Книга Крестовый дранг - Руслан Мельников

Сухой щелчок.

— Все, — растерянно произнес Александр.

Князь показал пустые руки. Лента кончилась!

Цеплять на пулемет барабан с последней полусотней патронов пришлось под беспорядочным обстрелом «шмайсеров». Слава Богу, что задумывались немецкие пистолеты-пулеметы не для этой дистанции.

Готово! НЗ встал на место. Поэкономнее теперь надо быть.

Бурцев поднял голову. Странно… Стрельба продолжалась, а шальные «шмайсеровские» пули больше не свистят над головой. Вот ведь елки-палки! Гитлеровцы сосредоточили огонь по своей первоначальной цели — конным дружинникам Александра. Передние ряды из полка правой и левой руки уже полегли. Кавалерия смешалась, притормозила. Ну, ладно…

Он снова вдарил по цайткоманде. Автоматчики яростно огрызнулись. Пристрелялись, блин, фашики… Стукнуло в коляску. Царапнуло по рулю. Зато конница русичей снова разгонялась, снова шла в атаку. Кавалерийский вал все ближе, ближе…

Патроны закончились, когда русских дружинников отделяли от автоматчиков каких-то пятьдесят — сто метров. А это уже все… Это уже не остановить ни автоматом, ни пулеметом.

Одни эсэсовцы вскакивали, бежали, отстреливаясь. Другие палили, не поднимаясь на ноги. Кто-то в отчаянии швырял гранаты. Взрывы, захлебывающиеся очереди… Русичи падали целыми гроздьями, но волны, накатившие с двух сторон, уже захлестнули остатки цайткоманды. Закололи ли посланцев Третьего рейха копьями, зарубили ли мечами, истоптали ли копытами — этого Бурцев не разобрал. Но это, по большому счету, было неважно.

Не сбавляя темпа, дружинники ударили по отступающим ливонцам. Германцам и их союзникам теперь пришлось сразиться не с легковооруженными татарскими стрелками, не с мужиками-ополченцами, а с профессиональными бойцами, ни в чем не уступающими орденским рыцарям. Полки правой и левой руки сжались на ребрах орденской «свиньи». Ребра хрустнули. Немецкий клин треснул. И рассыпался окончательно.

Дрогнуло крестоносное воинство. Отступили благородные иноземные рыцари, устремились назад — к знаменам ливонского ландмейстера, его вассалов и союзников гости ордена, отошли малодушные пришлые всадники, бросая на произвол судьбы рассеянную, смятую пехоту. Лишь стойкие ливонские братья в белых одеждах с черными крестами да полубратья в серых плащах и коттах, сбившись в тесные группки, дрались с отчаянием одержимых. Ливонцы пытались еще дать достойный отпор. И хорошо пытались. У некоторых это даже получалось. Продвижение фланговых отрядов русичей застопорилось. Клещи вокруг ливонского ядра начали медленно разжиматься.

— Вот и мой черед пришел, Васильке!

Повинуясь княжьему знаку, отроки подвели оседланного коня вороной масти. Дорогая блестящая серебром и золотом сбруя, расшитая попона, стальной налобник… Александр мигом оказался в седле. Застоявшийся без дела конь так и плясал под седоком. Князь тоже расправил плечи, приосанился в ожидании кровавой потехи. Верные, испытанные в боях гриди окружили Ярославича. Ближе всех оказался Савва. Сразу за ним — боярин Игнат. Подбежал паренек из молодшей дружины, подал Александру червленый щит и длинное копье. От копья Ярославич отказался — вырвал из ножен меч.

Подъехали трубач-сигнальщик и знаменосец с княжеским стягом. Встал рядом Арапша. Бунчуконосец и барабанщик тоже были при своем нойоне. Так и спускались по пологому склону Вороньего островка на лед Чудского озера.

