Книга Клад вечных странников - Елена Арсеньева

– Слушай, а ведь все вещи твои так и пропадут теперь, может, даже уже и сгорели, – ужаснулась Маришка. – Чего ж ты их не забрала, когда мы утром были на заимке?

– Забыла, – честно призналась Ирина. Ну в самом деле – невозможно ведь вспомнить о том, чего нет на свете! Она ведь с пустыми руками в Вышние Осьмаки рванула!

Тут они поравнялись, наконец, с Петром и Сергеем – и Маришка громко ахнула:

– Да ты только погляди, что они делают!

Сцепив обе лопаты, ступая слаженно и осторожно, Петр и Сергей переносили через вспаханную полосу огромную сухую кочку. Не сразу Ирина сообразила, что это – муравейник. В этом аду, когда в буквальном смысле земля горела под ногами, они спасали муравейник!

– А что, святое дело, – неловко усмехнулся Петр. – Один раз, помню, ежовое семейство спасали. У нас это считается к удаче, примета. Спас живое – сам выживешь.

– Я думала, вы только одну примету блюдете: держать в порядке пожарные снаряды – значит искушать судьбу, – сказала Маришка, так нежно блестя глазами, что и Петр, и все другие сразу поняли: на самом деле говорит она о том, как любит его!

Обмирая от зависти, Ирина покосилась на Сергея. Но что это с ним?

Расширенными глазами он недоверчиво всматривался в плотную дымовую завесу, потом вдруг смешно всплеснул руками и ринулся вперед.

– Что, еще один муравейник? – с трудом оторвавшись от любимых зеленых глаз, взглянул ему вслед Петр – и тотчас тоже сорвался с места, кинулся вслед за Сергеем очертя голову.

– Боже ж ты мой… – пробормотала Маришка и, бросив на Ирину странный взгляд, побежала вслед за мужчинами.

Ирина прижала руки к груди, всматривалась, боясь поверить глазам. Мужчины волокут что-то черное, похожее на обугленный ствол… Это человек! Это…

Она пошла вперед, неловко передвигая ноги.

Павел!

Ирина замерла, только покачнулась, когда Павел, вырвавшись, побежал к ней, замер рядом, жадно вглядываясь светлыми глазами, сверкавшими с его черного лица, потом вдруг схватил Ирину в объятия и так прижал к себе, что у нее занялось дыхание. Тошнота подкатила к горлу, но тотчас отлегла, стоило Ирине сообразить, что Павел не обожжен, как полусгоревшее дерево, а просто невероятно грязен.

Он шумно дышал, утыкаясь ей в шею, его руки Ирина чувствовала словно бы сразу на всем теле, но не противилась, хотя и не отвечала на его объятия. Просто так стояла, мгновенно ослабев почти до обморока, чувствуя себя податливым воском в горячих, бесцеремонных мужских руках и стараясь не вдыхать запахи земли и дыма, которыми был пропитан Павел.

Жив, так он все-таки жив! Слезы вдруг подкатили к глазам. От радости за Павла, от стыда за себя: ведь все это время страшная участь парня, который, чего скрывать, сильно-таки увлекся ею, не больно-то волновала. Но сейчас не было сил оттолкнуть Павла, Ирина только слабо отворачивалась от его жадных, горячих губ и почти беззвучно бормотала:

– Ну тише, тише, Павлик, успокойся. Все хорошо.

Остальные глазели на них – Ирина чувствовала их взгляды так же остро, как прикосновения Павла. Старухи, конечно, крестились и умиленно всхлипывали. Петр и Маришка смотрели с нескрываемой жалостью, и Ирина знала, что жалеют они сейчас не Павла, который, конечно, настрадался, бедняга, а именно ее.

Ну а Сергей…

Ирина только раз встретилась с ним глазами – и зажмурилась, встретив холодноватый, как бы даже любопытствующий взгляд.

Это ее доконало. Если бы он смотрел зло, презрительно, даже с ненавистью, она была бы счастлива, несмотря ни на что. А ему было абсолютно все равно, что делает с ней Павел, его не волновали эти беспорядочные, лапающие движения мужских рук, которые шарили по телу Ирины! А тут еще дед Никифор поглядывал исподлобья со своим мудрым, всепонимающим выражением, словно хотел сказать: «Ну вот, я ж тебе говорил, не то сбудется, чего ждешь!»

