Книга Король хитрости - Дмитрий Емец

– Ничего ты не понял, – снисходительно заявил Филька. – Я тоже об этом думал, но этот фокус не сработает. Наушник Максим заметит, он же с проводом. Лучше я засуну себе под свитер магнитофон на батарейках и незаметно включу его. Я все продумал. Если правильно встать, то от своего стола Максим будет видеть только одно мое ухо и часть щеки.

– А губы?

– Что губы? Губы ему со своего места не видно. Но на всякий случай я, конечно, буду ими шевелить. Если как следует все устроить, Максим ничего не заметит, а наши не выдадут.

Филька взял у Коли магнитофон и в оставшиеся дни начитал на него всего «Онегина». У него ушло на это четыре девяностоминутные кассеты.

– Слушай, как ты будешь кассеты менять и на другую сторону переворачивать? – спросил его Коля.

– Я все просчитал. Урок длится сорок пять минут, и одна сторона кассеты тоже сорок пять минут. Должно хватить, – сказал Филька.

– А зачем ты тогда всего «Онегина» начитывал?

– На всякий случай. Мало ли какая ситуация сложится, – ответил Хитров.

Ровно через неделю Максим Александрович вошел в класс и, весело взглянув на Фильку, сказал:

– Вот уж не думал, Хитров, что ты явишься. Даже гелевую ручку купил, чтобы тебе двоек покрасивее наставить. Ну что, выучил «Онегина»?

– А то как же! Выучил! – сказал Филька.

– Ну читай! – учитель недоверчиво поднял брови и уселся за свой стол, перелистывая журнал.

Филька вышел к доске, откашлялся и громко объявил:

– «Евгений Онегин». Роман в стихах. Глава первая. Эпиграф: И жить торопится и чувствовать спешит. Князь Вяземский. Мой дядя самых честных правил…

Тут Хитров еще раз кашлянул и нажал кнопку включения магнитофона, спрятанного у него под свитером.

– Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог… —

заработал магнитофон.

Филька жестикулировал, шевелил губами, поэтично отбрасывал со лба волосы и изо всех сил старался, чтобы учитель не заметил выпячивающегося магнитофона. Вначале Максим Александрович смотрел на него недоверчиво и с удивлением, а потом подпер руками голову и стал слушать. Не перебивая, он слушал весь урок и только два или три раза отвлекся, чтобы поправить галстук и посмотреть на свое отражение в стекле. «Поверил! Сработало!» – торжествовал Филька, вовсю подмигивая ребятам в классе.

Когда до конца урока осталась всего минута, Максим Александрович прервал его:

– Ладно, Хитров, хватит! Вижу, что знаешь. Иди сюда с дневником!

Филька показал Кольке язык и нажал на кнопку выключения. Нарочно сутулясь, чтобы магнитофон не выпирал, он подошел к учительскому столу и протянул дневник. Сделав вид, что тянется за дневником, Максим Александрович внезапно сунул руку Хитрову за ворот и вытащил магнитофон.

– Что, Хитров, думал провести меня своим чревовещанием? Я почти сразу сообразил, что тут что-то нечисто… Давай дневник! – И Максим Александрович взялся за гелевую ручку.

Получив обратно свой дневник, Филька поплелся на место. Даже задребезжавший в эту секунду звонок уже не мог его спасти. Сидя за партой, пряча учебники в сумку, Филька решился заглянуть в дневник, ожидая увидеть там несколько двоек. Внезапно он оцепенел, словно приговоренный к смерти, которому прочитали помилование. В дневнике стояла четверка!

– Ну что, Хитров, говорил я тебе, что самый умный из нас я! Это тебе в награду, что прочитал всего «Евгения Онегина»! – крикнул ему Максим Александрович. – Но особенно не радуйся! Скоро мы будем проходить «Войну и мир», и ты будешь учить ее тоже наизусть.

Рассказ тридцатыйПодвиг во имя любви

В своей жизни Филька Хитров попадал в такое неимоверное количество дурацких историй, что для того, чтобы сосчитать их, не хватило бы пальцев не только на его руках и ногах, но и на руках и ногах всего 7­го «А».

И вот одна из них, произошедшая тогда, когда Аня Иванова только перевелась в их класс из другой школы и Филька еще не был с ней знаком. Их знакомство произошло тоже в Филькином духе и началось с того, что он в нее немедленно и бесповоротно влюбился. Это было то, что называют любовью с первого взгляда.

Филька вбежал в класс с высоко поднятой над головой шваброй: он гнался за Антоном Даниловым, швырнувшим в него мокрой тряпкой. Он почти догнал его, как вдруг увидел Аню и замер, словно статуя, открыв рот так широко, что в него вполне мог положить голову укротитель тигров.

Разумеется, от Ани не укрылось, какое впечатление она произвела на Хитрова. Она прошествовала мимо него и, метнув на Фильку короткий взгляд из-под длинных ресниц, вышла в коридор, а Хитров остался в классе. Антон, подкравшись, снова хотел бросить в него мокрую тряпку, но, увидев Филькино лицо, озабоченно спросил:

– Ты что, об дверь стукнулся?

– Почему ты так решил? – удивился Филька.

– Ты на физиономию свою посмотри! – посоветовал Антон и отправился искать, в кого бы еще кинуть тряпку. Он тоже видел Аню, но его толстую кожу не способны были пробить никакие стрелы Амура.

Придя в себя, Филька Хитров стал осаждать сердце Ани. Вначале он забрасывал ее записками, на которые она не отвечала, а потом пообещал, что будет давать ей списывать на контрольных.

– Только вначале я сам спишу у Кольки Егорова, – сказал он.

– Да уж спасибо! Своим умом обойдусь! – фыркнула Аня.

Какие способы Филька только не перепробовал, чтобы понравиться Ане. И коронные шуточки свои откалывал, и цветы дарил, и кассеты одалживал, и гулять приглашал, и стихотворения Пушкина переписывал, выдавая их за свои, – но все равно Аня оставалась к нему совершенно равнодушной. Как и раньше, она проходила мимо, даже не глядя в его сторону, и только гордым движением головы отбрасывала назад длинные волосы.

Так продолжалось, наверное, с месяц. От несчастной любви Филька даже мороженое перестал есть и похудел на полкилограмма (впрочем, что более вероятно, он случайно взвесился натощак).

И тогда Филька решил посоветоваться со своим мудрым дедушкой, тоже, кстати, Филиппом Хитровым, в честь которого и был назван. Он отправился к дедушке в гараж, где старый Хитров, пыхтя, переворачивал ломом двигатель от «Москвича».

– Дедушка, ты когда-нибудь влюблялся? – спросил Хитров-младший.

– Угу! – ответил Хитров-старший.

– А посоветоваться с тобой можно?

Старший Хитров уселся на капот машины, вытирая руки промасленной тряпкой.

– Ну, советуйся! – разрешил он.

– Понимаешь, мне нравится одна девчонка. Ее зовут Аня. Я все способы перепробовал, но ничего не помогает. Вот я и хотел спросить…

– Аня, говоришь? Это не ты исписал краской бетонный забор за домом? – вдруг перебил его дед.