Книга Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес. - Анатолий Иванович Мошковский

хотел…

— Договоримся, — прервал его Глеб, — чтоб о лодке больше ни слова.

«Почему?» — хотел было спросить Боря, но побоялся.

Да, один Боря не поссорился с ним, а надо было! Он один не называл его Попкой-дураком, а надо было! Он бегал к нему домой, рассказывал, что задали на дом, если тот болел, стойко сносил презрение класса, даже заступался за него перед ребятами, а Глебу… Глебу на всё наплевать!

Глава 3

Зелёные глазищи

Боря-едва дотерпел до конца урока. Он старался не пялить глаза на Вовину парту. Он искоса поглядывал в сторону Глеба — не увидел ли он эту коробку? Чего доброго, опять выменяет на что-нибудь, а потом и не покажет!

Этого нельзя допустить. Этому надо помешать. Но как?

Одно знал Боря: действовать надо осторожно.

Рядом с Вовой сидела та самая Наташка, из-за которой он теперь не пойдёт в аэропорт. Она была худая и носатая, с чёлочкой на лбу и громадными зелёными глазищами. Она и раньше, до случая с лодкой, всегда вертелась возле Бори, а теперь ещё больше, и давала советы, что он должен делать и чего не должен, вздыхала, когда он получал двойки, и прямо как бешеная набрасывалась на ребят, если они задевали Борю… Кто её просил? Она чуть не каждую неделю звонила ему и предлагала новую книжку.

Что ей надо от него? А неделю назад… Это просто ужасно, что случилось неделю назад! Было собрание, и она кричала, что Борю надо включить в сборную: он любого обгонит в школе и только стесняется выставлять свои способности. Девчонки хихикали, мальчишки иронически молчали. Боря закрывал от ужаса глаза и был бы рад провалиться вместе с партой сквозь пол. А она всё разорялась, всё кричала про него. И её слушали! Её всегда почему-то слушал класс, какую бы ахинею ни несла! И когда вышла Марья Васильевна, как-то получилось так, что он вскочил с места, и съездил Наташке по щеке — даже рука заныла, — и бросился бегом из класса.

Класс за его спиной прямо взорвался весь. Ох как Боря испугался, что так получилось! Ну, подножки ей ставил, и за косы дёргал, и подзатыльники отпускал, но чтобы так… Вечером Глеб сообщил ему по телефону, что Наташка почти не ревела и сказала, что сама знает, что ему сделать за это.

Однако до сих пор Боря не знал, что это она такое знает. Он и потом переживал, что стукнул её, а на третий день вскочил в лифт, а там — она, ну и слегка улыбнулся ей — ну самую малость, и она улыбнулась, и совсем не слегка, и они снова стали разговаривать.

А теперь Андрей требовал извинений, и Боря опять рассердился на неё.

Но сегодня Наташка позарез нужна была ему.

Прозвенел звонок, и Боря подозвал её.

Наташка подбежала, обрадованная, что понадобилась зачем-то, и уставилась на него в упор своими глазищами. Ну просто фары, а не глаза! И были бы серые или голубые, а то ведь зеленющие. Как у русалки. И весёлые. Боря не любил, когда она смотрела на него так, да ещё при всех. Он и сейчас хотел по привычке отвернуться, да ведь был срочный разговор.

Он отвёл её в угол и шёпотом спросил:

— Что это Цыплёнок приволок в класс?

— Вовка? Не знаю… А что?

— Да если бы знал, не спрашивал бы!

— Ну тогда я спрошу у него.

— Только чтобы никто не слышал.

— Почему? — У Наташки удивлённо приоткрылся рот.

Ну какая она — не понимает самых простых вещей! И Боря решил не унижаться до объяснений и отрезал:

— Потому.

И отошёл в сторонку. И стал наблюдать, как Наташка тут же бросилась к Вове и чуть не на весь класс заорала: «Что это ты притащил?» Боря поёжился: ну хоть капельку бы хитрости ей! И он-то не слишком хитёр, куда ему до Глеба, но она… Одно в ней ничего: не мстит за подзатыльники, и возле неё всегда кажешься самому себе сильным и удачливым.

— Ничего особенного, — ответил Вова.

— А что неособенное? — не отступала Наташка, и Боря уже ругал себя, что попросил её.

— Лайнер, — сказал Вова и уточнил: — Воздушный…

— Тоже Геннадий сделал?

— Тоже.

Боря похолодел: не обмануло его предчувствие… Ух, наверно, и штуку принёс!

Брат у Вовы почти гений, он работает программистом на станции слежения за космическими кораблями и спутниками, а дома он настоящий волшебник. Взять ту удивительную лодку: ведь и плавает, и погружается, и стреляет она так, точно внутри у неё живёт команда, и есть командир, и сложный механизм с крошечным атомным реактором…

— Покажи! — закричала Наташка.

— Я хотел после уроков, — сказал Вова и стал оглядываться. Ну конечно, искал глазами Андрея: не против ли он? Но не нашёл и решил обойтись без его разрешения. — Но если ты так просишь…

«Глупая, что ты делаешь!» — ужаснулся Боря. Ведь сейчас все увидят лайнер, и кто-нибудь опять заполучит его. Хорошо хоть, Глеб куда-то вышел. Надо было отвести Вову в сторонку и уговорить, чтобы он показал только ему, Боре, а не всем. И придумать что-то похитрее: ведь после того, как его обманул Глеб, он не отдаст лайнер за пустяки.

Вова вынул из парты картонную коробку, открыл и извлёк из неё другую, поменьше, дюралевую, с прозрачной крышкой.

Нет, это была не коробка, это был ангар, маленький ангар!

И только он появился на парте, как Вову с шумом окружили ребята. Даже из коридора набежали. И Андрей среди них.

Вова нажал пальцем какую-то задвижку, и у ангара откинулись металлические воротца; нажал другой рычажок, и на парту выкатился серебристый, остроносый, со скошенными назад узкими крыльями лайнер…

До чего ж он был красив!

Он легко опирался на шасси — колёсики в резиновых шинах; на сверкающих крыльях — элероны, рули глубины и высоты, по фюзеляжу строчка иллюминаторов; и у него был не старомодный винт, а маленькие сопла реактивных турбин, по краям они даже слегка потемнели, точно были в работе…

Неужели реактивный?

— И он летает? — спросила Наташка.

— Нет, ползает по земле, — обиделся Вова, словно это он сам, навсегда забросив своих зверей, насекомых и рыб, сконструировал и построил лайнер. — Он летает на разных скоростях и в разных направлениях. Гена придумал