Книга Зимняя война 1939-1940 гг. - Гордон Франк Сандер

Если Линг вел себя сдержанно по отношению к Маннергейму, то и Маннергейм отвечал взаимностью и решил не сообщать ему о том, что миротворцы уже пытаются договориться с Москвой.

Казалось, что Маннергейм был опечален этими грустными новостями Линга. Или не был?

Сложно поверить в то, что Маннергейм был удивлен новостями от Линга или что он был сильно ими опечален. Как военный стратег, он должен был это предвидеть. Как политик, он теперь имел рычаг, чтобы вытащить Финляндию из войны на самых лучших возможных условиях, на которые она могла надеяться в той отчаянной ситуации.

Предупреждение о том, что подкрепления со стороны союзников прибудут через какое-то время, дали ему шанс вбить чувство здравого смысла в головы политиков в Хельсинки и призвать их стремиться к максимально быстрому заключению мира. Именно этим и занялся Маннергейм.

* * *

Несколькими днями позже в Вашингтоне Хьялмар Прокопе был почетным гостем на жалком благотворительном ужине у богатого жителя американской столицы. Два месяца финский посол был самым желанным гостем в столице. Но теперь, после двух месяцев уговоров помочь Финляндии и получив только ограниченный кредит на гуманитарные нужды, финский посол стал объектом всеобщей жалости.

Дрю Пирсон, известный вашингтонский колумнист, описал это печальное мероприятие на следующий день. Заголовок гласил: «Отчаявшиеся финны грызут ногти. Гламурные бесполезные вечеринки продолжаются».

«Самым модным, но и самым жалким способом времяпровождения вашингтонского общества, — испепеляюще написал Пирсон, — стали благотворительные мероприятия в пользу Финляндии».

Леди из высшего общества с лучшими намерениями устраивают чаепития и ужины, за которыми проблема помощи Финляндии обсуждается вновь и вновь.

В то же время обезумевший финский посол Хьялмар Прокопе сидит и слушает. Он вежлив, но легко видеть, что пока кипит дискуссия, он думает о зенитках и самолетах, и о том, сколько еще его страна продержится.

Наконец, посол встает и начинает речь.

Его голос дрожит, по щекам текут слезы, аудитория тронута. Леди расчувствованы, но для Финляндии сделано мало». Колкая статья Пирсона заканчивается конфиденциальной молнией от его личной сети агентов: «Внимание — секретные донесения сообщают, что ситуация в Финляндии с каждым днем ухудшается. Войска измотаны. Резервов почти нет. Скорее всего, все кончится за несколько недель».

Глава 8

Врата Выборга
(24 февраля — 12 марта 1940 года)

Нас оставили в одиночестве. Западная помощь нас не спасет: она только превратит Финляндию в поле боя между Великими странами.

Вяйно Таннер, речь перед финским правительством 28 февраля 1940 года

Финны отразили атаку по льду залива; 100 убитых в госпитале при русском налете. Атака на материк отбита береговой артиллерий и авиацией — 25 женщин убито в яростном налете на город.

«Нью-Йорк таймс», 5 марта 1940 года

Любой американский гражданин, который не танцевал, не выступал с речью, не играл в бридж, не играл в бинго, не принимал участие в банкете в пользу Финляндии, вообще пропустил все вечеринки сезона. Настроение в США изменилось: изоляционизм выкинут с прошлогодним календарем. На плане дел на март США написали: «Спасти Финляндию».

«Таймс», 11 марта 1940 года

Дата: 28 февраля 1940 года. Место: кабинет Молотова с видом на Красную площадь. Советский комиссар говорит по телефону с Александрой Коллонтай, его послом в Швеции. Молотов недоволен. Неделей ранее он отправил Кристиану Гюнтеру и Коллонтай список «минимальных военных требований» для начала мирных переговором с затравленными финнами.

Эти требования отражали успехи нового советского наступления на линии Маннергейма и были жесткими. В качестве цены за мир Молотов теперь хотел не только Ханко в аренду, но и передачу всего юго-восточного утла Финляндии, почти всей финской Карелии. Граница примерно совпадала с границей Петра Великого, проведенной в рамках Ништадского мирного договора в 1721 году. Тоща Россия и ее союзники, Дания и Польша, победили Швецию в Северной войне и Россия впервые стала морской державой.

И еще. Москва также потребовала полуостров Рыбачий на севере и кусок района Салла в восточной Лапландии. Вдобавок Финляндия должна была присоединиться к договору СССР и Эстонии по безопасности Финского залива. В качестве незначительной и лицемерной уступки Молотов опустил предыдущее советское требование о районах на Крайнем Севере, с этим можно было разобраться позже. Это, как отметил Молотов, — «логика войны».

Шокированный новыми советскими требованиями (хотя этого шока не должно было быть), уже разделенное финское правительство осталось безмолвным. Ударные части, что обещали послать (а может, угрожали послать?) Чемберлен и Даладье, казались более привлекательными. 24 февраля новый британский посол в Хельсинки Гордон Верекер заверил Таннера, что экспедиционный англо-французский корпус выйдет в море до 15 марта и прибудет в Финляндию не позднее 15 апреля.

Но Таннер все же сомневался, как пишет Якобсон:

«Конечно, это было радостное сообщение. Но как войска пройдут через Швецию и Норвегию? Об этом дипломаты союзников в Хельсинки давали только невнятные ответы. Они только говорили об оказании морального давления на Швецию и Норвегию, но не могли ответить, что будут делать, если это давление не возымеет действия. Они не могли сказать, так как их правительства еще не приняли решений.

Они все еще были уверены, что последний, отчаянный призыв о помощи от Финляндии растопит сердца се западных соседей.

Финнам, разумеется, все еще было нужно запустить этот странный процесс в действие.

Времени терять было нельзя: финское правительство должно обратиться с официальной просьбой самое позднее 5 марта, если они хотели, чтобы корабли с войсками вышли пять дней спустя».

В двух словах — правительство оказалось перед выбором из двух вариантов, оба они были плохие: принять новые требования Молотова, потерять Карелию и заключить мир с Кремлем. Или же обратиться с формальной просьбой о помощи, за которой последует спасательная экспедиция союзников и, скорее всего, превратит Финляндию, да и всю Скандинавию, в поле битвы Великих держав. Перед лицом этих неаппетитных альтернатив правительство снова с идиотской настойчивостью решило заставить Молотова ждать ответа.

Пока правительство размышляло, 26 февраля после провальной контратаки истощенные войска Хейнрикса отступили на тыловую линию обороны, которая шла через Выборг. Во время контратаки в районе Хонканиеми финны надеялись застать русских врасплох применением 13 устаревших и неотремонтированных танков «Виккерс» — в первый раз за всю войну. Атака потерпела фиаско. Только шесть этих устаревших танков сумели добраться до линии фронта и вскоре застряли, став легкими мишенями для советских танков. После первой и единственной финской танковой атаки за всю войну остался только один танк.