Книга Церковный суд на Руси XI–XIV веков. Исторический и правовой аспекты - Павел Иванович Гайденко

расправы в качестве княжеского судьи в целом вписываются в каноническо-правовые реалии времени, нормы которого способны удивить своей жестокостью и, вместе с этим, привычностью.

Заключение

Подведение итогов проделанной работы позволяет не только сделать определенные выводы о состоянии, принципах и характерных чертах церковных судов на Руси в до-московский период истории Русской митрополии, но и некоторые замечания о перспективах дальнейших исследований в избранном направлении.

Приход на Русь церковной организации и укоренение церковных представлений в кругу общерусских и городских элит способствовал началу медленных изменений в области правовой культуры. Одним из результатов возникших трансформаций в каноническо-правовом сознании молодого христианского общества стало появление церковных судов. При том, что число сообщений о таких судах невелико, и в своем большинстве они связаны с судебными конфликтами, главными участниками которых выступал епископат, не вызывает сомнения, что практика организации таковых процессов была знакома как духовенству, так и лицам, находившимся на службах при епископских кафедрах. Именно так рисуется положение дел в истории суда над новгородским епископом Лукой Жидятой. Обвинения против архипастыря были выдвинуты одним из его слуг, Дудиком, за которым, вероятно, стояли некоторые недовольные епископом круги новгородского нобилитета. Примечательно, что действовавшие против еп. Луки лица предпринимали шаги, которые полностью вписывались в систему канонических и правовых норм Византии. Собственно, и действия сторон конфликта – еп. Луки и митр. Ефрема совершались в полном соответствии с церковными правилами.

При этом нельзя не отметить, что первое сообщение о церковном суде отстоит от времени крещения Руси почти на семь десятилетий. Данное обстоятельство неслучайно и, скорее всего, объясняется тем, что совершение подобных судов на раннем этапе едва ли было возможным. Оформление древнерусской церковной организации в более или менее ясную структуру приходится именно на вторую половину правления Ярослава Мудрого, когда были, хоть и не без конфликтов, решены вопросы канонической юрисдикции Константинополя над русской митрополией, а княжеская власть предприняла немалые усилия по насаждению духовенства и укрепления его материального положения. Более того, появление церковного суда на Руси означало и укрепление статуса митрополита, который получил возможность оказывать влияние на епископа одной из самых независимых территорий Руси. При том, что на данном этапе между епископами Новгорода и местными элитами еще не существовало крепких связей, нельзя исключать присутствие таких связей между кафедрой и княжеской властью. В результате, организация суда над еп. Лукой Жидятой, при всей неоднозначности данного факта, есть событие, имевшее важнейшее значение в истории древнерусского правосудия. В более ранний период совершение подобных судов едва ли могло иметь место.

Церковный суд над священнослужителями и церковными людьми, вероятно, оказывался возможным по той причине, что с принесением ставленнической присяги клирики обещались в верности, в том числе, и императору. Данное обстоятельство привносило в древнерусские суды определенную двойственность, выражавшуюся в том, что судьям порой приходилось учитывать не только нормы канонического права, но и нормы «Правды Русской».

Появление в древнерусском летописании известий о судах над духовенством и над епископатом позволяет заключить, что запечатленные в источниках события для своего времени имели экстраординарный характер, нередко отмеченный грозным и непримиримым противостоянием сторон и «шумом». О более мелких конфликтах, которые могли разрешаться святителями на местах, практически ничего неизвестно. Однако, принимая во внимание то обстоятельство, что в описываемый период положение священника в городской среде было неоднозначным и очень часто материально зависимым, необходимость в строгих судах, скорее всего, отсутствовала. Отраженная в «Вопрошании» Кирика церковная жизнь Новгорода демонстрирует, что поиск кандидатов в священство, чья жизнь бы соответствовала требованиям, предъявлявшимся к ставленникам, был сопряжен с большими затруднениями. В итоге мерам церковно-юридическим новгородские архиереи предпочитали меры духовнические. В результате главными фигурантами церковных судов оказывались архипастыри.

Пик судебных конфликтов приходится на середину и вторую половину XII в. Такой всплеск активности в церковной жизни был обусловлен множеством причин: не только порожденных внутрицерковными противоречиями, но и политическими амбициями, проявлявшимися на фоне внутридинастических кризисов и осложнения ситуации в системе княжеской власти и городского самоуправления в политических центрах Руси. Весьма показательно, что в этот период соперничающие стороны активно апеллировали как к митрополичьим судам, так и к судам патриаршим. Правда, практически в большинстве случаев суду приходилось учитывать не только каноническую, но и политическую составляющую конфликтов. Как следствие, даже институт апелляции далеко не всегда мог гарантировать сторонам тяжб желаемого результата.

Наименее разработанной темой видится проблема справедливости церковного суда. История судов над Поликарпом Печерским и Авраамием Смоленским дает примеры отсутствия такой справедливости. При этом можно предположить, что больше шансов добиться справедливости было у архиереев. Если же дело касалось монашествующего или мирского духовенства, судьбы пастырей всецело зависели от воли его судьи и покровителей. С точки зрения процессуальной организации судебного следствия и слушаний, древнерусские церковные суды в целом ориентировались на византийскую практику. Однако анализ судов демонстрирует, что в то время, как греческий епископат в целом стремился к строгому соблюдению процедур и сроков, древнерусские архиереи редко утруждали себя формальностями византийского правосудия. Окончательно осложняло дело то, что в представлениях русских современников нормы канонического права не всегда вписывались в систему норм, которая воспринималась как справедливая и отражающая идеи «правды».

Ретроспективный взгляд на историю судов, открывающий возможность рассмотреть известия о них в хронологической последовательности, позволяет заключить, что церковный суд на Руси постоянно эволюционировал, приспосабливая канонические нормы Византии к непростым реалиям древнерусской действительности. Наибольшие перемены в области церковных судов наблюдаются с началом монгольского господства на Руси. Выведение киевских митрополитов из-под прямого влияния княжеской власти и предоставление ханами русским первосвятителям широчайших прав, закрепленных ярлыками, имело свои необратимые последствия. Главным из них стала широчайшая независимость киевских митрополитов в отношении городов, представителей княжеского рода и соборного мнения собственного епископата. В полной мере эти изменения затронули и сферу суда. Можно говорить о том, что с начала XIII в. церковный суд на Руси и культура канонических отношений стали приобретать черты суда светских феодалов и отношений, характерных для этой среды. К сожалению, содержание источников таково, что не позволяет провести полную реконструкцию церковного судопроизводства. Однако оно вполне передает динамику и глубину происходившего, предоставляя исследователям возможность увидеть драматизм событий и сопровождавших их трансформаций в области каноническо-правовых отношений на Руси.

Рассмотренные во второй главе настоящей работы принципы древнерусского церковного суда – публичности, соборности, состязательности, справедливости и законности, гласности, равенства, а также письменный характер судопроизводства – позволяют прийти к следующим предварительным выводам. Для древнерусского церковного суда не характерно наличие принципа публичности, вместо которого основанием святительского и монастырского судов является принцип единоличного мнения судьи. При этом своеобразной заменой принципа публичности