Книга Остров надежды - Сара Ларк

Когда Нора вернулась назад в свои комнаты, Маану уже закончила сортировать ее гардероб и развешивать вещи по шкафам. Одежду бывшей миссис Фортнэм она оттуда вынула и сложила в сундуки.

— Собственно, жалко вещей, — сказала Нора с сожалением. — Может быть, ты хочешь что-нибудь из них? Конечно, они будут тебе широковаты, — Нора и сама была намного изящней своей предшественницы, — но по длине должны подойти. Ты смогла бы подогнать их по себе. И для твоей сестры тоже можно выбрать несколько.

В Англии Нелли всегда была счастлива, когда Нора дарила ей какое-то платье из тех, что становились ей не нужны. Маану же отрицательно покачала головой.

— Не для ниггеров, — коротко сказала она.

Нора вздохнула.

— Однако они бы очень подошли тебе, — попыталась она еще раз и вдруг нашла в куче одежды пару простых юбок и рубашек. — Вот это! Это было бы воскресным платьем для тебя. Бери, Маану, я скажу баккра, что подарила его тебе.

Маану ушла, сухо поблагодарив ее. При этом Нора спросила себя, существует ли для рабов воскресенье. Она бы уже не удивилась, узнав, что рабам вообще не полагаются выходные дни.

Элиас покачал головой, когда она позже спросила его об этом.

— Не будь глупой, Нора, конечно, у них бывают свободные дни. День на Рождество и полдня на Пасху. Каждое второе воскресенье пастор проводит богослужение, и там они тоже могут отдохнуть. А с наступлением темноты на плантациях все равно заканчивается работа, так что эти парни не перетруждаются.

Нора пришла в ужас. Единственный свободный день в году, и это за работу на плантациях от восхода и до заката? Ну ладно, теперь солнце заходило еще относительно рано. Однако что же будет посреди лета?

— Кстати, я мог бы завтра показать тебе плантацию, — сказал Элиас. — Твоя лошадь достаточно отдохнула после путешествия?

Он улыбнулся, а Нора облегченно вздохнула. Значит, Аврора и другие лошади прибыли сюда благополучно. Она с восторгом кивнула. Как выглядят плантации сахарного тростника, она уже знала, но, может быть, экскурсия будет включать также путь к побережью.

На следующий день Элиас сначала показал Норе дорогу к конюшням. Они находились с другой стороны дома, на таком же расстоянии, что и кухня, и оказались прохладными и просторными. Элегантная кобыла Норы была размещена, как подобает ее положению, тщательно вычищена и уже оседлана. Черный конюх-слуга действительно мог составить конкуренцию Пепперсу, а тот уж был крайне щепетильным во всем, что касалось ухода за шерстью лошадей и упряжью. Мужчина умело придержал ей стремя, после того как подвел Аврору к подмосткам для посадки на лошадь. Элиас взобрался на черного мерина.

— Хорошо, значит, сначала на поля, — заявил он. — Мы сейчас обрабатываем триста пятьдесят гектаров, причем не везде растет взрослый тростник. Кое-где мы только высадили рассаду, а кое-где растения молодые — нынче плантация расширилась. До сих пор мы получали только около семисот фунтов сахара в год, но со временем его будет больше, сахарный тростник дает урожай на протяжении двадцати лет. У нас двести пятьдесят полевых ниггеров и еще приблизительно двадцать работает в конюшне, сараях, в доме и в саду. Пятнадцать лошадей — как я говорил, их трудно раздобыть, — пятьдесят мулов, семьдесят ослов...

— И ветряная мельница! — засмеялась Нора. Она наслаждалась конной прогулкой по полям, хотя стало душно, и не было ни единого дуновения ветерка. — А что вы на ней делаете?

Она указала на каменное строение, крылья которого были затянуты парусиной. Мельница стояла на холме. Наверное, ее было видно из дома, если посмотреть в окно, выходящее на фронтальную сторону.

