Книга Арестант - Андрей Константинов

Роман Константинович вдохнул вечерний сентябрьский воздух, подошел к своей восьмерке. Разжиревшая Москва уже давно пересела на «мерсы» и джипы. Советские автомобили были признаком нищеты, в потоке сверкающих импортных автомонстров они выглядели золушками. Полковник дал прогреться двигателю и выехал со стоянки. На ближайшей улице он остановился возле таксофона и сделал два телефонных звонка. Оба разговора были короткими, в обоих случаях Роман Константинович договаривался о встречах. Одна была назначена на завтра, а другую собеседник Семенова согласился провести прямо сейчас.

— Я в «Шаровне», — сказал он. — Подъезжай, раскатаем пару партий. Заодно и обговорим твой вопрос.

Полковник сел в машину и двинулся к Садовому кольцу. Движение здесь не стихало даже в полночь. Машины шли сплошным потоком. Барыжно-бандитско-чиновничья Москва расслаблялась в уик-энд. Впрочем, для большого числа этого насосавшегося денег быдла жизнь была одним сплошным уикэндом. Сверкали бриллиантовые небеса, слегка припудренные кокаином, извивались вокруг отполированного шеста стриптизерки, халдеи во фраках несли виски и текилу. Шелестел долларовый листопад. Очумевшие от этой новой сладкой жизни, от вседозволенности, от страха, что завтра всего этого может и не быть, нувориши неслись по жизни без оглядки. Довольно часто их бег останавливала пуля. На московских кладбищах вставали новые обелиски. Друзья по бизнесу произносили над гробом косноязычные речи, падали в свои иномарки и судорожно втягивали серебристый порошок. Ах, угарная жизнь московская!

«Шаровня» была очень дорогой бильярдной, носила статус клуба. В последнее время это стало модно. Стоимость членского билета в «Шаровне» составляла полторы тысячи баксов. Директор агентства «Консультант» получил членский билет почти даром — ему довелось однажды оказать серьезную услугу одному партийному боссу. Бильярдной владел сынок партийного функционера. Роман Константинович подъехал к дворику, перекрытому шлагбаумом, посигналил. Вспыхнул прожектор, высветил номер, и полосатый, как жезл гаишника, шлагбаум взмыл вверх.

На стоянке «Шаровни» восьмерка Семенова была единственной. Остальные машины представляли собой продукцию ведущих автомобильных концернов мира. Полковник втиснул свое авто между «мицубиси-паджеро» и «вольво»-850… В просторном холле он сбросил плащ на руки швейцару, подтянутому строгому мужчине лет сорока.

— Добрый вечер, Роман Константинович, — сказал тот. — Давно у нас не были.

— Да вот… дела. Петр Захарыч?

— Петр Захарыч ждет вас в третьем зале. Степанов взлетел по лестнице на второй этаж, пересек зал с горящим камином, на ходу поприветствовал двух мужчин, попивающих коньяк у стойки, и прошел в зал N 3.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — бодро отрапортовал он с порога, вытягиваясь по стойке смирно.

— Брось, Рома, — сказал, не оборачиваясь, высокий мужчина в штатском. Он с треском вогнал шар в лузу и выпрямился. На лице играла довольная улыбка. — Брось ты меня званием-то попрекать. И без тебя мудаков с подначками хватает.

Мужчины пожали друг другу руки. Полковник снял пиджак, повесил на плечики рядом с пиджаком генерала.

— Что-то ты, Роман, совсем седой стал.

— Ну, это ты, Петр, и пять лет назад говорил. Служительница в строгом деловом костюме принесла личный кий Семенова.

— Партейку? — спросил генерал. — Или сперва дело?

— Сперва партейку, — ответил полковник. — Давно, Петя, не играл.

