Книга Охота на льва. Русская сова против британского льва - Дарья Плещеева

— У меня у самого два таких же подрастают… Эх, что за времечко!

— А коли подрастают, то вы, Иван Ильич, очень хорошо меня поймете и будете содействовать. Вы же не хотите, чтобы деток ваших по законам военного времени призвали служить и посадили в окопы?

— Спаси и сохрани!..

Так началась очень важная беседа.

Давыдов показал свой документ и, отогнув лацкан, агентский значок. Затем объяснил повару приблизительное положение дел, стараясь не слишком все усложнять.

— Значит, граф вокруг нашего дорогого гостюшки петли вьет? — уточнил Иван Ильич. — И из-за него, балахвоста, чуть ли не война случиться может?

— Может, если все разнюхает про наши гарнизоны.

— Тьфу ты! Вы, сударь, пришли рановато, придется вам подождать, пока наши половые сбредаться начнут. Сейчас в зале только Анисим с Егоркой прислуживают. В тот вечер, когда голая гульня плясала, все вокруг гостей крутились, по-всякому угождали. Господин Бабушинский денег не жалел. Вот они вашего графа не первый день знают и Бабушинского — тоже. Я-то что? Я при сковородках. А они — в зале служат. Знатоки!..

Полчаса спустя Гераську привели-таки в божеский вид, а на кухню прибежала заполошная баба. Ее муж, официант Савельев, угодил в участок.

— Демастировал! — сердито констатировал Иван Ильич. — Долго я его еще покрывать буду?.. Вот тоже, важная особа — без него и демастирации не выйдет! А Николка где?

Баба разревелась в голос.

— Вон оно что!.. Паршивец родного батьку в демастирацию втравил! — догадался главный повар. — И самого, поди, в участок загребли?..

Новая серия рыданий была ответом.

— Ну что ж… Даниле Романычу докладывать придется. Два половых из строя — вон…

— Ох, не надо!.. — всхлипнула баба.

— А как же?

— Ох, Иван Ильич, придумай что-нибу-удь! — снова завыла баба. — Только не доноси-и! Выгонит же обоих, и куды нам? На паперть корочку просить?

— Кабы хоть один, а то оба… — Главный повар повернулся к Давыдову. — Кабы нашего распорядителя уломать… Так ведь оба… И батька, и сынок шелапутный… Двух человек в зале недостанет!

Денис посмотрел на Гераську. С отмытой физиономией, гладенько причесанный, в белоснежной манишке, он был парень хоть куда. И ведь повезло демонстранту за права иванов — никто фонаря под глаз не поставил, разве что кровь из носу пустили…

Гераська же таращился на Давыдова с восторгом: из бучи добрый барин вытащил, может статься, и жизнь спас, сорочку с манишкой и новые пуговицы купил!

Этот восторг был Денисом уловлен и отлично вписался в запланированную интригу.

Если допытываться у официантов о гостях, могут всей правды и не сказать. Хозяин осерчает, когда узнает, что работнички распускают сплетни о посетителях. И ведь узнает — непременно какой-нибудь подлец донесет. То есть человеку, в котором за версту видно то ли барина, то ли офицера, а возможно, чиновника, лишнего не доложат, хоть каким документом у них перед носом маши.

— Иван Ильич, а этот тебе чем не половой? — кивнул Давыдов на спасеныша. — На один-то вечер? Гляди: вид пристойный, глаза умные. Гераська, улыбнись!.. Вот так!

Улыбка была жемчужная — видно, парню не доводилось бывать в крутых драках, после которых зубы на земле хоть лопатой сгребай.

— Вашему метрдотелю я, так и быть, заплачу, — добавил Давыдов, — выручу шалопутов. Да только чтобы для меня тут всегда столик был, слышишь, Иван Ильич?

— А что ж я своему хозяину скажу? — спросил Гераська.

— Придумаем что-нибудь, я сам к нему съезжу. Так что, Иван Ильич? Ваш Данила Романович ничего не узнает, а мой молодчик покажет себя!

— Коли угодит, так пусть в «Чепуху» совсем перебирается. Нам нужны такие молодчики, что уже и ремесло знают, и поведения трезвого. А хозяину мы с Сергеичем, коли что, скажем, мол, взяли на пробу, — подумав, решил главный повар. — Сергеич, поди, уже по залам ходит, сведу к нему новенького да в лапу дам…

И повар так взглянул на Дениса, что пришлось раскошеливаться. Потом Давыдов отвел Гераську в уголок.

— Хочешь служить в «Чепухе»?

— Хочу, конечно!

— Тогда слушай. Твое задание: узнать все, что только можно, про купца Валерьяна Демидовича Бабушинского и про графа Рокетти де ла Рокка, — сказал он. — Всякое слово может иметь цену: у кого из знакомцев Бабушинский останавливается, когда в Москву наезжает. Про приятелей купчины неплохо бы узнать, с фамилиями и прочими прозваниями, и про девок, которых они с собой привозят. И, конечно, где этот подозрительный граф обретается, будь он неладен. Заодно и про ту даму, которая в «Чепухе» голышом плясала, что-нибудь интересное откопать. Может, ее в «Чепуху» не один Бабушинский возил?

— А как я все это… — спросил ошарашенный Гераська.

— Придумай сам — как. Ты же понимаешь, прямые вопросы ставить нельзя. Если ты по демонстрациям бегаешь, то, значит, умные брошюрки читаешь и соображать учишься. Это для меня очень важно. Тебе, братец, сколько лет?

— Двадцать…

— Так тебе можно и чего посерьезнее доверить, а не только о гостях узнавать. Ведь, согласись, если ты хочешь служить в «Чепухе», то просто должен побольше знать о постоянных гостях…

— Понял, понял! — обрадовался Гераська. — А что, вы за меня точно словечко замолвите? «Чепуха»-то — ресторан знатный, не то что мой «Палермо»…

Контрразведка понемногу обзаводилась осведомителями — кого-то привели с собой жандармские офицеры, командированные в новое ведомство, кем-то поделилась полиция. Но опыта вербовки у того же Давыдова совершенно не было. И поучиться у старших товарищей он не мог — не было этих старших товарищей, российская контрразведка стала самостоятельной лишь в 1908 году.

Так что уходил Денис в прекрасном расположении духа — не то что завербовал, а, скажем, нанял личного агента. Встречу с Гераськой назначили на следующий день. Парень жил с родителями где-то у Сухаревой башни, там и условились встретиться, когда Гераська выспится после ночных трудов, в полдень.

Вернувшись в «Метрополь», Денис осведомился сначала насчет американок. Элис и Кэти где-то пропадали — не иначе, бегали по делам Общества культурных связей, приюта для юных «босоножек» и еще каких-нибудь сомнительных дамских организаций. Потом, глянув на часы, Давыдов решил навестить француженку — наверняка мадемуазель уже позавтракала и чистит перышки.

Подойдя к двери двести седьмого номера, Денис деликатно постучал. Ответом ему была тишина. Выждав минуту, постучал снова, уже громче. Опять тихо. Внутри Давыдова завозилось нехорошее предчувствие. Он быстро оглянулся — в дальнем конце коридора заметил выходящую из какого-то номера горничную.

— Любезная!

Девушка обернулась и поспешила к постояльцу. Улыбнулась, изобразив книксен.