Книга Дикие груши - Магомед-Расул Расулов

отец твой шепчет: «Ты посмотри, танцуют! Валлахи!»

Я присмотрелся: кабаны в самом деле танцевали… Только потом я все понял. Увидев месяц, я на радостях заиграл танцевальную мелодию. И сам этого не заметил. А кабаны заметили. Может, они, как и мы, ожидали восхода месяца… может, они тоже загадывали свои желания… Однако, как только я перестал играть, они бросились на поле, шумно и нахально принялись за картошку. Они рыли ее, чавкали, втаптывали в землю. Ни на барабанный бой, ни на наши угрожающие крики уже не обращали внимания. Казалось, они мстили мне за то, что я помешал им вдосталь насладиться танцем…

— Ну и память же у тебя, — удивился Умалат. И было опять непонятно, понравились ему воспоминания Мухтара или надоело слушать.

— И вы так и не смогли их прогнать? — огорчился Дауд.

— Выхода у нас не было. Мы бросились на них с самыми дикими воплями, на какие были способны.

— Без винтовки? Или у вас кинжалы были?

— Какая винтовка? Какой кинжал? В то время нам их еще не доверяли…

— Страшно было?

— Ну еще бы! По-моему, именно со страху мы и бросились. Я и орал-то со страху.

Умалат задумчиво пил минеральную воду. Нет, у него тоже была неплохая память. Он помнит, как следом за Мухтаром бросился на кабанов. И вдруг через несколько шагов ноги его сделались непослушными, ватными, и он молча опустился на картошку. То ли Мухтар этого не заметил, то ли проявил великодушие, но он никогда никому не рассказывал про это. Умалату было совестно перед другом. До сегодняшнего вечера он был убежден, что испугался тогда он один. А смельчаку Мухтару страх был неведом вообще.

— А я думал, вы никогда ничего не боялись, — сказал Дауд, словно подслушав отцовские мысли.

— Нет, думаю, людей, которым не бывает страшно, — ответил спокойно Мухтар. — Просто люди должны уметь этот страх преодолевать. И таких мы считаем мужественными. А есть люди, которые не могут преодолеть страх, они тяжело страдают от этого и чувствуют себя трусами…

«Точно», — подумал про себя Дауд, с удовольствием вспомнив сражения с Петухом. Он даже почувствовал уважение к себе.

— А вот и мама, — обрадовался он и бросился навстречу матери, несущей в руках две тяжелые сумки.

* * *

Отец с матерью утром, как всегда, отправились на работу, а Мухтар с Даудом решили побродить по городу. Мухтар не любил ни автобусов, ни такси, но зная, как любит Дауд прокатиться с ветерком, подмигнул ему и сказал:

— Вот зеленый глазок показался. Останови-ка!

Дауд бросился наперерез машине, решительно вскинул руку и показал, где машина должна остановиться.

Открыв дверцу такси, Мухтар посадил Дауда рядом с водителем, а сам сел сзади.

— Вам куда? — обернулся таксист к Мухтару.

— Да вот куда прикажет командир.

Дауд ждал именно такого ответа. Но теперь ему полагалось глубоко задуматься, а потом начать решительно командовать. Он так и сделал. Стараясь быть солидным, не спешить, но все-таки сбиваясь, он перечислял:

— Доедем до магазина «Космос», повернем назад, не доезжая до аэродрома, свернем на Бакинское шоссе. Оттуда поднимемся на гору, посмотрим на город сверху (Дауд знал: Мухтару это нравилось!), спустимся на улицу Ленина, к ларьку с коктейлями…

— Слушаюсь, товарищ командир, — улыбнулся Дауду водитель, и они тронулись.

— Как думаешь, Дауд, мы не слишком медленно двигаемся? — Мухтар знал, что Дауд ждет этого вопроса.

— Ничего. Нормально. В городе быстрее нельзя, — солидно пояснил Дауд. — А вот за городом можно и сто. Помню, один шофер даже до ста сорока дожимал… — Дауд искоса поглядел на водителя, — дескать, должен бы понять, о чем идет речь.

— Слушаюсь, товарищ командир! Быструю езду любишь? Ну так полетим! — отозвался водитель, прибавляя скорость. — Только вот дядя твой, гигант, сидит с краю, боюсь, машина перевернется. Если бы на середину перебраться, тогда равновесие…

— Пожалуйста, дорогой, пожалуйста, — засмеялся потихоньку Мухтар и отодвинулся от двери. — Ну и водитель нам попался, что надо, правда, Дауд?

— Конечно, дядя Мухтар.

…Отпустив такси и выпив молочного коктейля, Дауд и Мухтар отправились бродить по городу. Каждый раз, оказавшись в городе, Мухтар дивился огромному числу людей праздно, как ему казалось, шатающихся по улицам. Он почему-то не думал о том, что люди эти работают или учатся, и в данный момент спешат тоже по делу. А прогуливаются в городе в основном такие, как он сам.

Мухтар и Дауд останавливались возле каждой магазинной витрины, хотя в магазины заходили редко. Этот день Мухтар решил весь посвятить отдыху и обойтись без покупок и стояния в очередях. Хотя кое-что успел приметить и намотать себе на ус.

У витрины спорттоваров Мухтар перехватил взгляд Дауда, брошенный на боксерские перчатки. Он зашел в магазин и кивнул Дауду, чтобы тот следовал за ним.

Мухтар попросил продавца показать ему перчатки разных размеров и попытался даже их померить, но его большие руки не входили ни в одну из них. Тогда он обернулся к Дауду — меряй, мол, чего зря стоишь…

— Разве чабаны занимаются боксом? — спросил Дауд.

— Почему бы нет? — Мухтар заговорщицки подмигнул продавцу, который смотрел на него с откровенным удивлением.

— И соревнования бывают? — Дауд надел одну перчатку на правую руку и неумело вертел другую, не зная, надо ли надевать и ее.

— И соревнования бывают. — Мухтар ласково обнял Дауда за плечи. — Ну, вот что, друг мой, мне теперь, сам понимаешь, спортом поздновато заниматься. А тебе вот — в самый раз. Борьба — это для людей мужественных.

— Хотел записаться на каратэ, да потом передумал, — признался Дауд, натянув наконец левую перчатку и неловко вытянув перед собой руки.

— Ну и что же решил? Заняться боксом?

Дауд кивнул.

— Ну вот и прекрасно! Подходят перчатки?

Дауд смущенно пожал плечами.

— Да, это его размер, — сказал продавец и убрал с прилавка другие перчатки.

— Выписывайте!

Дауд шел по улице, держа за шнурки черные, пахнущие кожей перчатки. Он ловил на себе взгляды прохожих, и ему казалось, он похож на утомленного недавним боем боксера, который выиграл очередной бой у нелегкого соперника… Несколько раз ему хотелось поблагодарить Мухтара и сказать ему, что он будет стараться стать хорошим боксером, но не находились те самые единственные слова. А в голову приходили какие-то не слишком привычные или слишком пышные. И он решил ничего не говорить: они с дядей Мухтаром такие друзья, что понимают друг друга с полуслова. И сейчас он, наверное, прекрасно знает, о чем думает Дауд.

У высоких железных щитов с красочными афишами театров и кино они остановились. Напротив была остановка автобуса. Едва