Книга Хочу быть твоей - Юлия Николаевна Николаева

Вот ведь… Столько событий за последние дни, и вдруг тупик, затишье. У Катьки зазвонил мобильный, я непроизвольно прислушалась, быстро поняв: Тима. Общались они нейтрально. По всей видимости, Тима спросил, как она себя чувствует, не нужно ли что привезти, а ещё обо мне. Катька сказала, что я дома, и все хорошо. Ну да, что хорошего-то? Она беременная мать-одиночка, я вообще неприкаянная, лежим две сестры по разным комнатам и не общаемся. Как так вышло?

Встретились мы в обед за столом.

— Тима звонил? — спросила ее, поедая суп. Катька кивнула. — Как у вас с ним?

— Никак, — пожала она плечами, — вот просто никак.

Я немного к ней присмотрелась.

— Жалеешь, что забеременела?

Сестра пожала плечами.

— Не знаю. Нет. Просто… — она грустно усмехнулась. — Просто сказки не получилось. А так хотелось.

— Кать, ты молодая красивая женщина, ну и что, что с ребенком, найдешь еще кого-нибудь.

Сестра не стала комментировать. Я, еще поглазев, спросила:

— Ты бы за Тиму вышла?

— Конечно. Это же лучший вариант из всех.

Почему-то эти слова резанули слух.

— Все еще любишь его?

Катька вдруг, нахмурившись, отложила ложку, уставившись в окно.

— Люблю-не люблю, какая разница, — наконец, ответила, поворачиваясь ко мне, — я пережила стадию, когда тряслась, что он меня бросит, что все разваливается. Теперь просто спокойно.

— Что ты вообще о нем знаешь? — вопрос сорвался с губ сам по себе. Катька посмотрела непонимающе. — Я имею в виду, он ведь что-то рассказывал?

— Рассказывал… Родом из Питера, сюда его вроде как партнер по бизнесу вытащил, вместе работать.

— Что за бизнес?

Катька захлопала глазами.

— Строительство вроде, Тима как-то не распространялся. Он вообще не особенно любит о себе рассказывать. Говорит, жизнь его не была полна приключений и острых поворотов, все, как у всех.

Очень удобная позиция, подумала я. Затесаться среди толпы, слиться с ней. Только вот как-то он заработал свои капиталы, зачем-то жил много лет в Индии, и просит прощения у Ангела во сне. Ох, не прост Тимофей Самохин, чую, совсем не прост.

— А ты, что ты ему о нас рассказывала? — снова пытливо уставилась на сестру. Катька ответила тем же.

— С чего вдруг такие расспросы? Какая разница, кто он, кто мы. Все равно у нас с ним все кончено.

— Он отец твоего ребенка, звонит узнать, как ты себя чувствуешь вот, так что в любом случае, не все так просто. Отрубить и забыть не получится, Кать, хотя ты к этому, кажется, стремишься.

— Да пошел он куда подальше, — отбросив ложку, сестра ушла в комнату. Я только головой покачала, ладно, спишем на гормоны. Общение у нас и так никогда не ладилось, а тут уж точно перебор: учим друг друга жизни. То она меня, то я ее.

Помыв посуду, прошла в свою комнату. Сколько лет мы тут с Катькой ютились вместе на одном диване… Делали уроки по очереди за столом. А теперь она в другой комнате, а по мне, словно в другой жизни. Да, мы никогда не были близки. Может, в этом наша беда. Противостоять матери, объединись мы друг с другом, было бы легче. Но Катька боялась ее ровно в той степени, в какой не боялась я. Я очень быстро привыкла к тому, что она постоянно кричит, толкает, бьет меня. Научилась не обращать на это внимания, потому что избежать все равно не удастся. Даже если я буду пай-девочкой похлеще Катьки, мать будет меня корить за это. Потому я просто терпела все тычки, принимая свое место в семье. Терпела, но не прогибалась, делала то, что хотела. Если все равно будут наказывать, зачем лишать себя удовольствий?

А вот Катька другая. Совсем другая. Она всегда боялась, что ее мирок рухнет, потому что не знала, как жить в этом большом мире.

Два часа ночи. Два чертовых часа ночи. Ключ в замке, кажется, скрежещет так громко, что уши закладывает. Я аккуратно захожу в прихожую. Нет, вообще-то знаю, мать не будет меня стеречь с ремнем наперевес, но если случайно разбужу — мало не покажется. Разувшись, тихо проскальзываю в комнату. Катька спит у стены, укрывшись простыней, лето в этом году жаркое, в квартире духота. Тихо присев на край дивана, начинаю раздеваться, чувствуя на теле запах Артема, до сих пор помня его поцелуи, объятья. По телу невольно пробегает волна, покрывая кожу мурашками, скручиваясь внизу живота. Надо бы в ванную, но опасно. Лучше утром, когда мать свинтит на работу. Натянув одну из старых футболок, ложусь рядом с Катькой, не накрываясь. Она вдруг поворачивается ко мне всем телом, и мы смотрим друг на друга несколько секунд.

— Ты занималась сексом? — вдруг спрашивает сестра, и я чувствую, как мои щеки начинают пылать. Хочу что-то ответить, но не знаю, что. Катька продолжает. — Каково это?

— Что? — хлопаю я глазами.

— Ну секс. Каково это? Правда, так хорошо?

Я молчу, наверное, пару минут. Для начала перевариваю сам факт того, что моя сестра интересуется подобными вещами. Я-то думала, она оргазм только от зубрежки получает. Потом осмысливаю, что она говорит о таких вещах со мной. Да мы ни разу по душам не разговаривали, а тут с ходу вот такое. Следом понимаю, что Катьке двадцать пять, а подруг у нее особенно нет, так что обсуждать этот вопрос не с кем. Да и вообще, обсуждать, что в двадцать пять ты еще девица и ни разу с мужиком не целовалась — это странно. Мне становится остро жаль ее, как-то по-женски, что ли. Хотя какая из меня женщина, в мои-то пятнадцать? Сейчас я, наверное, вижу в Катьке живого человека, а не робота, как обычно. Но сам вопрос ставит в тупик. Вот как о таком рассказывать?

— Это… здорово, — говорю, наконец. — Но… Здорово, когда любишь по-настоящему.

Катька молчит.

— А если не любишь? — спрашивает.

— Я не знаю. Просто не могу представить, что можно делать это без любви. Это… Это как-то неправильно. Мы как бы соединяемся в одно целое. Без остатка, душами, телами. А если только телами… Я не знаю…

Путано и глупо вышло. Катька, наверное, не об этом спрашивала. Сестра, откинувшись на спину, смотрит в потолок.

— Значит, вы любите друг друга? — спрашивает в итоге.

— Да, — я отвечаю так просто, что сама на миг удивляюсь. Ведь и правда любим. И повинуясь странному порыву, вдруг рассказываю. — Знаешь, в парке есть старый дуб, недалеко от входа, вплотную к изгороди, которая возле церкви. Мы там встречаемся. Это место находится одинаково от моего дома и его. А еще со стороны изгороди есть дупло. И мы с Темой там что-нибудь прячем друг для друга. Если вдруг кто-то из нас будет случайно проходить мимо, то всегда может заглянуть и найти весточку… Думаешь, это очень по-детски? — смущаюсь под конец рассказа.

— Это очень мило, — отвечает Катька, — надеюсь, ты будешь с ним счастлива.

— Я уже счастлива, — говорю ей, тут мы слышим, как за стеной начинает ворочаться мать, и затихаем. Через несколько минут Катька говорит: