Книга Линейцы - Андрей Белянин

Заур нипочём не мог бы сказать, какая сила заставила его вопреки голосу разума не подчиниться, а резко нырнуть вниз, развернуться, взмахнуть кинжалом, и… Отработанный удар прикладом в лоб отправил его в глубокий нокдаун.

– Ништо, оживеет! Я ж вполсилы, – хладнокровно прокомментировала Татьяна, скорее для подпоручика, и передала винтовку деду. После чего умело развернула тело студиозуса носом вниз, связала ему руки за спиной его же наборным поясом, прижала коленом и только потом уже спросила:

– Что у вас тут случилось-то? Он с ума чё ли съехал, на своих с кинжалом бросаться?

– Ума не приложу, внученька! – покачал головой старый пластун. – Вроде как сидим мирно, трапезничаем, винца-от трошки пригубили, а парня-то вдруг и понесло по ухабам! Хорошо ещё царя материть не стал, уберёг-от его боженька…

– А ты чего молчишь, офицерик? Твой кунак тебя чутка не зарезал!

– А я думаю, – многозначительно протянул Барлога, уставившись невидящим взглядом в потолок. – Вспоминаю, пытаюсь сообразить, выстроить дедукцию, то есть соединить причинно-следственные связи в единую логическую линию.

– Дедуль, так, походу, у нас уже два линейца умом тронулись, – повертела пальцем у виска красавица-казачка. – Ты их больше к ведьмам-то не пускай. На башку жидковаты оба.

– Ага! Вот оно! Вспомнил! – Василий едва не подпрыгнул на месте. – Вспомнил! Она его поцеловала! Дада, прямо в губы, чмоки-чмоки, и всё! Что, если поцелуй этой вашей красавицы-старухи Горбож мог слегка заколдовать моего друга? Огнище, да?!

Все задумались, посовещались и признали, что вполне возможно. В Кавказских горах и не такая мистика имеет место быть, так чего уж…

– Вопрос лишь в том, что делать дальше?

– Дак и нет тут никакого вопроса, – тонко улыбнулся старик. – И тайны особой нет. В сказках-то завсегда клин клином выбивают!

– В смысле? – заинтересовался второкурсник, а Бескровная покраснела, как снегирь.

– Ну, энто без меня, дедуль!

– Да как без тебя-то? Татарина нашего не мужик-от целовал, а баба. Стало быть, и заклятие вашим бабским поцелуем снимать надобно.

– Действительно, – поспешно влез Барлога. – Некая доля разумности в этом есть, я полагаю, стоит хотя бы попробовать.

– Вот ты и пробуй, свиристелка столичная!

– Не вовремя ты, Танька, жадовать[33]-от стала! Уж прояви по случаю христианское милосердие, чмокни парнишку-то…

– Бесите меня оба-а! – рявкнула девушка, но в этот момент господин Кочесоков умудрился развязать ремешок и с диким визгом бросился в атаку.

Дед Ерошка увернулся неуловимым круговым движением, а вот зазевавшийся поручик не успел. Грозный Заурбек смёл его в угол, словно соломенную куклу, повалил на спину, прыгнул коленями на грудь и начал душить. Василий захрипел, в пальцах владикавказца, сомкнувшихся на его горле, появилась неожиданная, нечеловеческая сила.

– От не приведи Господь, вы про то хоть кому расскажете, – хрипло оповестила мрачная казачка, резко разворачивая голову первокурсника и запечатывая его губы долгим поцелуем.

Заур обмяк с первой секунды, бешеный огонь в его глазах погас, руки ослабли, а гримаса ярости на лице сменилась выражением блаженства…

– Тьфу! – Татьяна выпрямилась, рукавом черкески вытирая пухлые губки. – Дайте чихирю теперь, что ль, аспиды!

– Эй, хлопчик, а ты в себе ли? – заботливо переспросил старик-пластун.