— Мельница приводит в движение пресс. Если только дует ветер. А в ином случае...

Всадники подъехали ближе, и Нора увидела, как работает привод, когда ветер бывает слабым: молодой чернокожий парень гонял упряжку ослов вокруг кораля и тем самым приводил в движение жернова мельницы. Что парень, что животные одинаково обливались потом.

— Вот, смотри, — сказал Элиас, не обращая внимания на раба. — Это сок сахарного тростника.

И действительно, ручеек золотисто-коричневой жидкости вытекал из-под пресса мельницы в ушат. Наполненные емкости рабы уносили в дом, находящийся рядом.

— Сейчас этот сок будут упаривать, а потом зальют на плоские сковородки. Там он кристаллизуется — и получается му-сковадо. Можно отправлять его на кораблях сразу в Англию на рафинадный завод, и там уже делают белые кристаллы сахара. А из тростникового сиропа, который является своего рода побочным продуктом, мы путем перегонки получаем ром.

Нора слушала в полуха — ее больше интересовали люди, которые надрывались здесь. До сих пор она не особо вникала в вопросы количества полевых рабов, однако сейчас увидела упряжки мулов и рабочих, подвозивших сюда сахарный тростник. В общей сложности двести семьдесят рабов — это было больше, чем все население деревни Гринборо... Настоящий городок. Кто заботился об этих людях? Были ли здесь школы? Врач?

Нора решила, что лучше не задавать вопросов. Ей не хотелось омрачать установившиеся между ней и мужем отношения. Затем Элиас показал ей другие фермы, сараи и стойла для мулов и ослов, а потом — наконец-то! — дорогу к побережью.

— Тут ты не заблудишься, — сказал он, снова направляя своего коня к плантации. — Возьми с собой слугу: хотя место здесь вообще-то безопасное, но, с другой стороны, никогда не знаешь, что придет в голову этим разбойникам с Голубых Гор. И, возможно, пираты не все еще вымерли.

Смех Элиаса говорил Норе о том, что его замечания не стоит воспринимать слишком серьезно. И, тем не менее, наверное, она вынуждена будет брать сопровождающего при конных прогулках: даже отец неохотно отпускал ее одну в парк Святого Джеймса, абсолютно безопасный. Но в этот день она хотела бы сполна обследовать свой остров, и чтобы при этом ей никто не мешал.

Нора пустила Аврору вскачь, и черная кобыла буквально взлетела над широкой дорогой, которую кто-то прорубил сквозь лес. Нора видела следы вырубки — Элиас, очевидно, время от времени обращал пару-тройку красных деревьев в деньги. Вследствие этого джунгли уже были не слишком густыми. Но когда дорога вдруг расширилась прямо перед пляжем, она забыла о деревьях. Перед ней лежал ослепительно-белый песок, а за ним плескалось море, в этот день лазурно-голубое. Вид был таким, что у Норы захватило дух — в то время как для Авроры он был скорее устрашающим. Кобыла явно боялась и не хотела выходить из прохлады леса на палящее солнце. Нора попыталась пришпорить ее, однако затем оставила в покое и спешилась.

Молодая женщина привязала лошадь к дереву, а сама, словно в трансе, погрузилась в свою фантазию, которую когда-то делила с Саймоном и которая теперь стала реальностью. Она стянула с себя сапоги для верховой езды и почувствовала босыми ногами податливый песок. Она представляла его себе не так, она все время думала, что он мягче, что он будет не таким упругим... Нерешительно, почти недоверчиво она зашагала по теплому пляжу к воде, а затем вдруг побежала, словно ребенок. Добежав до моря, Нора, не обращая внимания на платье, опустилась на колени. Она почувствовала прохладу воды, опустила в нее руки и стала играть с нежно бьющимися о берег волнами. Это было великолепно. Но ощутить радость у нее не получилось.