Книга Ветер с севера - Симона Вилар

Эврару стало совсем не по себе, он резко вскочил и двинулся прочь, но через несколько шагов набрел на новое изображение божества, затем еще и еще. Вскоре он понял, что идолы стоят по кругу, словно ограждая собой пространство, в котором находились преследуемые им юноша и девушка. Эврар невольно почувствовал раздражение, а с этим несколько поубавился и его нервный страх, но не настолько, чтобы мелит мог позволить себе вступить в очерченный идолами круг. Он пошарил на поясе, где был зашит костяной амулет-хранитель, и пожалел, что с ним нет его меча, где в рукоять вправлены святые мощи. До него долетел смех молодых людей, песня Эммы Птички. Он не был в силах понять, как эти щенки могут веселиться в столь жутком и таинственном месте. Но покидать его они, кажется, не собирались – он понял это, в очередной раз обойдя вокруг капища. Порой голоса их стихали, но затем он вновь слышал их, пока наконец не наступила тишина. Эврар, стараясь держаться в стороне от древних изваяний, долго вслушивался в безмолвие ночи. Стояла поразительная тишина, умолкли даже птицы в лесу, и только монотонно трещали сверчки да перекликались вдали соловьи.

– Заснули они там, что ли? – пробормотал мелит и вздрогнул от звука собственного голоса, скосив глаза на тень стоявшего за ближними деревьями идола. Все оставалось неподвижным. Эврар не знал, сколько времени он так простоял, прислушиваясь. Час, полчаса, может быть, больше? Напряжение его постепенно уходило. Ни шороха трав, ни треска сучков под ногой, ни голосов. Эврар бесшумно вернулся на то место, где впервые перед ним предстало изображение идола с кошачьими ушами. Здесь они вошли, отсюда могут и выйти, чтобы попасть на известную одной Эмме дорогу к аббатству. Собственные шаги казались Эврару громоподобными. Он не хотел привлекать к себе внимание и поэтому, отойдя за деревья, опустился на покрытый мхом ствол поваленного дерева, скрестил руки на рукояти секиры и, упершись в них подбородком, стал ждать.

Тишина действовала угнетающе. Тени от опускавшейся за деревья луны медленно ползли по земле. Трава покрылась седой росой, поднялся легкий туман. Эврар из последних сил боролся со сном…

…Внезапно он вздрогнул. Сон как рукой сняло. До него донесся какой-то гул, вызывающий щемящее чувство тревоги. Мелит встал, сжимая топорище, и замер, прислушиваясь. Не приснилось ли ему это? Неужели слух обманывал его? Нет, тихо. Ни единый лист не шелохнется. Эврар огляделся, встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Все же, видимо, он проспал довольно долго. Лунный свет поблек, небо над головой стало зеленоватым, и крупная звезда, мерцая, одиноко висела над лесом. Рассвет занимался туманный и серый. Стволы дубов обвивала легкая белесая дымка. Смолкли цикады, и даже запахи леса, казалось, впали в предутреннюю дремоту. И тем не менее Эврар был совершенно уверен, что его что-то разбудило. Чутье никогда еще его не подводило.

Лес светлел с каждой минутой. Все плотнее клубился туман. Где-то пискнула пташка. Наконец Эврар решился. Поудобнее перехватил секиру и, словно согреваясь ее гладкой рукоятью и черпая в верном оружии силы, двинулся вперед.

В предрассветном сумраке древний идол почти не пугал его. Эврар теперь смог различить, как он стар – весь в прозелени и потеках, оставшихся после дождей, изрезанный трещинами. Пустые глазницы глядели мимо него, и он осмелился переступить заколдованный круг.

Эмму и Ги он нашел спящими на древнем алтаре. Девушка была закутана в темную накидку графского сына. От сырости утра они прижались друг к другу, а их лица казались невинными лицами детей. Однако мелит вполне мог представить, чем они занимались здесь этой ночью. Его вдруг охватил гнев. О, если этот молокосос лишил девства невесту его герцога!.. Эврар не мог понять, что его больше бесило – мысль ли о соитии влюбленных или то, что они совершили святотатство, расположившись как на ложе на древнем алтаре.

