Книга Забытые письма - Лия Флеминг

– Ты-то откуда знаешь? Подслушиваешь вечерами, что там творится в «Оленьих рогах»?

– Мне Мэриголд рассказывает. Она-то ничего не пропустит.

– Да, это точно, чертовски докучливая девица, – подмигнул ей Фрэнк. – Говорят, она последний разум теряет, стоит ей завидеть человека в военной форме? Ты-то, надеюсь, у нас не такая?

– Мое сердце отдано, – прошептала Сельма.

– Он обещал тебе что-то?

– Нет, пока нет, но мы стали очень близки к этому.

– Близки… к чему? – в дверях показалась мама.

– Ни к чему, – покраснела Сельма, чувствуя, как к щекам приливает жар. Гай даже не зашел к ней пока что, отчего же она произносит такие вещи вслух. К чему испытывать судьбу…

– Что-что? Ты подвез Фрэнка Бартли до дому? Разве я не учила тебя сохранять дистанцию, не амикошонствовать с этой рванью? Полюбуйся-ка на себя – простыл! А если спустится эта хворь ниже, к легким?.. Право, Гай, ты меня удивляешь, ну что за детское упрямство! Бивен сообщил мне, он остановился по твоей просьбе?

– Мне нужен свежий воздух, я не могу все время сидеть у камина, скрючившись в кресле, как будто я инвалид. Со мной все в порядке, а от прогулки бодрым шагом мне станет только лучше.

– Пусть тогда Энгус пойдет с тобой, на всякий случай.

– На какой случай? Молодым людям порой требуется побыть в одиночестве, ты не находишь? Ты достаточно поводила меня по гостиным Совертуэйта, представила меня всем подходящим красоткам, которых успела здесь разыскать. Думаешь, я не догадываюсь, что ты затеяла? Так вот уверяю тебя, ни одна из них не сравнится с мисс Бартли ни умом, ни красотой. И – да, не сомневайся, я обязательно навещу ее, как только немного наберусь сил. А пока что я просто хочу немного прогуляться поблизости, на большее меня не хватит. Умоляю тебя, давай прекратим этот разговор. Я все решил для себя. Я приду к ее отцу и сообщу о своих намерениях.

– Гай, я запрещаю тебе! Ты даже не достиг совершеннолетия! Что за безумная затея! Только выставишь нас в глупейшем свете. Между нами ничего общего, никакой хотя бы тонюсенькой ниточки. Это просто невозможно. Боюсь, здравый смысл снова тебе изменил, – взволновалась Хестер. – Ах, если бы твой отец был с нами…

– Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Но жизнь коротка. Кто знает, что ждет нас впереди? Сколько бы ни было мне отпущено времени, я хочу успеть провести его счастливо, и мое счастье – с Сельмой. Отец бы понял меня. В конце концов, он ведь и сам не монашествовал во время своих долгих отлучек, не так ли?

– Как ты смеешь! Ни слова слышать об этом не желаю. Если ты в самом деле намерен воплотить свои безумные планы, я приму юридические меры: ты ничего не получишь, пока тебе не исполнится тридцать, я изменю завещание. Ты не можешь вот так не считаться со мной!

– Как тебе будет угодно, мама. Мне платят и за офицерскую службу…

– Этого едва хватит на лечение и снаряжение. Я-то надеялась, ты повзрослел и трезво смотришь на вещи.

– И потому сделала все, чтобы Сельма больше мне не писала, отказалась сообщить ей мой адрес и ничего не рассказала о госпитале. Она узнала обо мне в очереди в лавке. Мне стыдно за тебя.

– Я делаю это для твоего же блага. Поверь, настанет день, и ты еще поблагодаришь меня. – Мать глядела ему прямо в лицо и чуть ли не выплевывала каждое слово.

Гай в гневе развернулся и вышел из комнаты, громыхнув за собой дверью. В груди теснило, он начал кашлять и не мог остановиться.

* * *

Рассерженная, обескураженная упрямством сына, Хестер велела ему немедленно отправляться в постель, стоило ей услышать, как он заходится кашлем. Его состояние обеспокоило не только ее, но и доктора Мака. Нет, исключено, после Рождества ему никак нельзя возвращаться на фронт. Но и прогулки с деревенской девицей не помогут ему окрепнуть.

Хестер переместила его в парадную гостевую комнату, откуда открывался самый лучший вид из их окон. Большое окно пропускает мягкий западный ветер, Гай сможет дышать свежим воздухом. Она взбила подушки повыше, чтобы он мог сидеть, опираясь на них, и с облегчением вздохнула: простуда снова приковала его к постели, в которой он огражден от опасностей. А значит, и от Сельмы.

Оба сына рядом, под крылышком, – воистину это лучший рождественский подарок. А если ей удастся задержать его дома подольше, быть может, она сумеет убедить его отказаться от этого безумного увлечения дочерью кузнеца. Господи, да что она сможет ему дать? Крестьянка, по всему видно – отличные крепкие бедра, тут не поспоришь, в самый раз детей нарожать, да только молод он еще думать об этом. Рано ему, он все еще маленький мальчик, которому нужна ее защита.

Что ж, пора заняться уборкой. Она постепенно свыкалась с тем, что теперь, когда прислуга больше не живет с ними, черную работу приходится выполнять самой. Вот ведь до чего дошло. Открыв дверь в комнату Энгуса, она в первую минуту подумала, что видит Гая: перед зеркалом в рост он любовался собой в полной военной форме.

– Тебе надо лежать! Марш в постель! – воскликнула она, но осеклась. Она только что отнесла Гаю кувшин воды.

Послышался раскат смеха.

– Провел тебя! – из-под фуражки довольно ухмылялся Энгус.

– Господи, как ты меня напугал! Скажи на милость, с чего это ты вздумал так вырядиться?

– Просто примеряю, подходит ли размер. Правда, мы похожи? Никто и не различит.

– Снимай все сию же минуту. Форму надо почистить. Ей-богу, Энгус, это переходит всякие границы. И это когда бедный Гай надрывается от кашля в двух шагах от тебя!

– И все же тут есть над чем подумать, а? Я к тому, что никто и не догадается, кто я, если я назовусь Гаем Кантреллом. У нас даже инициалы совпадают.

– Где назовешься? – переспросила она озадаченно.

– На медицинском осмотре… И подарю ему еще несколько недель дома, с тобой. Его же все равно отправят сначала на какую-то легкую работу или на переподготовку. Я мог бы пока побыть за него. Вот будет хохма! Сроду никто не догадается, кто из нас кто!

– Энгус, ты собираешься выдать себя за другого офицера. Гай никогда не позволит тебе этого. Ты понятия не имеешь о его людях, о его обязанностях на фронте. Безумная мысль. Немедленно снимай форму. И как только ты додумался до такого? – Хестер чувствовала, как бухает в груди сердце.

– А тебе не кажется, что мысль не такая безумная?.. Ну всего на недельку… или на две? Со мной вот уже несколько месяцев все в порядке. А Гаю нужно еще время, это любой скажет.

– Вот армейские врачи и позаботятся об этом, продлят ему отпуск.

– Да, но тогда мне не видать армии как своих ушей! Ты не представляешь, до чего мне надоело смотреть, как зеленые глупые мальчишки отправляются на войну. Это я должен быть на их месте! А так я смогу испытать себя и доказать, что я ничем не хуже других.