Книга Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты думаешь, что красивое платье…
— Довольно.
Антони хватается за спинку стула на одном из концов стола и выдвигает его. Он смотрит на Лора, вероятно, решая, стоит ли предложить ему этот стул.
Он, должно быть, отказывается от этой идеи, потому что садится. Но опять же, есть ещё другой конец стола. И, конечно же, туда направляется Лор, но, прежде чем сесть, он выдвигает стул, стоящий рядом и смотрит на меня.
Я начинаю жевать нижнюю губу, понимая, что таким образом он делает заявление, но ведь Антони не предложил мне сесть рядом с ним.
«Может быть, я просто веду себя как джентльмен».
Тот факт, что он предваряет свою фразу выражением «может быть» красноречиво говорит о том, почему он выдвинул этот стул.
Грудь Лоркана кажется шире под его доспехами из кожи.
«А если бы Антони предложил тебе сеть рядом с ним?»
«Это ведь его дом, не так ли?»
Лоркан так крепко сжимает челюсти, что я жду, когда он превратится в дым и улетит в ночь.
«Я похож на человека, который может позволить другому победить, а тем более без усилий?»
«Ты король, Лор. У тебя и так уже всё есть — королевство, верноподданные, невеста. У Антони есть только этот дом — который ты ему купил — его друзья и его дело — которое неразрывно связано с твоими интересами».
Зрачки Лора не просто пульсируют. Они буквально взрываются.
«И ты планируешь предложить ему себя, чтобы он почувствовал себя лучше?»
«Я не планирую никому себя предлагать».
И пока мы не устроили ещё бόльшую сцену, я сажусь на стул, который он для меня выдвинул, но делаю такое выражение лица, чтобы он понял, что я думаю о его жалкой попытке помериться членами.
«Я бы не стал употреблять определение «жалкий» вместе со своим членом, Behach Éan».
Мои щёки вспыхивают от раздражения.
«Этот всего лишь выражение. Я не… А знаешь что? Я передумала».
Я начинаю вставать, но застываю на месте, когда Лор берёт меня за руку, переворачивает её и подносит к своему носу.
«Ты порезалась?»
— Нет, а что?
— Что значит «что»? — спрашивает Сиб, наклонившись вперёд и посмотрев на меня.
Лор проводит языком по алому пятну у основания моего шершавого безымянного пальца.
«Лор!»
Мне, наверное, надо начать переживать из-за того, что на моей руке кровь, но я не могу перестать фокусироваться на том, что он облизал мою руку.
«Это всего лишь томатный соус, который, вероятно, попал на меня, когда Риккио кинул едой в Сиб».
Я пытаюсь высвободить руку, но он удерживает её. Его холодный дым скользит между моими пальцами точно шёлк.
«Это не кровь».
«Не могу поверить, что ты лизнул мою руку».
Мои щёки вспыхивают, точно пустыня под люсинским солнцем.
«Это было обязательно делать?»
Наконец, он выпускает мою руку.
«Да».
«Зачем?»
Воздух у него за спиной темнеет, а затем тени принимают очертания двух мужчин и женщины. Я узнаю только женщину — Имоген. Ну, конечно же, Небесный король не стал бы приходить один. Он, может быть, самый опасный человек в Люсе — во всем мире — но он монарх.
«Они здесь из-за тебя, не из-за меня», — говорит он, не глядя на моё лицо.
Когда он, наконец, занимает своё место за столом, Антони изучает трёх воронов, которые стоят за спиной своего короля.
— В какую игру ты играешь, Лоркан? Ты привёл с собой всех этих людей, чтобы дать Данте повод…
— Обстоятельства поменялись, — Лоркан разворачивает салфетку и кладет её себе на колени.
— Под обстоятельствами ты имеешь в виду присутствие Фэллон здесь?
В тоне Джианы слышится упрёк.
— Нет.
Взгляд золотых глаз Лоркана снова останавливается на мне.
— Я имею в виду то, что Мириам сбежала из тюрьмы Регио.
Эта новость заставляет мою разгоряченную кровь похолодеть. Сбежала…
— Когда?
— Никто не знает, но кровь на её магическом символе была ещё свежей.
— Я не… я думала…
Спина Сиб становится прямее, чем на тех бесконечных занятиях по этикету, которые нас заставляли посещать в школе.
— Разве Мириам не мертва?
— Нет.
Ответ Антони удивляет не только Сиб; он удивляет меня, потому что в ту ночь, когда он и я…
Когда взгляд Лоркана начинает пронзать меня, я отгоняю это воспоминание и поворачиваюсь к Антони.
— Я думала, ты считал её мертвой?
Голубые глаза Антони опускаются на неровный край его фарфоровой тарелки.
— Я не мог рассказать тебе о том, что она жива. Ведь тогда я не знал о твоём происхождении.
Губы шокированной Сиб приоткрываются. Поскольку все остальные не выглядят удивлёнными, я заключаю, что только ей не сообщили о том, что Мириам не была мертва.
— Что такое магический символ?
— Это способ колдовства, используемый шаббианцами, — тихо объясняет Маттио. — Они рисуют замысловатые узоры своей кровью. Именно так Мириам воздвигла магический барьер.
Сибилла начинает моргать, как будто ей в глаз попала ресница.
— А моя… — я всё ещё не могу назвать её матерью, — А Зендайя была с ней?
— Судя по тому, что видела Бронвен в ту ночь, когда Мириам похитила Дайю, — тембр голоса Лора звучит мрачно, что соответствует выражению его лица, — она перенесла твою мать в какое-то место, куда она планировала отправиться перед тем, как её схватил Марко и бросил в дворцовую темницу. Об этой темнице рассказал мне Лазарус, а я раскрыл её местоположение Данте.
«Марко поделился местоположением Мириам с Лазарусом, но не со своим собственным братом?»
«Марко убил их отца, Фэллон. Нет никаких сомнений в том, что, если бы Данте встал у него на пути, он бы избавился от него навсегда».
Очертания тела Лора становятся размытыми, и тёмные клубы дыма окутывают мою дрожащую руку.
Я сжимаю её в кулак, чтобы унять дрожь. Лор, должно быть, подумал, что я сжала пальцы, желая избавиться от его успокаивающего прикосновения, потому что его дым начинает подниматься по моему запястью и возвращается в его тело, сделав его очертания более чёткими.
— Подождите, — серые глаза Джианы начинают сверкать. — Если вы нашли магический символ, значит ли это, что его стёрли? Значит ли это, что магическая защита была снята?
— Нет.
Ответ Лора разбивает её надежду.
И мою.
ГЛАВА 26
Джиа хмурится.
— Но её кровь больше не питает магический знак…
— Мои вороны попытались вернуться, когда Данте смыл его, но врезались в стену.
Лор медленно вращает нож рядом со своей тарелкой.
— Она нарисовала его где-то ещё… — бормочет Антони себе под нос, но я не упускаю ни
