Книга Нефритовый трон - Наоми Новик

Отчаянный ворочался под клеенкой, как живая куча белья — наружу торчал один нос. Лоуренс, довольный тем, что дракону тепло и сухо, пропускал мимо ушей долетающие с бака смешки и не слушал Кейнса, ярого противника симуляции и баловства. Погода препятствовала чтению вслух, и он сам залез под клеенку, чтобы составить Отчаянному компанию. Накидка хорошо держала как идущий с камбуза жар, так и собственное тепло Отчаянного. Лоуренс скинул мундир и задремал, вяло откликаясь на реплики своего собеседника.

— Ты не спишь, Лоуренс? — Капитан встрепенулся. То ли он действительно проспал очень долго, то ли клеенка напрочь заслонила от него дневной свет: было совсем темно.

Он выбрался из-под тяжелых складок накидки. Океан разгладился, и по всему восточному горизонту тянулась гряда фиолетово-черных туч. Восходящее солнце зажгло ее нижний край красным заревом. Там и сям полыхали молнии.

В румбе за кормой протянулись облака, идущие с севера, но небо над головой пока оставалось ясным.

Лоуренс опустил подзорную трубу.

— Позаботьтесь о доставке штормовых цепей, мистер Феллоуз.

Матросы уже вовсю сновали по вантам.

— Может, вам переждать шторм наверху? — спросил Грэнби. Он полагал, что это вполне резонно: почти вся его служба проходила в Гибралтаре и на Канале — с океаном он был мало знаком. Драконы, хорошо напоенные и накормленные, могли дрейфовать по ветру целый день. Взлет был обычной практикой во время грозы или шквала — но то, что надвигалось с востока, не было ни тем, ни другим.

Лоуренс в ответ лишь мотнул головой.

— Хорошо, что мы сшили эти клеенки; теперь цепи лучше удержат их. — Грэнби, он видел, понял его.

Снизу принесли толстые штормовые цепи, и крест-накрест наложили их на Отчаянного. В каждое звено продели канаты, пропитанные смолой, и закрепили их на двойных кнехтах в четырех углах палубы. Лоуренс сам проверил узлы и велел перевязать несколько штук.

— Не слишком ли туго? — спросил он Отчаянного. — Тебе не давит?

— Цепи мешают мне шевелиться. — Дракон беспокойно подергал хвостом. — Это совсем не похоже на сбрую — зачем их надели?

— Не натягивай понапрасну канаты. — Лоуренс посмотрел, но все крепления, к счастью, остались в целости. — Это необходимо: во время бури тебя полагается привязать. Иначе ты соскользнешь в океан или собьешь корабль с курса. Что, очень неудобно?

— Не очень, — стоически ответил Отчаянный. — Это надолго?

— Пока шторм не пройдет. — Гряда туч, слившись в сплошную свинцовую массу, закрыла солнце. — Пойду взгляну на барометр.

Райли не было в каюте, и барометр стоял очень низко. Завтраком, если не считать кофе, даже не пахло. Лоуренс взял у стюарда чашку, выпил ее стоя и вернулся на палубу. За время его краткого отсутствия волна поднялась футов на десять, и «Верность» показывала себя во всем блеске: ее окованный железом нос резал валы, расталкивая их в обе стороны.

Все люки задраивались штормовыми покрышками. Лоуренс проверил напоследок, хорошо ли привязан Отчаянный.

— Отправьте людей вниз, — сказал он Грэнби. — Первая вахта моя. — Он снова нырнул под клеенку и стал гладить мягкую морду. — Боюсь, нам придется долго терпеть. Может, съешь что-нибудь?

— Я вчера поздно поел, не хочу больше. — Зрачки Отчаянного расширились и чернели в полумраке палатки, окруженные узенькими колечками синевы. Цепи, когда он менял положение, поскрипывали в лад с корабельными бимсами. — Мы и раньше попадали в шторм, на «Надежном», но тогда меня не опутывали цепями.

