Книга Создатели памяти. Политика прошлого в России - Jade McGlynn;

ритуала и которые можно было бы представить как низовое или органическое развитие. Последнее обстоятельство было также важно для легитимности правительства, поскольку аргумент о том, что правительство является лидером и соответствует растущему национальному запросу на восстановление российских корней, требовал активного вовлечения общественности. В противном случае это выглядело бы как навязывание идеологии сверху вниз, а не как подъем культурно-исторического сознания, который, по мнению Кремля, происходил в российском обществе.

RMHS и другие финансируемые правительством инициативы и организации выполнили эти требования, придав истории актуальность несколькими довольно изобретательными способами. Во-первых, они сделали ее развлекательной, что нашло отражение в обилии фильмов и телевизионных шоу , посвященных истории, включая не только упомянутые выше, но и весьма конспирологические и драматические "документальные" фильмы. Но эти усилия вышли за рамки популярной культуры и в более традиционные сферы взаимодействия с историей, такие как музеи , где RMHS отстаивает ненаучный и в высшей степени политический подход к выставкам и кураторству. Стоит отметить, что вклад РМХС в музейную и выставочную деятельность заметно вырос после 2014 года, когда сестра Мединского, Татьяна Мединская, заняла пост заместителя директора РОСИЗО, музейно-выставочного центра, подведомственного Министерству культуры (Райтер и Голунов 2015).

В этих и других выставках, организованных и финансируемых RMHS, прослеживалась неудивительная тенденция принижать объективное исследование в пользу рассказов о героизации и прославлении. Соответственно, в большинстве выставок RMHS наблюдался отход от традиционных академических подходов, акцент делался на эмоциональных, даже сентиментальных повествованиях, которые не несли в себе практически никакой образовательной ценности. На выставке "Помни [...] советский солдат спас мир", которая проходила с 2015 по 2016 год по всей России, были представлены артефакты и изображения, отражающие героизм солдат Красной армии в освобождении европейских стран. Сопроводительный текст представлял эти народы как неблагодарные и пренебрежительно относящиеся к жертвам (Башкова 2017: 16). Отсутствие объективности вызывает эмоции, которые усиливают правительственный нарратив: мы, русский народ, принесли великие жертвы, а те, кого мы освободили, - неблагодарные. Без включения какой-либо информации о послевоенной оккупации Восточной Европы слушатель не сможет понять, почему эти страны неблагодарны, тем самым разжигая дальнейшее разделение и вражду, что поддерживает аргументы правительства о том, что российская история, память и идентичность подвергаются нападкам из-за рубежа.

Акцент на эмоциональных аргументах, очерняющих и/или обожествляющих, а не способствующих объективному познанию, стал частью более широкой тенденции, характерной для выставок и музеев, финансируемых или продвигаемых государством. Это стало возможным благодаря тому, что RMHS и другие поддерживаемые правительством исторические инициативы отдавали предпочтение мультимедийным и так называемым "историко-информационным" (istoricheski-informatsiionnyi) - другими словами, повествовательным - выставкам, в которых было мало артефактов. Выставка RMHS Soviet Nuremberg в 2016 году, например, содержала очень мало артефактов, а вместо этого просто пыталась оживить историю с помощью мультимедиа и инсталляций.

Одной из самых успешных государственных выставок стала серия "Россия - моя история". Изначально выставка экспонировалась на Манежной площади в 2015 году, но была настолько популярна, что ее перенесли в павильон на ВДНХ - обширный парковый комплекс, изначально построенный для демонстрации советских достижений. Выставка не содержит артефактов, что является ключевой причиной, по которой она может быть воспроизведена еще в двадцати местах. Вместо этого она предлагает акцент на впечатлениях в сочетании с персонализированным повествованием и фокусом на жизни обычных людей, хотя и с заметной тенденциозностью. Например, освещение 1990-х годов носит исключительно негативный характер. По словам бывшего сотрудника Музея современной истории, обсуждавшего феномен "Россия - моя история":

 

Интересно, что эта форма мультимедийной развлекательной выставки-шоу, расположенная за пределами музея, теперь играла роль алиби, чтобы построить антиакадемический нарратив. Музей, каким бы консервативным он ни был, должен уважать факты и документы, но на этой выставке документов почти не было.

Будрайтскис 2016

 

Бывший сотрудник музея также назвал появление этой выставки признаком деградации общества, когда люди предпочитают воспринимать российскую историю как мультимедийный проект. Министерство образования России , видимо, также предпочитает такой подход, рекомендуя посещение одной из выставок "Россия - моя история" в качестве мероприятия для всех российских школьников (Минпросвещение России 2021).

Такой чрезмерно пропагандистский подход рискует расстроить энтузиастов истории, которые в остальном поддерживают правительство. Павел Желтов - исторический реконструктор, инициатор создания нескольких исторических клубов и фестивалей для взрослых и детей, в том числе крупного ежегодного исторического фестиваля в Новгороде "Забытый подвиг" ( ). Желтов получал президентские гранты, тесно сотрудничал с РМШ и удостаивался похвалы Владимира Путина. Однако в интервью со мной он выразил некоторое несогласие с подходом правительства к поощрению интереса общества к истории. Желтов рассказал, что заметил резкое увеличение числа посетителей его петербургских клубов исторических реконструкций после того, как правительство начало пропагандировать свой призыв к истории. Но среди новичков мало кто стремился разобраться в фактах исторических событий. Вместо этого они были "больше заинтересованы в развлечении, чем в изучении истории" (Желтов 2018b). Он несколько насмешливо назвал их "попутчиками" (poputchiki), которым не хватало целеустремленности, чтобы стать историками-любителями, и которые просто искали "приятный способ провести время" (Желтов 2018б).

Если судить по опыту Павла Желтова, подход правительства оказался в какой-то степени успешным. В конце концов, целью Кремля было не историческое просвещение - что бы там ни говорили, - а создание ощущения, что "у всех нас, бизнесменов и служащих, деятелей культуры и сотрудников силовых структур, горожан и сельских жителей, русских и представителей этнических меньшинств, есть что-то общее, что-то, что для всех нас очень важно. В данный момент все, что делает нас разными или иногда разделяет, не имеет значения" (Лановой 2015). Вместо того чтобы расширять исторические знания, правительство и ГОНГО пытаются превратить историю в развлечение, укрепляющее предрассудки и определяющее эмоции как наиболее достоверный способ познания прошлого.

Такой подход к истории не обязательно непопулярен. Организатор военно-исторического клуба , работающий с региональным отделением RMHS, но попросивший об анонимности, считает эмоциональное вовлечение конечной целью своей работы:

 

Если они хотят узнать факты и цифры, есть учебники , но для нас, для нашей организации, цель состоит в том, чтобы молодые люди почувствовали связь с историей. Для этого нам нужно вызвать у них эмоции, сделать так, чтобы они могли относиться к этим людям не как к историческим фигурам, а как к таким же людям, как они сами [...] Без этой эмоциональной связи наша работа и ее цель - распространение информации о героизме наших дедов, наших предков - без эмоций невозможна. Но это было бы и нежелательно: без эмоций невозможно понять историю.

 

Из комментариев организатора становится ясно, что для тех, кто выполняет подобную роль, эмоции не отвлекают от изучения истории, а способствуют ее пониманию. Хотя он сотрудничал с RMHS, этот организатор