Студент поднял на него удивлённые глаза:

– Да. А почему я на Васе сижу?

– Меня это тоже интересует, – прохрипел подпоручик, проверяя сохранность кадыка. – В следующий раз не фиг с ведьмами целоваться!

– Вы о чём?

– Слезь уже с меня, небритый извращенец!

Молодой человек с невнятными извинениями поспешил вскочить на ноги и подать руку старшему товарищу. Пока дед Ерошка, приобняв Заура за плечи, рассказывал ему, что тут произошло в последние пять-десять минут, Барлога подошёл к Татьяне. Девушка залпом приканчивала уже вторую кружку разбавленного вина.

– Ты извини нас. Неудобно получилось как-то… – нужные слова находились не сразу, да и те всё равно были не совсем подходящими. – Нельзя было тебя заставлять его целовать, понимаю. Просто… ну, на тот момент ничего другого в голову не пришло… Глупо всё, да?

Татьяна кивнула.

– Прости. Я виноват.

Девушка кивнула дважды.

– Хочешь, дай мне по башке. Так будет честно.

– Хочу. Очень хочу, офицерик! Но честно вот так будет. – И она так же страстно и долго поцеловала обалдевшего Василия. Потом обернулась и глаза в глаза предупредила: – Я за сон в дозоре сполна рассчиталась. Ежели кто опосля руки распустит, переломаю!

– Моя внучка, – с гордостью протянул дед Ерошка, когда горячая красавица, поправив папаху, решительно вышла из пещеры, на ходу прихватывая верное ружьё.

– Давно хотел вас спросить, – махнув рукой на заторможенного друга, господин Кочесоков повернул разговор со стариком в другую сторону, – Бескровная – это прозвище, кликуха, псевдоним, погоняло или всё-таки уже фамилия?

– Татьяна-то мне по матери внучка. Батька её лихой атаман был, из Бескровных. Старый казачий род. А прозвище-то у них такое от того, что атаман-от кровь своих бережёт. Скока в поход взял, стока и вернул!

– Ох, мы с Василием думали, что она у вас без крови всех убивает – ну там, душит или ядом травит. А это фамилия, получается? Ух ты…

– У казаков-то много необычных фамилий, – хмыкнул в усы старик, огладил бороду, припоминая, и зачастил: – Дурындин, Полубес, Цепляев, Твердохлебов, Растеряев, Раздайбеда, Тюрьморезов, Дерикозов, Кривоплясов, Вислоухов, Бураков, Кривозубов, Косоротов, Гнилопуз, Желтобрюхов, Хромушин, Недомерков, Косой, Ноздря, Сопляков, Разоглядов, Кадигроб, Сгорихата, Перебейнос, Недорубов, Толстобров, Ширинкин… Дак-от продолжать долго можно, кажная фамилия от прозвища идёт, а прозвища те люди не задаром раздают. Иное и заслужить надобно!

– Ого! – только и выдохнул студент-первокурсник.

Хотя чего там особенно удивляться-то? Практически у всех народов клички переходили в фамилии, многие наивные люди в старые времена специально шёпотом давали ребёнку истинное имя (для себя и близких) и глупое, смешное, нелепое прозвание, чтобы отпугнуть и обмануть злых духов. На самом деле, рассуждали они, есть ли смысл изумлённому бесу вредить человеку, которого зовут Косой или Гнилопуз? Ему вроде как и без того уже досталось по жизни. Но истинное имя быстро забывалось, а вот кличка приклеивалась намертво – не смоешь, не отдерёшь!

…А вот уже вечером, за ужином, когда у маленького костерка мирно собрался весь отряд, все четыре души, будущие историки (историки из будущего?) наконец-то смогли толком поговорить по поводу предложения маленького шайтана. И хоть на первый взгляд, обсуждать-то было особо нечего – за Линией вольготно расположился некий общий враг, коего по-любому надо гнать – но можно ли объединяться с нечистым для достижения праведной цели?