Книга Муссон. Индийский океан и будущее американской политики - Роберт Д. Каплан

«В Индии живут 155 миллионов мусульман. И в первую очередь нас заботит фундаментализм. Легко ли удержать положение вещей под контролем? – сказал мне еще один государственный служащий. – Аль-Каида как образ мыслей опаснее, чем Аль-Каида как организация». Власти по-настоящему боялись, что беспорядки могут сделаться обыденным явлением. «Общественному спокойствию грозит опасность». И в самом деле, согласно данным Государственного департамента США, Индия держит второе место в мире после Ирака по ежегодному числу террористических актов [27]. Нараянан упомянул о семи взрывах, грянувших в июле 2006-го на мумбайской железной дороге. Погибло более 200 человек, пострадало примерно 700. Схожие удары, сказал Нараянан, «готовились нанести в нескольких странах». Но, продолжил он, по региону «отсутствовал надлежащий обмен разведданными». Индия, страна чрезвычайно уязвимая для терроризма, стала естественным союзником Соединенных Штатов в их борьбе с исламским экстремизмом, чье осиное гнездо располагалось чуть ли не на задворках самой Индии – на афганско-пакистанском рубеже[40].

Беседуя со мной среди сводчатых портиков и могольских живописных миниатюр, украшающих дом для гостей министерства, Менон, министр иностранных дел, использовал выражение ученого Суниля Хильнани. Тот определил Индию как «связующее звено»: нечто среднее между Китаем и Америкой, нечто промежуточное между всемирно важной и регионально важной державой, между суровым и терпеливым государственным устройством. Экономическая и военно-морская сила страны растет, но при этом огромное множество граждан бедствует, а границы остаются слабыми [28]. Индийское культурное влияние всегда распространялось и шире, и глубже, чем следовало бы предполагать, исходя из обычных суждений о силе и слабости, присущих какой-либо державе.

Это был изящный взгляд на вещи – но вот способствовал ли он принятию верных решений? Будь окружающая политическая среда еще менее благоприятна, Индия оказалась бы вынуждена сделать выбор и надолго очутиться либо в одной, либо в другой категории стран. Более того, индийская нация часто обнаруживала известную нерешительность, утверждая свои права. Индия все еще привыкает включать в свои внешнеполитические расчеты и усилившийся флот, и окрепшие военно-воздушные силы [29].

Индия представляет собой яркий парадокс. Она правит полуостровом почти что на британский манер; но британские вице-короли не ломали себе голову насчет государственных рубежей, тянущихся по субконтиненту, где единственной страной, способной существовать полноценно, остается сама Индия. Во всех прочих странах – Пакистане, Непале, Шри-Ланке, Бангладеш и Бирме – царит полнейшая неразбериха. Пакистан и Бангладеш бессмысленны географически. Они были созданы искусственно в местах, где политическая карта коренным образом менялась на протяжении десятилетий и веков. Непал и дюжину обитающих в нем народностей оберегала и скрепляла индусская монархия, растерзанная зверскими убийствами и впоследствии сменившаяся новорожденной хрупкой демократией. Враждующие цейлонские народы воевали веками – и угли вражды пышут жаром доныне. А бирманская топография такова, что труднодоступные области государства обширны и дают прибежище сразу нескольким мятежным племенам, чьи действия служат оправданием существующей военной диктатуре и злоупотреблениям, порождаемым ею. Лишь Индия со всем ее языковым, религиозным и этническим разнообразием доминирует на субконтиненте от Гималаев до Индийского океана, обеспечивая географическую логику. Демократия безмерно помогла делу, отвела каждому народу или племени известную долю в общей системе. И, невзирая на террористов-наксалитов, Индия по самой государственной природе своей устойчива. Иными словами, она не развалилась бы, даже пожелав этого.

Пусть начальник индийского морского штаба обдумывает, как простереть могущество страны до берегов Мозамбика и Индонезии, все равно обитатели громоздких правительственных зданий вынуждены ежедневно бороться с несчетными невзгодами, постигающими Индию. И это наделяет их смирением, которого британцы, при всем своем пресловутом политическом здравом смысле, не ведали. По этой причине индийцы могли бы занимать свое почетное и теплое местечко на слиянии Средней Азии с Индо-Гангской равниной гораздо дольше и в конечном счете плодотворнее, чем это удавалось их предшественникам. Ибо истинное искусство государственного управления сводится к заповеди: следует мыслить трагически, чтобы избежать трагедии.

Индия внушительно высится на географическом «командном пункте» Индийского океана, поблизости от тех мест, куда на свидание с судьбой направляются и Соединенные Штаты, и Китай. Америка, имевшая два флота – Тихоокеанский и Атлантический, – постепенно превращается в державу, по-прежнему имеющую два флота – Тихоокеанский и Индоокеанский. Китай, как мы увидим в одной из нижеследующих глав, тоже способен превратиться в державу, имеющую два флота – Тихоокеанский и Индоокеанский. Индийский океан, соединяющийся с западной частью Тихого, может поистине сделаться стратегическим сердцем всего мира. Но, прежде чем дописывать нашу картину, следует пристально поглядеть на другие прибрежные страны – особенно те, что окаймляют Бенгальский залив. Начнем с индийской соседки, Бангладеш – Бенгалии, тоже некогда входившей в состав империи Великих Моголов.

Глава 8

Бангладеш: борьба за прозябание

Среди величайших в мире водных зеркал только Индийский океан образуется по большей части огромными заливами; Алан Вилльерс в шутку зовет его «заливистым». Если другие океаны тянутся от севера к югу, от арктических льдов к антарктическим, то над Индийским нависает громадный Азиатский континент, а перевернутый треугольник полуострова Индостан рассекает соленые воды на две исполинские бухты: Аравийское море и Бенгальский залив [1]. Аравийское море обращено к Среднему Востоку, Бенгальский залив повернут к Юго-Восточной Азии. На обоих индийских побережьях некогда восседали Моголы. Но по-настоящему их объединяет муссон. Широко веющему ветру безразличны государственные границы. Пакистанцы, обитающие в Карачи, следят за буйным полетом юго-западного муссона вдоль Малабарского берега, над пространствами Аравийского моря; бангладешцы смотрят, как муссон вздымает волны по всему Андаманскому морю, омывающему Бирму, и устремляется к верхней, северной, оконечности Бенгальского залива. На бенгальских побережьях я почти всегда бывал в сезон весенних и летних муссонных ливней, оттого и в памяти моей эти края остались более пасмурными, хотя отнюдь не унылыми, по сравнению с иными приморскими землями, лежащими западнее, близ Аравийских вод.

Юго-западный муссон, проносящийся над Бенгальским заливом в начале лета, придает ливням невероятную силу. Это время тропических циклонов, и чудится, будто на вас без перерыва низвергаются все океанские хляби. День за днем небо предстает низким, гнетущим сводом клубящихся туч. Солнце не светит, а окрестности – изобильные зарослями гибискуса и ярко-оранжевого манго, обычно богатые сочными красками, весело пестрящие женской одеждой, сари, – надолго прячутся в густой туман.