Книга 13-й карась - Валерий Квилория

Но деньги не отдала.

– Ты, мальчик, – попросила она и показала в сторону, – зайди ко мне вон через ту дверь.

Лера почувствовал в её словах подвох и не на шутку испугался. Зачем его позвали? Что там за дверью? Может, тётка из кассы – людоедка и питается убежавшими из дому детьми? А может, за дверью поджидают кровожадные врачи, которые его тотчас распилят на запчасти и разошлют по разным странам? Забыв от страха про свои десять тысяч, Лера бросился прочь с вокзала. Между тем, за дверью в подсобке его ждали два милиционера.

Стоило подростку нырнуть в подземный переход, как он попал в настоящий человеческий коловорот. Одни пассажиры спешили, сломя голову, на вокзал. Другие, наоборот, торопились в город. Леру подхватило и понесло вместе с остальными, и выбросило уже на противоположной стороне привокзальной площади. Оглядевшись, он обнаружил подле себя мальчишку. Тощий, чуть пониже его ростом. Одет в замызганную курточку, рваную и заштопанную во многих местах. Мальчишка протягивал к прохожим сложенные ковшиком ладони и жалостливо подвывал.

– Подайте на хлебушек, – ныл он.

Лера посмотрел на его руки и вздрогнул. Мало того, что они были чёрные, как сама грязь, так ещё и лоснились от жира. Казалось, это были не руки, а хорошо унавоженная земля.

– Ты чего здесь? – глянул вдруг искоса мальчишка. – Конкурент?

Ничего не понявший Лера, растерянно захлопал глазами. Мальчишка-попрошайка, похоже, был большой знаток человеческих душ, и сразу же разгадал в Лере приезжего. Широко улыбнувшись, он протянул свою «земляную» руку.

– Васёк я, – представился он. – А на вокзале все кличут Зайцем.

Лера пожал его грязную липкую ладонь и невольно вытер свою о штаны. Васёк-Заяц это заметил и нехорошо усмехнулся.

– Чистюля, – процедил он сквозь зубы и внезапно, коротко размахнувшись, попытался ударить своего нового знакомого в скулу.

Да только у Леры реакция будь здоров. Он мигом пригнулся и драчливый попрошайка, устремившись вслед за своим кулаком, плюхнулся ему на спину. Лере осталось лишь резко выпрямиться. В следующий миг Заяц с воплем свалился на асфальт. Лера быстренько развернулся, чтобы встретиться с противником лицом к лицу. Неожиданно его кто-то крепко схватил за шиворот.

– Маленьких обижать? – сказал пьяным голосом неизвестный и невидимый мужчина.

Лера попытался вырваться, но тут вскочил на ноги злой, как чёрт, Заяц и снова замахнулся.

Лера зажмурился, ибо удерживаемый невидимым пьяницей увернуться не мог. «Фонарь под глаз обеспечен», – подумал он.

21

– Эх, – сказал попрошайка и ударил.

В тот же миг за спиной Леры кто-то удивлённо охнул и отпустил воротник его куртки.

– Дёру! – крикнул Заяц и, схватив Леру за рукав, потащил сквозь толпу вдоль площади.

Завернув за ближайший угол, они пробежали ещё метров двадцать и остановились под аркой дома. Стояли, отдуваясь, и смотрели друг на друга.

– Ты что, боксом занимаешься? – наконец, спросил по прошайка. – Или каратэ?

– Не-а, – помотал головой Лера. – Ориентированием на местности.

– Чего «на местности»? – удивился Заяц.

Пришлось ему рассказывать про ориентирование и даже карту на асфальте рисовать.

– В общем, – заключил Лера, – это как шахматы на бегу. Только мы бегаем по лесу с картой и компасом.

Зайцу ориентирование чрезвычайно понравилось.

– Первый сорт, – сказал он. – Жаль, в нашем интернате такого нет.

– Так ты из интерната? – не поверил Лера.

– В 6 «Б» учусь, – признался без особого энтузиазма Васёк. – ерундово получается. Стараюсь, как могу, а чего нули ставят – не знаю. И за партой со мной один гад сидит. Всё время класс против меня подговаривает. Дразнится. Я им по одиночке настукаю, а они меня потом толпой бьют.

– А на вокзале зачем?

– Я на выходные только. Когда уроки – сюда не бегаю.

– Разве в интернате не кормят?

– Кормят, – пожал плечами Васёк. – Но сладенького, знаешь, как хочется. А так подадут на хлебушек и я в гастрономе наберу целый кулёк конфет или халвы, а бывает, и зефира в шоколаде. Мать-то мне никогда не покупает.

– У тебя и мама есть? – удивился Лера.

– Ага, – кивнул попрошайка. – На вокзале работает, уборщицей. Но денег у неё совсем нет.

– А папа?

– Батя сгорел, когда мне пять лет было.

– Как сгорел?

– Одеколону напился и каюк, – равнодушно пояснил Заяц.

Глянув во двор дома, он внезапно побледнел. Лера обернулся и увидел группу цыганок в широких развевающихся цветастых юбках. Переругиваясь, они шли к арке.

– Дёру, – шепнул Васёк и вновь потянул Леру за рукав.

Но тот не поддался.

– Не дрейфь, – попытался успокоить он попрошайку.

– В нашем городке тоже цыгане есть. В кузнице работают. Такие ограды кованые делают – закачаешься.

Но Васёк, казалось, не слышал. Стоял и смотрел завороженным взглядом на приближающихся цыганок.

– Дёру! – вдруг заорал он, когда те были совсем близко.

И словно очнувшись от собственного крика, сорвался с места и растворился в толпе прохожих. В следующий миг Леру обступили со всех сторон цветастые юбки.

– Побежал Заяц! – гортанно рассмеялись цыганки.

– Побежал!

– А ты чей? – спросила толстая цыганка, вперив в подростка свой чёрный взгляд.

– Я в «Лесную сказку» еду.

Лера встретился глазами с её товаркой совсем молоденькой симпатичной девочкой и густо покраснел. Цыганочка ему понравилась.

– Э-э, красавец, – взяла его под руку толстуха и отвела в сторону. – Вижу, у тебя большое счастье впереди.

Давай погадаю. Знать будешь, где горе-беду обойти.

Лера с лёгкостью согласился. Тут же оказалось, что без денег гадать нет никакого смысла. Достав всю свою наличность, он зажал её в кулаке, как велела цыганка. Потом скрутил деньги вдвое и дал подержать гадалке. Предсказывая ему без облачное будущее, толстуха махала этой денежной скруткой перед его носом. Лера слушал, поглядывая на симпатичную незнакомку. Наконец, старая цыганка отдала ему деньги, и ни слова больше не говоря, пошла прочь. Пёстрая ватага, смеясь и покрикивая, двинулась за ней следом. Цыганочка на прощание улыбнулась как-то жалостливо, и её утянули за руку.

Оставшись один, Лера разжал кулак и едва не закричал от негодования. На ладони у него лежала жалкая измятая тысяча, да ещё ворох купюр достоинством в пять, десять и двадцать рублей. С такими деньгами он теперь даже домой не сможет вернуться.