И у цветов есть голоса. Любой смог бы их услышать, если бы только научился молчать и слушать.

Я прислушалась к голосам анемонов, и они сказали мне: «Вернись, вернись ко двору. Уведи опасность прочь».

Я стряхнула с юбки частицы земли и травинки, вышла из сада и спустилась во двор. Уот оседлает для меня Лилид. Только он и Дженет присоединятся вместе со мной к кортежу королевы. Майри, ее кормилица и тетушка Мар останутся здесь, в безопасности, и, если Бог даст, в один прекрасный день мы все вместе вернемся из ссылки домой и будем счастливы в Грэнмьюаре до конца дней.

Глава семнадцатая

Эбердин, 21 октября 1562 года

– Леди Хантли была подругой моей матушки, – сказала королева. – Она никогда не пожелала мне зла.

– Сестра, – ответил на это лорд Джеймс. – В Инвернессе вы велели повесить одного из ее сыновей, а пять дней назад объявили вне закона ее мужа и другого сына. У нее есть все основания желать вам зла.

Мы путешествовали уже почти два месяца. Из Грэнмьюара мы поехали в Эбердин, затем через несколько дней отправились в Инвернесс. Всю дорогу за нами неотступно скакал сэр Джон Гордон во главе отряда кавалерии; время от времени они показывались и демонстрировали чудеса искусства верховой езды. Королева была убеждена, что сэр Джон хочет ее похитить, и поклялась, что отомстит всем Гордонам за их беззакония, но вместе с тем я ясно видела, как ее глаза горят от возбуждения. Мысленно она сочиняла обо всем этом романтическую conte-de-fée[56], и ей ужасно нравилось быть героиней этой сказки и предметом страсти дикого горца.

По дороге в Инвернесс мы сделали остановку в замке Дарнауэй, где лорду Джеймсу Стюарту было публично пожаловано большое графство Морэй, пользование доходами от которого издавна было привилегией Гордонов. Это было сделано как для того, чтобы наказать графа Хантли и его клан, так и для того, чтобы возвысить лорда Джеймса. Результат не заставил себя ждать: шериф Инвернесса, еще один сын Хантли, отказался пустить нас в замок. Это, как и вылазки сэра Джона Гордона, вызвало некоторое волнение, но кончилось вполне банально – шериф передумал, открыл ворота и за свою дерзость был вскорости повешен на стене замка.

В Инвернессе мы некоторое время отдыхали; королева охотилась, пировала, закутавшись в пледы, принимала представителей горских кланов. Думаю, она с удовольствием осталась бы здесь навсегда, но примерно через неделю реальный мир, мир долга и политики, заставил ее покинуть сельские радости края горцев, и мы по побережью двинулись обратно в Эбердин. С каждым шагом новоиспеченный граф Морэй все больше и больше раздувался от важности и становился все более фамильярным в своих разговорах с королевой. Вскоре после того, как мы снова водворились в Эбердине, леди Хантли послала к королеве нарочного с просьбой об аудиенции.

– Не я повесила шерифа в Инвернессе, братец, – заметила королева. – И не я лично объявила графа Хантли и сэра Джона Гордона вне закона. Решения, посовещавшись, принимал мой Тайный совет.

– Уверен, что вы правы мадам, насчет леди Хантли, – сказал Никола де Клерак, прежде чем лорд Джеймс успел ответить. – Думаю, она и вправду не желает зла лично вам. Однако в окрестностях Эбердина неспокойно, и для вас опасно было бы сейчас выезжать из города. Возможно, мы сможем убедить леди Хантли встретиться с вами здесь, в городских пределах.

– Нет никакого смысла вообще с ней встречаться, – возразил лорд Джеймс. – Либо она будет просить нас об амнистии бунтовщикам, на что мы не пойдем, либо она задумала заманить вас в западню, чего мы не можем ей позволить.

– Мы, – сказала королева, по-монаршьи говоря о себе во множественном числе, – решим этот вопрос, как посчитаем нужным.

– Есть довод в пользу того, чтобы все-таки встретиться с ней, – вмешался в их спор Никола де Клерак, как всегда пытаясь сгладить назревающий конфликт. – Кто знает, какие сведения можно у нее вызнать относительно местонахождения Хантли и его планов? Я согласен, самой королеве ехать опасно, но вместо нее мог бы поехать я, взяв с собою всего лишь несколько воинов. Возможно, мне удастся как-то прочесть намерения леди Хантли, а это…

– Прочесть ее намерения? – перебила его королева. Она повернулась и посмотрела прямо на меня; в ее золотистых глазах с тяжелыми веками блеснуло вдохновение и вместе с тем коварство. – Ну, конечно же, сьёр Нико, это как раз то, что нужно. Но у вас нет особого дара проникать в намерения других людей – вместо вас должна поехать Марианетта, поехать и взглянуть на цветы, что растут вокруг часовни Пресвятой девы Марии, возле которой меня будет ждать леди Хантли. Она сама выбрала это место, и тамошние цветы скажут нам, что у нее на уме. Разве не об этом вы говорили нам в Грэнмьюаре, Марианетта?

– Сейчас уже глубокая осень, и слишком холодно для цветов. – Я чувствовала себя странно и неловко от того, что королева вдруг выделила меня. В последние два месяца охот, пиров и наделения лорда Джеймса все новыми титулами я старалась держаться как можно более незаметно, и королева едва ли сказала мне десяток фраз. Каждый день я то и дело оглядывалась, гадая, не стоит ли за моей спиною убийца.

– Она хочет увидеть вас, мадам, – она отошлет меня прочь, прежде чем я смогу что-либо прочесть.

– Это совсем не то, что я имел в виду, мадам. – Никола де Клерак был так же удивлен, как и я, и явно обеспокоен. – Это вопрос дипломатического искусства, а не гадания по цветам.

– Согласен, – вмешался в наш разговор граф Морэй. Он не часто соглашался с Никола де Клераком, и, судя по выражению лица, это согласие далось ему с трудом. – Если кому-либо и стоит встречаться с леди Хантли, то это должен быть опытный мужчина, а никак не зеленая девчонка.

После таких слов мне сразу же захотелось немедля побежать в конюшню и тотчас оседлать Лилид.

– Я вам не зеленая девчонка, милорд, – сказала я. – Просто я думаю, что леди Хантли не захочет говорить со мной, поскольку она желает говорить только с королевой.