Книга Ночные бродяги - Гарри Килворт

В ночной тишине раздавались и другие звуки — попискивания и жалобные крики, как будто кого-то уже схватил хищник и бедолаге только и остается, что беспомощно вскрикнуть, чтобы потом замолчать навсегда. Шуршание листьев, шелест травы, легкое поскрипывание днища баржи, когда она подходила слишком близко к берегу. Всякие похрюкивания и пофыркивания, храп и причмокивания — словом, все звуки, на которые в дневной суматохе никто не обращает внимания.

— Да уж, сельского жителя из меня не получится, что уж тут говорить, — пробормотал Нюх себе под нос. — Я слишком долго живу в городе.

Потом он задумался, что случилось с двумя его друзьями.

Он понадеялся, что полиция преследовала лишь его, а Грязнулю и Плаксу оставила в покое, так что сейчас они, должно быть, уже направляются обратно в город. Разумеется, им придется объясняться, чтобы очиститься от подозрений в воровстве. На Поднебесном кража велосипеда считалась лишь немногим хуже убийства, ведь велосипед стал главным средством передвижения. Тех, кто крал велосипеды, предавали в лапы закона и карали со всей суровостью. Им не грозило заключение в тюрьму, потому что их просто-напросто вешали на ближайшем суку в какой-нибудь роще.

В эту минуту баржа как раз проплывала мимо небольшой фермы — на берегу выступали темные силуэты домов, а сады тянулись до самого берега. Внезапно течение повлекло баржу вправо, прямо на лодочный сарай, стоящий на сваях и нависающий над водой. Нюх заметил опасность слишком поздно. Правда, он вцепился в руль и успел его дернуть в сторону, баржа резко отвернула и едва не уткнулась носом в противоположный берег. Ласка в панике снова дернул руль, баржа резко изменила курс и врезалась в небольшую теплицу, которая стояла у самого берега.

Там она и застряла. В ночной тишине послышались звон и грохот — это рушилась теплица и разбивались стекла, осыпая нос баржи осколками.

— Что тут происходит?! — завопила из трюма барсучиха. — Я упала и вывихнула ногу!

— Извините, — пробормотал Нюх, с ужасом глядя на разрушения, которые он учинил. От ухоженной и аккуратной теплицы остались одни обломки. Ласка поднял шест и попытался оттолкнуться от берега. Впрочем, оказалось, что это не так-то просто: днище баржи крепко застряло в илистом дне, да и мох, растущий по берегу, как будто вцепился в несчастную баржу. В доме зажегся свет, весь этот шум разбудил хозяев, что и неудивительно: от такого грохота кто угодно бы проснулся. К берегу приближался человек с фонарем. При виде огромного разъяренного мужчины у Нюха сердце ушло в пятки. Тем более что в другой руке у хозяина теплицы было ружье.

— Кто здесь? — грозно спросил он.

— Извините, — снова пробормотал Нюх, изо всех сил налегая на шест, чтобы поскорее столкнуть застрявшую баржу. — Я заплачу за причиненный ущерб.

Человек подошел еще ближе. Теперь он возвышался над лаской, как башня, освещая Нюха ярким светом.

— Это что еще такое? — спросил он. — Какая-то жаба сломала мою теплицу?

— Это случайно, — прошелестел в ответ Нюх, для которого, как и для большинства других животных, запах человека был устрашающим. — Но ничего. Пришлите счет в Туманный на Хлебную улицу, семь, на имя Остронюха Серебряка.

— Так ты из горожан? И что же, интересно знать, делает жаба в таком богатом районе? А пахнет от тебя, как от свинарника.

Наконец на палубу выбралась барсучиха с ведром воды.

— Предоставь это мне, — сказала она Нюху, а потом обратилась к человеку, по-видимому не испытывая перед ним никакого страха. — Тебе сказали, куда прислать счет? Вот и все, а теперь можешь спокойно отправляться спать.

— Ты с кем так разговариваешь? — оскорбился владелец разгромленной теплицы.

— Откуда мне знать? — сварливо отозвалась барсучиха. — На тебе не написано, кто ты такой.

— Ну, я тебе сейчас задам!

— Ой, иди-ка лучше и поиграй со своим ружьем где-нибудь в другом месте, и нечего мешать занятым животным.

Все это время Нюх с ужасом смотрел на ружье. Впрочем, барсучиха, судя по всему, нисколько его не боялась. Она знала, как себя вести с сельскими жителями, даже если это люди. Затем она выхватила из лап Нюха шест и сноровисто оттолкнулась от берега. Баржа сразу же отвалила. Человек стоял и смотрел на них в немом изумлении — никогда прежде ему не приходилось иметь дело с такими наглецами. Потом он погрозил кулаком вслед уплывающей по течению барже и заорал:

— И не надейся, что я не пришлю счет!

— Надеюсь, вы именно так и поступите! — завопил в ответ Нюх, счастливый оттого, что его не подстрелили. — И я, разумеется, его оплачу.

— Лучше бы тебе так и сделать, иначе я пошлю этот счет Динсдалю, а уж он-то разыщет тебя!

— А кто такой Динсдаль? — спросил Нюх у барсучихи.

— Наверное, какой-нибудь сборщик налогов и податей.

Они медленно проплывали мимо какой-то деревни. Нюх видел, как за церковной оградой два человека что-то выкапывают, и слышал стук их лопат. Похоже, не только барсуки Шиш и Кыш копаются на кладбищах. Брионии не раз доставляли трупы ласок и горностаев, и она практиковалась на них, изучая анатомию. Но эти трупы попадали к ней по завещанию. Звери заранее оговаривали, что после смерти их тела попадут в анатомический театр. А вот барсуков обвиняли в осквернении могил, но за отсутствием улик их пришлось отпустить. Странно, что люди занимаются тем же самым.

Течение медленно несло баржу вперед, и вскоре они уже добрались до города. Нюх видел свет газовых фонарей на улицах Туманного. А вот и старый его знакомый Возила. Тот выгружал что-то из своей лодки.

— Добавить немного бобов, и выйдет отличная похлебка, — сказал Возила, показывая на свой груз, это было мясо. — Если хотите, немного позже я угощу вас отличным ужином. Кстати, вы, того и гляди, вывалитесь из своего наряда. А кстати, почему, на вас такое платье? В нем вы похожи на жабу-прачку.

— Так уж получилось, Возила.

— А вы не хотите задержаться на минутку и помыться?

— Нет, — решительно отозвался Нюх.

— Жаль, а то вашей одежде не повредила бы небольшая чистка.

Но Нюх поспешил домой. Все встречные прохожие с изумлением смотрели на ласку, вырядившегося в жабье платье, который вдобавок со всех лап несся по аллеям и мостовым, через рынок, переулками и широкими площадями. Наконец он добрался до Хлебной улицы. Перед его домом расхаживал полицейский — похоже, он дожидался именно нашего героя. Нюх перескочил через изгородь, пробрался к черному ходу и осторожно вскарабкался по водосточной трубе в окно, выходящее в коридор. Затем, облегченно вздохнув, он прокрался к двери своей квартиры и вошел.

Там он не стал зажигать свет, чтобы его не увидел полицейский. Вместо этого он просто стащил с себя платье и, швырнув его в одно из кресел, рухнул в постель. В ту же секунду он почувствовал, что прикасается к чему-то холодному и склизкому. К тому же это что-то ужасно воняло. Внезапно зажегся свет, и Нюх обнаружил, что лежит лицом к лицу с отвратительным трупом.