Негромко разговаривая, подшучивая друг над другом, разыграли партию. Семенов проиграл восемь-семь. Он не расстроился — генералу он проигрывал довольно часто. Петр Захарович играл почти профессионально. Полковник положил кий и подошел к телефону без диска. Снял трубку, заказал «Джонни Уокер» себе и «Кровавую Мэри» генералу. После того как служитель принес напитки и удалился, сели у небольшого столика в углу. Чокнулись, выпили, помолчали.

— Ну, Роман, излагай, что у тебя за проблема?

— Да не то чтобы проблема, Петр… так, проблемка. Но без твоей помощи никак. Ты помнишь покойного Гончарова?

Генерал-лейтенант слегка напрягся: второй раз за неделю его спрашивали о погибшем шесть лет назад человеке.

— Ты не Вадима ли Петровича имеешь в виду, Рома?

— Как раз его. Припоминаешь? Автокатастрофа на Кутузовском в сентябре восемьдесят восьмого.

— Помню, — ответил генерал. Недавно покойничком, вернее — его вдовой, интересовался Наумов из Питера. Сегодня — Роман. В силу своего служебного положения Петр Захарович знал, чем занимался Семенов в прошлые времена. Вернее, догадывался. Знать о сути работы Отдела консультации и перспективного планирования было позволен только членам Политбюро… Итак, два разных человека в течение одной недели вдруг вспомнили про дело шестилетней давности. Совпадение? Человек проведший тридцать с лишним лет на разведывательной работе, в совпадения не верит.

— Помню, — сказал генерал. — А у тебя что за интерес?

Рассказать правду Семенов не мог. Лгать матерому разведчику было глупо. Да и не хотелось — полковник по-настоящему уважал генерала. Ценил его как профессионала и как человека.

— Извини, Петр, но сейчас ничего не могу рассказать.

Петр Захарыч покосился на своего собеседника, крякнул.

Он бы мог при такой постановке запросто послать Семенова куда подальше. Но дело в том, что генерал-лейтенант тоже уважал своего собеседника.

— Ладно, — сказал генерал. — А что конкретно ты бы хотел от меня?

— Понимаешь, Петр, — Семенов сделал паузу, посмотрел Петру Захаровичу в глаза, — у покойничка осталась вдова. Есть основания предполагать, что она проживает вне страны. Возможная фамилия — Даллет, подданство — Израиль или Канада. Нельзя ли навести справки? Вот здесь (Семенов взял пиджак и вытащил из внутреннего кармана нетолстый конверт) информация, которую я успел собрать о Екатерине Дмитриевне Гончаровой. Фотографии.

Полковник протянул конверт генералу, но Петр Захарович не торопился взять досье Гончаровой. Он внимательно смотрел в глаза Семенова. Рука с конвертом застыла в воздухе. Внутри конверта улыбалась молодая Катя Гончарова.

— Скажи мне откровенно, Рома… ты на себя играешь?

— Да, — кивнул головой Семенов.

— А Наумов? — спросил генерал.

— Что — Наумов? — переспросил полковник.

— Видишь ли, Роман Константиныч, — сказал Петр Захарович задумчиво, вертя в руках стаканчик со следами томатного сока. — Видишь ли… другому бы не сказал. А тебя считаю нужным предупредить: седьмого, нет — шестого числа, вдовой Вадима Петровича Гончарова интересовался питерский Наумов. Понятно?

Полковник Семенов убрал конверт в задний карман брюк. В соседнем зале с треском разлетелась пирамида.

Сутки, назначенные Наумовым, были на исходе. В черной машине под окнами сменился экипаж. Утром Андрей решил посмотреть, как эти ребята поведут себя, если он попытается скрыться. Он оделся и вышел из дому. Подошел к «Ниве». В «Волге» сразу заработал движок. Пустился он легко, ровно. Очевидно, его периодически прогревали. Обнорский задумчиво постоял возле давно не мытой «Нивы», пнул ногой колесо. Из салона черной машины его, не скрываясь, разглядывали.