– Какого дьявола!.. Вставайте!

Он с силой ударил франциской о камень, так что сталь зазвенела в его руках.

Влюбленные вскочили, сонно озираясь и ничего не понимая.

– Эврар? – недоуменно пробормотал Ги. – Что случилось? Почему ты здесь?

Мелит от гнева не находил слов. Эмма смотрела на него сквозь пелену сна. Воин также внимательно вгляделся в ее лицо, а затем, схватив за лодыжку, с силой рванул к себе. Девушка едва не упала с камня.

– Язычники! Блудодеи! Кто дал вам волю осквернять древнюю святыню?

Ги поднялся на камне и прыгнул вниз, едва не на плечи мелита.

– Разрази тебя сатана, Эврар! Ты что себе позволяешь? Эмма дочь графа из Байе и моя невеста… Ты обращаешься с ней как с рабыней! Прочь, изыди!

Эмма неторопливо поднялась и невозмутимо спросила:

– Как ты здесь оказался, воин?

Они оба глядели на него, ожидая ответа. Эврар выругался:

– Ад и дьяволы! Не мне ли граф Фульк приказал охранять тебя, щенок? Я полночи провел в лесу, разыскивая вас…

– Что тебе за дело!..

Ги едва ли не с кулаками кинулся на него, но от короткого толчка Меченого полетел на землю.

– Клянусь демонами!.. Немедленно возвращайтесь в аббатство. Вам еще предстоит объяснить, с какой целью вы ушли в лес и чем занимались минувшей ночью.

Он не успел опомниться, как Эмма с силой ударила его в грудь, заставив отступить.

– Кто это здесь приказывает? – воскликнула она, уперев руки в бедра и наступая на воина. – Кто ты? Наемник без рода и племени, продающий за золото свой меч. Я буду вынуждена сообщить графу Фульку, как ты обошелся с его сыном и какие оскорбления нанес нам обоим. Любопытно будет взглянуть, долго ли после этого ты останешься у него на службе.

В первый миг Эврар даже опешил. Кулаки его непроизвольно сжались. Но ударить эту верещащую пичугу он не посмел. Ее пронзительные карие глаза словно удерживали его. Глаза Эда, взгляд Эда Робертина… Ему стало не по себе. Он затряс головой, отгоняя наваждение. В этой рыжеволосой девушке текла кровь Каролингов, и довольно скоро ей придется стать его герцогиней.

Эврар хмыкнул в усы и дурашливо поклонился.

– Не угодно ли будет возлюбленнейшей госпоже проследовать в Гиларий-в-лесу?

Эмма обеими руками отвела упавшие на лицо волосы и милостиво кивнула, словно прощая его.

Эврар опять хмыкнул. В дерюгу одета, а гонор как у настоящей госпожи.

– Угодно, но позднее.

Заявив, что она голодна, девушка взяла руку Ги и повела его за собой. Эврар, потоптавшись, медленно потянулся следом.

Под старым дубом журчал лесной родник. Вода накапливалась в небольшом углублении среди мха и тонкой струйкой исчезала в траве. Рядом стояло какое-то грубое сооружение – маленький алтарь эльфийского божества лесной воды. Там лежали засохшая лепешка и кусок заплесневевшего сыра. Лесные жители по-прежнему приносили жертвы божеству, дабы источник не иссяк. Но Эмму это мало беспокоило. На глазах Эврара она совершила новое святотатство. Разломив предназначенный в жертву хлеб и разделив сыр, они с Ги с жадностью набросились на еду. Жевали, склонялись к роднику и пили черную влагу прямо из углубления, о чем-то шептались и пересмеивались. Эврар, засунув за пояс свою франциску, угрюмо возвышался над ними. Эмма, откинув волосы, посмотрела на него, мгновение поколебалась, а затем, отломив кусок лепешки, протянула его мелиту. Тот лишь повел плечом и равнодушно отвернулся. Девушка, не говоря ни слова, размочила засохший хлеб в воде и продолжала его грызть.