Книга Когда здесь была Марни - Джоан Робинсон

– Мы не знали… – начала было миссис Линдсей, но Джилли вновь углубилась в чтение.

– А мисс К. – это она имела в виду мисс Квик. Ох, как же мы изводили бедняжку! Она была нашей общей гувернанткой. Посещала нас два-три раза в неделю, а в другие дни приходила заниматься с Марни. Помнится, мои братья наперебой дразнили ее… – Мисс Джилл отложила тетрадку и вытерла глаза. – Помилуйте, я как будто в прошлое провалилась! Ну и находка, однако…

В комнате понемногу становилось темнее. Миссис Линдсей хотела было включить свет, потом передумала и принесла два подсвечника, на несколько свечей каждый.

– Джилли, продолжай, пожалуйста, – попросила она. – Мы все прямо заслушались! Мы ведь ничего не знаем про эту семью, только то, что ты нам сейчас рассказала.

Джилли со смешком повернулась к ней:

– Свечи зажигаешь, смотрю? Думаешь, я сейчас длинный-предлинный рассказ начну? Что ж, угадала… Только ты смотри останови меня, если кто-нибудь заскучает!

– Никто не заскучает, – сказала Сцилла и пересела поближе. – Мы все хотим послушать про Марни!

– Ну хорошо, – улыбнулась Джилли. – Так с чего бы мне начать?

Миссис Линдсей принесла стул и уселась за спиной у Анны, остававшейся на полу, и знаком показала, – дескать, можно прислониться к ее стулу, если устанет спина.

Анна кивнула, улыбнулась в ответ и действительно прислонилась – сперва застенчиво, потом как следует, устраиваясь поудобнее. Свечи наполнили комнату неярким сиянием. Снаружи густели синие сумерки. Голосу Джилли вторило бормотание волн – это возвращался прилив.

Глава тридцать четвертая

Джилли рассказывает историю

– Собственно, близко знакома с Марни я тогда не была, – начала рассказывать Джилли. – Семья у нас была большая, дела шли не очень, а жили мы далековато отсюда – за Барнэмом. Машины мы не имели, поэтому Марни я видела нечасто. Тем не менее мы играли вместе всякий раз, когда мама привозила меня в Литл-Овертон. Она была очень живой девочкой, отличной подружкой… и ей почему-то очень нравилось со мной играть. Помню, это удивляло меня – я ведь была не из тех девочек, от которых все умиляются. Такая, в общем, скучная, туповатая… Думается, просто у нее иных друзей было мало!

– Что же так? – спросила Сцилла.

– В те дни жизнь совсем другая была. Ребятишки не знакомились вот так запросто, как сегодня. Мы для начала спрашивали разрешения у матерей…

– Ничего себе! – вырвалось у Джейн.

– А ведь так и было, – улыбнулась Джилли. – Только мать Марни редко дома бывала. Она была молодой, веселой, красивой. Только и делала, что развлекалась в своем лондонском доме. А Марни проводила лето в Болотном Доме со своей няней.

– Тоже неплохо, – заметил Эндрю, растянувшийся в кресле у окна. Он изо всех сил делал вид, будто разговор его нисколько не интересовал.

– Что ж, пожалуй, – согласилась Джилли. – Она в определенном смысле была счастливым ребенком. По-моему, она и сама это знала. Она превозносила своих родителей до небес, все время хвасталась, какие они замечательные. У меня уши вянуть начинали временами… Мне-то куда больше нравились мои собственные, пусть даже не такие богатые, красивые и знаменитые…

– Да не была она счастлива, – вдруг произнесла Анна. – Погано ей жилось, вот что! Большей частью, по крайней мере…

Все оглянулись на нее, на лицах было удивление.

– Ты так говоришь, будто лично знала ее, – засмеялся Эндрю.

Анна обернулась к миссис Линдсей:

– Так это же в дневнике сквозит, неужели не чувствуете? И вы говорили, что ей, похоже, было жуть как одиноко!

– Верно, говорила, – подтвердила миссис Линдсей.

– Ты, Анна, в точку попала, – сказала Джилли. – Жизнь у нее вправду была, как ты выразилась, поганая. Только в то время я этого не понимала. Я думала, что она, должно быть, счастлива – в таком доме живет, все лето у самого моря… Лишь много позже до меня дошло, насколько несчастна она была. Сейчас я вам о своих детских впечатлениях рассказываю.

Анна кивнула и снова откинулась к стулу миссис Линдсей.

– Должна вам сказать, – продолжала Джилли, – ее мать никогда не казалась мне… настоящей матерью, вроде моей собственной. Зато она была красавица. И Марни прехорошенькая росла. И проказливая. Помните этот эпизод в дневнике – ночную вылазку на лодке, пока все думали, что она спит себе в кроватке… Я и то припоминаю, что слышала разговоры об этом. Мисс Квик рассказывала моей маме, что Марни порой бывала по-настоящему гадкой. Такие штуки откалывала! Как-то раз взяла и притащила девочку-нищенку на блестящую вечеринку, устроенную родителями… – Тут глаза Джилли заискрились весельем. – Вот бы поподробней припомнить, что там в действительности произошло! Кажется, девочки устроили, чтобы нищенка что-нибудь продавала, самодельные пуговицы или что-то такое…

Анна подалась вперед:

– А не морскую лаванду?

Джилли удивленно посмотрела на нее:

– Точно, морскую лаванду… А почему ты так сказала?

– Вот именно, почему? – подхватила Сцилла. – Ты не могла знать. В дневнике этого нет!

Анна покачала головой:

– Я и не знала. Мне просто вдруг в голову пришло, что они морскую лаванду… маленькими букетиками…

– Анна у нас прямо волшебница, – сказал Эндрю.

– Да, но все равно странно как-то, – заметила Джилли. – Марни всегда очень нравился кермек… морская лаванда. Разве я вам не говорила? Только ей не разрешали приносить цветы домой: лепестки, мол, падают, пыль, грязь…

– Кто не разрешал? – спросила Джейн.

– Две служанки и няня. Моя мама знай повторяла: как не стыдно оставлять ребенка на попечении прислуги! Со служанками я, помню, так и не познакомилась, а вот нянька противная тетка была, как ни посмотри…

– Расскажите! Расскажите! – загомонили младшие Линдсеи.

– Помилуйте! – преувеличенно возмутилась Джилли. – Как же падка нынешняя молодежь на истории о жестокости былых времен! Боюсь, никакой ужасающей драмы я вам не поведаю… Ну, разве что в пересказе моей мамы – она мне говорила позже, когда все выплыло. Судя по всему, нянька в отсутствие родителей обращалась с Марни из рук вон скверно, а дуры-служанки знай запугивали ее всякими жуткими россказнями. Девочка, по сути, росла совершенно заброшенной, хотя со стороны было и не догадаться. По крайней мере, я не догадывалась…

– Что ж она не пожаловалась? – спросила Сцилла.

– Она не смела. Бедняжка была совершенно запугана: к примеру, ей обещали, что, если откроет рот, ее запрут в старом ветряке. То-то она так боялась его… – Джилл указала на дневник, по-прежнему лежавший у нее на коленях. – Вот тут прямо так и написано: «Эдвард хочет отвести меня на ветряную мельницу. Я ТУДА НЕ ПОЙДУ!»