Глава 39

Бурцев спохватился. Ему-то коня никто не предложил. Ну и ладно, а мотоцикл чем хуже? Пулеметный ствол беспомощно смотрел в небо, опустошенные ленты валялись под колесами, но разве это помеха для поиска ненавистного фон Берберга?

— Дай-ка мне свою хворостину, парень.

Зазевавшийся княжеский отрок и глазом моргнуть не успел, а Бурцев уже подхватил оружие, от которого только что отказался князь. Школа рыцаря ворованных копий Освальда Добжиньского! «Цундапп» завелся на раз-два. И вскоре в хвост княжеской свиты пристроился мотоцикл. Сначала в хвост, затем Бурцев вырулил поближе к стягу. Правая рука — на ручке газа. Левая держит копье. Неудобно левой-то, но что поделаешь — пришлось положить длинное древко на руль да прижать посильнее под мышкой. Гнать тяжелый военный мотоцикл по чудскому льду так еще можно, но вот затормозить в случае чего будет проблематично. Хотя… Что-то подсказывало Бурцеву: тормоза ему сегодня не понадобятся.

Александр обернулся на рокот двигателя. Улыбнулся снисходительно, заприметив свое копье в руках мотоциклиста. А после спрятал все эмоции под позолоченным забралом-личиной. Всадив шпоры в бока вороного, понесся вперед. Не оглядываясь, молча. Рука поднята. В руке — обнаженный меч… Понятный без всяких слов знак.

Трубач затрубил. Громыхнул барабан. Свита ринулась вслед за господином. Из-за Вороньего Камня несся в бешеном галопе, нагонял засадный полк. Русские дружинники в добротных кольчугах и крепких нагрудных зерцалах, татарские нукеры-панцирники в надежной чешуйчатой броне… Немного — сотни три, но воины все отменные, свежие, утомленные не битвой, а ожиданием. От таких воинов больше всего пользы на поле боя.

Князь указывал путь в обход пешего ополчения, по узкому, заранее расчищенному меж торосов коридору. Рогатки там сейчас были убраны. Дорога — свободна.

— Ура-а-а! — возопили татары.

Боевой клич степняков пронесся над замерзшим озером, перекрыл шум сражения.

— А-а-а! — зычно подхватили русичи.

Остатки Христова воинства снова пятились. Триста внезапно объявившихся всадников орали, наверное, за целую тысячу. А поскольку у страха глаза велики, могли бы, наверное, сейчас сойти и за две.

Лихо поигрывая на скаку мечами и саблями, грозно потрясая копьями, дружинники и нукеры позади новгородского князя состязались в скорости. Бурцев тоже не отставал в этой дикой гонке. Даже совсем наоборот. Газанув раз, он оказался подле Александра. Газанул два — и дерзко, презрев субординацию, вырвался вперед. Нет, мчался он не в общую кучу малу, где русские витязи и немецкие рыцари остервенело месили друг друга. Там уж как-нибудь разберутся без него. Да и не проехать там сейчас даже на мощном «цундаппе».

Бурцев бросил машину в сторону — в объезд сечи. Затем погнал в ливонский тыл — туда, где еще маячил главный ливонский стяг и знамя дерптского епископа. Он не уклонялся от боя, он просто искал фон Берберга. Если до вестфальца кто-нибудь доберется раньше и, чего доброго, замочит… Нет, этого допустить нельзя. Штандартенфюрер перед смертью должен рассказать, куда он упрятал Аделайду.

Князь тоже вел свою личную дружину и засадный полк в тыл противнику. Ярославич торопился замкнуть кольцо, завершить окружение израненного и взломанного клина.

Ливонцы поняли все. Отступление перерастало в бегство. Полностью схлынул наносной слой авантюристов, охотников за легкой добычей и подневольных бойцов из простонародья. Слетела вся малодушная шелуха. По-прежнему держался лишь твердокаменный остов «свиньи». Размозженный, раскиданный по косточкам, но все еще колючий, незаглотный. Вокруг отдельных стягов и хоругвей сгрудились самые стойкие, самые неустрашимые.