Книга Роберт и Арабелла - Кэтлин Уинзор

Роберт нежно поцеловал Арабеллу в губы, коснулся ее груди и вышел.

Она продолжала, есть, наблюдая, как он ухаживает за животными. Эта сцена заворожила ее, словно она никогда прежде не видела Роберта за этим занятием. Отложив еду, она опустилась на стул, ощущая свинцовую усталость.

Немного погодя направилась за занавеску, чтобы принять ванну, и заметила, что дверь открыта. Арабелла выглянула наружу и увидела Сарацина, который, казалось, ждал, что она выйдет и приласкает его, чего она ни разу не делала за последние десять дней.

Арабелла набросила бурнус и шагнула к двери. Роберт не мог оставить дверь открытой по невнимательности, и она сочла это приглашением выйти. Он говорил ей, что они остановились в таком пустынном месте, где дорога заросла высокой травой. Это означало, что по ней никто не ездил уже много месяцев.

Арабелла медленно сошла вниз по ступенькам, с наслаждением вдыхая ароматы полевых цветов. Цыган обернулся, улыбнулся ей и поощрительно кивнул. Она подошла к Сарацину, в глазах которого застыл немой вопрос: где ты была так долго? Она погладила его по шее и зашептала ему в ухо тихо и доверительно:

– Я здесь. Я вновь с тобой.

Глава 24

Арабелла в последний раз коснулась морды Сарацина, и ее рука безвольно опустилась.

– Позже, – вымолвила она извиняющимся тоном. – У меня пока мало сил. – Она улыбнулась, потому что конь прянул ушами и скосил на нее глаз, словно понимал, о чем она говорит. – Скоро все снова будет по-прежнему.

Роберт опустился на корточки рядом с Калифом и принялся чесать его щеткой. Цыган опять оказался прав: Арабелла еще не оправилась после аборта, и физическая близость изнуряла ее.

– Еще немного – и мы вновь будем скакать по ночным дорогам, – сказала Арабелла, отойдя от Сарацина.

– Только не сегодня ночью, – отозвался Роберт. – Земля слишком влажная, и следы будут на ней хорошо видны. Так что подождем до завтра.

– Ты слышал, Сарацин?

Ее охватила слабость. Она сбросила бурнус и осталась стоять обнаженная, вытянув руки вверх, к солнцу.

– Завтра, – шепнула она беззвучно самой себе.

Затем Арабелла легла на плащ, заложила руки за голову и закрыла глаза, наслаждаясь теплом.

– Наступит день, когда они забудут про нас. Тогда мы будем счастливы, – шептали ее губы.

Роберт оглянулся, посмотрел на нее с ласковой улыбкой и снова занялся Калифом. Арабеллу не покидало ощущение, что туман, поднимавшийся от влажной земли, окутывал ее теплым покрывалом, расслабляя мышцы и волю.

Незаметно для себя она задремала и очнулась только тогда, когда Роберт, завернув ее в плащ, поднял на руки, чтобы отнести обратно в кибитку. Солнце клонилось к горизонту. Она проспала не меньше трех-четырех часов, отчего почувствовала себя отдохнувшей и в то же время еще более расслабленной.

Едва Роберт уложил ее в постель, она обняла его руками за шею, желая сказать что-то важное, но не нашла нужных слов. Она призывно раздвинула ноги, а Роберт поцеловал ее в лоб и сказал:

– Я принесу воды и отправлюсь на разведку.

Арабелла хотела было возразить, но обессилела окончательно и снова погрузилась в глубокий сон. Она проснулась среди ночи и обнаружила, что Роберт спит рядом. Не желая его будить, она приникла к его плечу и снова заснула.

– Я переусердствовал вчера? – спросил ее Роберт, когда они пробудились спустя некоторое время.

– Вчера? – недоуменно осведомилась она. Ей казалось, что с тех пор прошла вечность. – Ах да, вчера…

Она потянулась к нему, однако Роберт удержал ее за руки и осторожно отстранился.

– Поспи еще. А мне надо ненадолго уйти.

– Хорошо. Спокойной ночи, если сейчас ночь…

Через три ночи пути они вновь оказались вблизи морского побережья и Арабелла, которая ездила верхом каждую ночь, поскольку ее силы полностью восстановились, снова заговорила о том, что хочет войти в море. Воспоминание о ласковых соленых волнах ожило в ее памяти и не давало покоя.

– Мы ничего не слышали о преследователях уже много дней, – говорила она.

– Мы все это время провели в пустынной части побережья.

– Какая разница? Везде одно и то же.

– Возможно, ты права, Арабелла. Нам стоит полагаться только на судьбу.

– Моя жизнь всегда складывалась счастливо. Повисла пауза, и Арабелла стала гадать, какое выражение сейчас на лице Роберта – удивление, недоверие или насмешка?

– Моя тоже, – ответил он вдруг. Его голос показался ей необычно глухим и низким. Арабелла почувствовала, что ее замечание – самонадеянное и вызывающее – причинило ему боль. В этот миг Роберт видел мало прока в том, что когда-то раньше был счастлив.

Он ни разу не напомнил ей, что она уговорила его взять ее с собой, презрев все его предостережения. Он предвидел трудности, которые их ждут, но она отмахнулась от них.

Теперь Арабелла, убедив себя в том, что они оторвались от своих преследователей, посланных королем и Гуизом, старалась не думать о них вообще.

То, что совсем недавно представлялось ей опасной игрой, которую они в состоянии выиграть благодаря терпению и ловкости, сейчас поразило ее своей страшной очевидностью: ставкой в этой игре была жизнь Роберта, а может быть, и ее собственная. Арабелла не могла жить с этим знанием, поэтому предпочла подменить его эйфорическим убеждением, что игра близится к счастливому концу. Она стремилась обрести в занятии любовью забвение.

Она говорила себе: «Я удачлива. Мы удачливы. Мы рождены для счастья. Король понял, что не может вернуть меня, и оставил поиски».

Эта мысль тоже казалась ей абсурдной, и Арабелла решила вообще ни о чем не думать. Она жила настоящим днем, не заглядывая в будущее. Приморский город или пустынное побережье, куда они должны были приехать на следующий день, казалось, находились на другом конце света.

Их путь лежал в Марсель, потому что там Роберт надеялся раздобыть верные сведения.

– Крестьяне глупые и жадные. За деньги они готовы наговорить что угодно. А в приморских городах я знаю людей, которые скажут мне правду.

Через две ночи он нашел укромное место на окраине Марселя. Вернувшись из города около полудня, Роберт уверил, что за последние два месяца здесь их не разыскивали. Человеческая память коротка, и за больший срок никто ручаться не может. Горожане слишком заняты собой, своими повседневными заботами.

Ему удалось снять у богатого крестьянина кирпичный амбар и при помощи туго набитого кошелька и искусного вранья сделать так, чтобы их там не беспокоили. Роберт сказал, что ждет прибытия с Корсики корабля с грузом ворованной шерсти. Такой товар не должен был подогреть алчность хозяина, а с другой стороны, репутация вора внушала ему уважение.