— Тогда ты был гораздо меньше — и шторм тоже. — Отчаянный умолк, но продолжал что-то бурчать и царапать цепи когтями. Голову он отвернул к корме, чтобы избежать брызг. Лоуренс, выглядывая наружу, видел, как матросы крепят найтовы и убирают топсели. Тишину нарушал только легкий скрежет цепей.

К двум склянкам предполуденной вахты волны начали перехлестывать через борт. С драконьей палубы на бак лились потоки воды. Камбуз совсем остыл: пока не кончится шторм, огня на борту зажигать нельзя. Отчаянный, припав к палубе, больше не жаловался и только подрагивал шкурой, когда ручейки просачивались между швами его палатки.

— Все наверх! — повторял где-то Райли, заглушаемый ветром. Боцман, сложив ладони у рта, проревел то же самое. Матросы затопали по доскам, спеша убрать паруса и привести корабль к ветру.

Время отмеряли одни только склянки, бившие безошибочно через каждые полчаса. Стемнело рано, и закат прошел почти незамеченным. Море зажглось холодным голубым светом, который передался канатам и доскам палубы; при нем были видны гребни волн, растущих все выше.

Даже «Верность» с ее мощным корпусом больше не рассекала их, а медленно через них переваливала. Лоуренс, глядя с палубы вниз, видел глубокие впадины между валами. Добравшись до верха, корабль чуть ли не прыжком соскальзывал на ту сторону и зарывался в пену у подножия волны. Широкая драконья палуба снова вздымалась торчком, и судно начинало новый подъем. Лишь песок, бегущий в часах, показывал разницу между минувшей волной и следующей.

Утром Лоуренс очнулся от беспокойного рваного сна. Ветер дул с той же силой, но волна немного уменьшилась. Отчаянный не просил есть.

— Я не смог бы, даже если б до меня донесли что-нибудь, — сказал он и снова закрыл глаза — скорее изможденный, чем сонный. Ноздри у него слиплись от соли.

Грэнби и еще двое человек, пришедшие сменить Лоуренса, жались под другим его боком. Лоуренс послал Мартина за ветошью. Дождь смешивался с солеными брызгами, однако носовой бачок, к счастью, еще до бури наполнили пресной водой. Мартин, держась за натянутые вдоль палубы спасательные канаты, дополз до него и вернулся с мокрыми тряпками. Отчаянный едва шевельнулся, когда Лоуренс стал протирать ему нос.

Вверху сплошная пелена — ни солнца, ни облаков. Дождь налетал порывами, и до самого горизонта не было видно ничего, кроме бушующих волн. Когда пришел Феррис, Лоуренс отослал Грэнби вниз, а сам перекусил сухарями и твердым сыром, не желая уходить с палубы. Днем дождь усилился и стал холоднее прежнего. Волны захлестывали «Верность» с обеих сторон. Одна, поистине чудовищная, выросла чуть ли не до фок-мачты и всей своей тяжестью обрушилась на Отчаянного.

Вахтенные авиаторы, барахтаясь в потоке воды, хватались за что попало. Мичмана Портиса Лоуренс поймал на краю палубы, у самого трапа, и держал, пока тот не вцепился в канат. Отчаянный, вырванный из дремоты холодной ванной, паниковал, бился в цепях и звал Лоуренса. Доски около кнехтов выгибались от его мощных рывков.

— Это всего лишь волна! Я здесь, не бойся! — крикнул Лоуренс, кое-как добравшись до него по затопленной палубе. Отчаянный успокоился и лег, но цепи, особенно необходимые сейчас, были изрядно ослаблены, а на перевязку узлов при таком шторме могли отважиться только хорошие моряки.

«Верность», приняв еще один громадный вал на корму, дала сильный крен. Отчаянный налег на цепи всей своей тяжестью и безотчетно вцепился когтями в палубу, расщепив дубовый настил.