Книга Бог сумерек - Всеволод Глуховцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тот рассмеялся.
– Смотрю и думаю: как должен выглядеть супермен?.. Где-то старик Ницше обмишурился в своей теории.
Палыч отмахнулся:
– А, да бросьте вы. Это вам интересно, с вашей научной точки зрения. Исследовательской. А для меня всегда это была обуза.
– Ну, теперь, полагаю, станет наоборот... как лучше сказать... пружиной, что ли.
– Ага, пружиной... в заднице.
Лев Евгеньевич вновь засмеялся, приобнял супермена за плечи.
– Ах, Александр Палыч, Александр Палыч!.. Наверное, я неудачно выразился. Но не будьте пессимистомГ Ей-богу, неужели вам не интересно испытать себя?! С такими возможностями, как ваши... Нет, я от вас не отступлюсь, не дам, чтобы это все сгинуло бесследно! Понимаете, о чем я?
– Да уж чего не понять. Просчитали коэффициент? Огарков кивнул, улыбаясь.
– Просчитал. Как вы думаете, каков?
– Ну... – Палыч принял равнодушный вид. – Что– -то около полутора тысяч.
Лев Евгеньевич вновь рассмеялся.
– Тысяча восемьсот сорок! Тыща восемьсот, Александр Палыч!! Вас это не пугает?
– Да ну! Поздно теперь пугаться, когда влип по уши. Конечно, возьмемся за дело, но...
– А, мой энтузиазм пугает вас?
– Нет. – Кореньков поморщился. – Как раз наоборот. Несколько даже вдохновляет. Но вот последствия!.. Какими они будут? Вы хоть примерно представляете себе?..
Огарков понимающе улыбнулся.
– Боюсь, что не очень. Но опять-таки повторюсь: если возможность сделать что-то выдающееся приходит сама к тебе в руки, то вряд ли будет правильно стараться избегать ее. Мне кажется, что это от лукавого.
– А если сама возможность от лукавого?
– И это может быть, – согласился Огарков. – Но в любом случае исследовать надо.
– Я и не спорю. – Палыч вздохнул. – Ладно, раз собрались, так надо начинать. Пойду растолкаю нашего вольного стрелка.
Игоря долго толкать не пришлось, он просыпался мгновенно – тоже профессиональная привычка. Вообще все они задвигались бодро, позавтракали быстро, в начале девятого можно было отправляться.
– Чем раньше начнем, тем лучше, – одобрил и Игорь, засовывая ТТ в карман ветровки. Палыч нахмурился:
– Ты пушку-то с собою лучше не бери. Не приведи Господи, напоремся на ГАИ, потом как открутимся?.. А случись что, проку от него немного будет.
– Был уже прок, – жестко усмехнулся Игорь. – А что касается ГАИ, то... – он достал из кармана гекатовское разрешение на ношение оружия и показал его Палычу, – позвольте, у меня все ходы записаны!
– Давайте карту посмотрим, – вмешался Огарков, – надо решить, с чего начать... У меня еще карта есть, она поточнее вашей. Сейчас принесу.
Он сбегал к машине и принес карту, вправду, более подробную и четкую, нежели та, что была у Федора Матвеевича. Кроме карты, явились карандаш с твердым грифелем и логарифмическая линейка.
– Вот, – сказал Лев Евгеньевич, – видите? Сейчас мы верно черту проведем.
И тщательно выверив по карте обе точки, на Прибрежной и на Рябиновой, они соединили их тонкой аккуратной линией и еще раз подивились тому, как точно она прошлась по зданию библиотеки: та была обозначена на карте специальным значком. Игорь даже головой восхищенно покачал.
– Нет, ну надо же! Судьбу не проведешь.
– Это меня не проведешь, – буркнул отчего-то Па-лыч, а затем пояснил свои слова: – Когда меня там уша-тало, я хоть и прятался потом всю свою жизнь, а все же понял, что когда-то оно меня достигнет, пусть через годы, через много лет... Вот так оно и есть.
– Так это и есть судьба, – сказал Игорь, но Палыч спорить не стал, а Лев Евгеньевич нетерпеливо перебил сей философский диалог:
– Потом, потом выясните. Сейчас давайте решим, как действовать будем...
Решили так: поедут на фургоне Федора Матвеевича, а “пятерку” оставят здесь. Логинов и Огарков в кабине, Палыч с Игорем в будке. Правда, Федору Матвеевичу опять придется покидать пост.
– Ну, это не беда, – успокоил он. – Кузьмич выручит.
– Кузьмич у вас безотказный, я смотрю, – сказал Палыч.
– Когда бутылку ему дашь, он всегда безотказный.
И Федор Матвеевич сгонял за Кузьмичом, который прибыл как штык, тем паче что был одолеваем похмельем. Сразу ему и плеснули сто грамм – он их замахнул не глядя, после чего какое-то время на его щетинистой физиономии держалось напряженное ожидание, а затем расплылось блаженное довольство. Мир для Кузьмича стал расцветать розовыми красками.
– Дошло, – прокомментировал эту картину Кореньков.
Оставив Кузьмича бдить, исследователи загрузились в “Москвич” и покатили на дело.
– С чего начнем? – весело прокричал Лев Евгеньевич, оборачиваясь к заднему оконцу кабины.
– С Рябиновой, – решительно сказал Палыч. – С чего тогда началось, с того и сейчас начнем.
Резонно. Так и сделали. Федор Матвеевич прижал акселератор, и старенький фургон бодро понесся по уже шумным, но все еще каким-то утренним улицам.
За годы дома постарели, что-то забылось, появилось новое – но то место Палыч действительно помнил до сантиметра, так и показал Федору Матвеевичу, где следует остановиться.
– Вот здесь... Стоп, Федор Матвеич!.. Ага, отлично. Вон там, не доходя до той рябинки.
Все с интересом уставились на асфальт, в котором, надо сказать, ничего интересного не было.
– Попробуем? – бодро спросил Огарков.
– Попробуем, – сдержанно отозвался Кореньков. – Давайте, Федор Матвеич.
Федор Матвеевич отомкнул будку, Палыч спрыгнул наземь и размял затекшие ноги.
Эта улица и тогда была немноголюдной, и сейчас оставалась такой же. Вообще она производила впечатление грустное, но светлое. Таким нам всегда кажется наше прошлое.
Палыч огляделся с некоторым подозрением, но вокруг все было спокойно. Тогда он решительным шагом направился на то самое место.
Память его не подвела. Да это, конечно, и не память была, а нечто иное, гораздо большее. Он и сам это знал, правда, высказать не мог.
Когда ступил туда, почувствовал, как колыхнуло мир вокруг. Точно как тогда! Только послабее.
Он и сам вздрогнул: и радостно, и жутковато. Работаем! Но что из этого выйдет – неведомо.
– Игорь! – окликнул он. – Глянь-ка карту, как эта линия должна идти? Учти, что я стою на этой самой точке.
– А что вы испытываете? – немедленно спросил Огарков.
Палыч, казалось, затруднился с ответом. Во всяком случае, он помолчал, как-то беспокойно покрутился на месте и только после этого сказал:
– Что-то явно есть... Но по сравнению с тогдашним...