Книга Жертва любви - Джорджет Хейер

– А, наконец-то я слышу правду! – вкрадчиво сказала Леони. – Так это мисс Мэри Чалонер украла моего сына? Мои поздравления.

– Да ничего подобного! – перебила миссис Чалонер. – Увы, правда, что София собралась сбежать с маркизом во Францию, и это горькая правда для меня, ее матери. Но ведь девушки так романтичны, они ждут необыкновенной любви и идут ради нее на все, думаю, вам это хорошо известно, мадам. Да, София поддалась на уговоры маркиза, но тут вмешалась Мэри, у которой возник собственный план – помешать маркизу осуществить задуманный обман. Она спасла честь сестры ценой собственной чести!

– Странно, – задумчиво произнесла Леони, – мне кажется, что столь благородная девушка, да еще, как вы утверждаете, воспитанная в строгости, должна была прежде всего посоветоваться с матерью, а вы наверняка помогли бы более тонко организовать столь щекотливое дело, не так ли, мадам?

– Разумеется, я и сама не понимаю, почему Мэри мне ничего не сказала. Впрочем, она всегда была скрытной девушкой и считала, что сама все знает лучше, чем ее мамочка.

Леони встала. Она улыбалась, но потемневшие глаза горели гневом.

– Ах, вы не знали! Так я вам скажу, как все было. Для меня теперь абсолютно ясно, что мадемуазель Мэри решила сама стать Madame la Marquise[49]вместо сестры. Вы пригрозили моей невестке, что поднимете грандиозный скандал, vous pouvez vous eviter de la peine, madame[50]; но это вам не удастся. Скандал устрою я. Я не желаю, чтобы мой сын имел liaison[51]с вашей дочерью, которая, как я вижу, вовсе не является comme il faut[52]. Я еду в Париж немедленно и привезу домой вашу умницу Мэри в самое короткое время. А если вы окажетесь столь глупы, что станете в мое отсутствие кричать о том, что мой сын, маркиз, похитил вашу дочь, вы будете выглядеть еще глупее. Я представлю дело так, что сама была с маркизом, моим сыном, с самого начала его путешествия, и все поверят мне, мадам, а не вам, будьте в этом уверены. Что значит слово какой-то миссис Чалонер против моего слова? Que pensez vous, madame?[53]

Миссис Чалонер вскочила. Наконец она окончательно пришла в себя и поняла, что ее провели.

– Ха, и вы считаете, что будет по-вашему, мадам?! – крикнула она. – И думаете, что моей бедной обманутой девочке нечего будет сказать в ответ на ваши басни? Она объявит всему свету, что вы лжете, уж я позабочусь об этом, как и о том, чтобы ее услышали!

Леони презрительно рассмеялась:

– Vraiment?[54]Это будет выглядеть так глупо, мадам, что люди скажут: «Quel tas de betises!»[55], так что не надейтесь никого обмануть. Мне стоит только сказать, что ваша Мэри бросилась на шею моему сыну, и все поверят, будьте уверены. – Она сделала короткий реверанс и, даже не взглянув на Софию, таращившуюся на герцогиню во все глаза, вышла из комнаты, прежде чем миссис Чалонер нашлась с ответом.

Как только герцогиня вышла, София вскочила со стула.

– Вот, мама, к чему привели ваши козни! – крикнула она. – Клянусь, я просто умирала от смеха, глядя на вас!

Миссис Чалонер молча закатила дочери крепкую оплеуху. София зарыдала, но миссис Чалонер, не обращая на нее внимания, подошла к окну. Глядя, как лакей в ливрее подсаживает ее светлость в экипаж, она процедила сквозь зубы:

– Я не сдалась, София, не смей так думать! Посмотрим, кто будет смеяться последним, ваша светлость! – И повернулась к дочери. – Я уезжаю, – сказала она, – ты побудешь в доме дяди Генри, пока я не вернусь. И предупреждаю, веди себя сообразно обстоятельствам, то есть прилично, никому и ничего не рассказывай о сестре.

А в это время в белом особняке на Гурзон-стрит леди Фанни нетерпеливо ждала возвращения Леони. Когда наконец та вошла в будуар, леди Фанни бросилась ей навстречу, чуть не сбив невестку с ног. На языке у нее вертелась дюжина нетерпеливых вопросов. Леони, развязав ленты под подбородком, сняла шляпку и бросила ее на столик.

– Ба! Quelle vieille guenon![56]– сказала она. – Я немного напугала ее, и знаешь, что я скажу тебе, Фанни? Я никогда не разрешу своему сыну связаться с дочерью такой мегеры. Сейчас же отправляюсь во Францию, чтобы уладить дело.

Леди Фанни практично заметила:

– Знаешь, моя милая, ты сейчас в таком бешенстве, что мой совет: остынь немного, прежде чем начнешь действовать.

– Я отнюдь не в гневе. – Леони старательно выговаривала английские слова. – Напротив я в сильном хладнокровии, но мне сейчас хочется убить эту женщину!

– Да ты в ярости, дорогая, разве, я не вижу? Когда ты начинаешь забывать английский язык, это самый верный признак, что ты вне себя. Послушай, я до сих пор никак не могу понять: почему ты становишься в большей степени француженкой, когда выходишь из себя?

Леони подбежала к каминной полке и, схватив с нее вазу, швырнула об пол.

Леди Фанни, вздрогнув от неожиданности, простонала:

– Мой драгоценный севрский фарфор! Герцогиня задумчиво посмотрела на лежащие у ног осколки.

– Я опять веду себя не как леди. Фанни, я не знала, что это был севр, ваза была такая уродливая!

Леди Фанни хихикнула:

– Просто ужасная была ваза, любовь моя! Я ее всегда ненавидела. Послушай, я думала, что с возрастом ты научилась обуздывать свой дикий темперамент. Но клянусь, ты такая же сорвиголова, какой была двадцать лет назад! Чем эта допотопная особа так досадила тебе?

Леони яростно заявила:

– Это ловкий трюк от начала до конца! Они его придумали, чтобы женить Доминика на этой девице. Старая мегера думала меня напугать скандалом, но напугала ее я! Доминик никогда не женится на этой… на этой… salope[57].

– Леони! – Леди Фанни даже закрыла уши ладонями. – Как ты можешь?..

– Но она такая и есть, – свирепствовала герцогиня, – а ее мать просто entremetteuse[58]. Уж я-то хорошо знаю этот тип. И она будет belle-mere[59]моего Доминика? Нет, нет и еще раз нет!

Леди Фанни приоткрыла уши.

– Боже мой, дорогая, перестань так переживать! Разумеется, Вайдел и не подумает жениться на этой девке. Но ведь разразится скандал!