Ирина попыталась отстраниться:

– Пойдем. Тебе надо умыться, поесть чего-нибудь.

Павел посмотрел на нее ошалело, потом какая-то мысль промелькнула в глазах; руки, обвивавшие Ирину, упали; он оглянулся:

– Где Виталя? Где этот гад?

– Во-он туда побежал, – баба Оля махнула рукой в сторону болота. – Я еще подумала, чего ему там надо?

– Ах же, тва-арь… – низким голосом протянул Павел. – Тварюга поганая!

– Слушайте-ка, – спохватилась Маришка. – Да ведь он что, решил-таки через болото уйти? Да ведь утонет!

– А ему все равно живым не быть, – холодно проронил Павел. – Ему еще лучше бы в болоте сгинуть, потому что иначе я его достану. Он же меня убить хотел в том подвале, отморозок!

– Уби-ить?!

– За что?!

Павел с недобрым прищуром оглядел изумленные лица:

– Надо думать, чтоб я никому не рассказал, где оружие хранится. Я и то удивлялся, как это он так легко согласился показать свой арсенал. Еще пока туда шли, вдруг почуял что-то неладное. Слишком уж добреньким вдруг стал Виталя, слишком заботливым! Но когда мы вытянули наверх ящичек, я засмотрелся, как дурак, на это подземелье – а он меня ударил чем-то по голове. Кажется, я потерял сознание, потому что не помню, что дальше было. Очнулся в темноте, все тело затекло. Наверное, долго валялся…

– Виталя сказал нам, что ты здорово вывихнул ногу в подвале, на ступеньках, – недоверчиво перебил Петр, – потом ковылял по лесу с трудом, а потом решил вернуться в скит, чтобы там пересидеть в подполье.

– Я так и думал, что он наврет вам с три короба, – кивнул Павел, зло усмехнувшись. – Что, я на самоубийцу похож? Даже зверье из лесу бежит, а я попер бы прямо в огонь? Разве мыслимо в таком аду выжить?

– Но ты ведь выжил, слава богу, – тихонько сказала Маришка.

– Да ведь я не сидел там, не ждал, пока изжарюсь. Конечно, не сразу поверил, что он меня бросил подыхать. Рвался, орал как резаный, звал его. Пытался нашарить люк, через который мы в подвал пролезли. Но, думаю, пока я без сознания валялся, Виталя меня в другое место перетащил, подальше от склада боеприпасов, чтобы я даже случайно вылезти не мог. Да, скажу я вам… – усмехнулся Павел, и щека его вдруг мелко, нервно задергалась, так что он должен был прижать ее рукой. – Думал, все, кранты! Уже, как говорится, вся минувшая жизнь прошла перед глазами. Потом вспомнил, как Никифор Иванович рассказывал про староверов, которые через такие подполья уходили живыми из огня, – и решил пойти наудачу, куда глаза глядят. Конечно, никуда они не глядели, там такая тьма стояла, что к ней даже через десять лет привыкнуть невозможно. Только для кротов!

– То есть ты вообще там ничего не видел, так? – спросил Сергей, напряженно вглядываясь в лицо Павла. – А как же выход нашел?

– Наверное, не судьба мне была в том подвале помереть, вот и нашел, – буркнул тот неприветливо. – Я двигался по стеночке, вел по ней рукой, чтоб хоть какой-то ориентир был. Иногда рука проваливалась в пустоту. Наверное, это были ответвления хода, но я не рискнул повернуть туда, и правильно сделал, как выяснилось. Не знаю, сколько времени шел, но пол вдруг резко пошел вверх, потом я споткнулся на ступеньках и чуть правда что ногу не вывихнул, а потом резко понесло дымом, хотя раньше я чувствовал только запах подземелья. Да, это была та еще минутка! Подумал, а вдруг ход ведет как раз в сторону пожара, и я высунусь из-под земли прямо в центре костра? Но жара я не чувствовал, а потому решил рискнуть.