Книга Сварить медведя - Микаель Ниеми

– Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой[20].

– Иоанн, семь-тридцать восемь, – без запинки ответил Нутти и прильнул к ковшу, успев при этом подмигнуть просту.

– Сауна топится, – сказал Юхани и продолжил стих Евангелия – Воистину, Царство Небесное уже близко.

– Хватит проповедовать, – решительно сказала Брита Кайса и чуть ли не пинками начала загонять гостей в дом. – Сначала набейте животы.

Я шел за мужчинами, прислушиваясь к каждому слову этих знаменитых проповедников. С тех пор как прост начал борьбу за духовное пробуждение верующих, они были глашатаями его идей в нашем скупом и суровом северном краю. Было очень трудно – их необычные службы встречали в лучшем случае насмешками, а иногда шли в ход и кулаки. Юхани был одним из самых рьяных миссионеров проста, он организовывал в селах школы, а по вечерам разъяснял слово Божье взрослым.

Я ходил за ним по пятам, но он не обращал на меня ни малейшего внимания. Я с наслаждением вдыхал запах странствий – мокрой шерсти, пота и дегтя, видел, что и гости, и прост взволнованы и полны ожидания, как перед любовным свиданием.

В кухне Юхани неожиданно резко повернулся, хотел взять что-то из своего рюкзака, и я не успел отскочить – мы стукнулись лбами, да так, что у меня посыпались искры из глаз. Звук был такой, будто разбили глиняный горшок. Он не сказал ни слова, только уставился на меня, потирая свою несчастную голову. Остальные уже рассаживались за столом и ничего не заметили.

– Annaantheeksi, – пробормотал я, сдерживая слезы стыда. – Простите…

Юхани помотал головой, борясь с головокружением. Он стоял совсем близко. Я не столько увидел, сколько почувствовал, что он старается сказать что-то остроумное по поводу нашего столкновения, унять раздражение.

– Деревянная голова… у тебя деревянная голова, парень.

– Простите, – повторил я.

– Но есть и преимущество. С таким поплавком не утонешь.

Я потрогал лоб – там набухала внушительная шишка. Юхани словно вызывал меня на поединок, и я попытался срочно придумать ответ на его посылку. Прост прав – умей я говорить, обязательно что-нибудь пришло бы в голову.

– У меня нет такого дара… я не умею говорить… – пролепетал я и сам почувствовал, что краснею.

Юхани молниеносным движением выхватил клинок из ножен на моем поясе и потрогал лезвие большим пальцем.

– Острый… – одобрил он. – Язык – не дар. Язык всегда с тобой. Он почти ничего не весит, как этот клинок. Язык и есть клинок, но следить, чтобы он не тупился, ты должен сам.

Изящно и быстро он перебросил нож из руки в руку и протянул его мне рукояткой вперед.

Я молча сунул нож в ножны. Два – ноль в его пользу. Такой поединок мне в жизни не выиграть.

Пекка пошел к сауне колоть дрова. Поиграл колуном, проверил баланс, похвалил кузнецов в Кенгисе, и за три минуты выросла целая поленница. Огонь в печке полыхал, камни медленно раскалялись – сауна готовилась к приему дорогих гостей.

Вернулись в дом: еще осталось время для разговоров. Я внимательно слушал. Голова до сих пор гудела, но я уже не мог определить почему – то ли от удара, то ли от того, что слова Юхани пробили в моем наглухо закупоренном сознании дыру и в эту дыру клокочущим потоком устремился новый, почти неизвестный мне мир. Эти дядьки, согнувшиеся над своими Библиями с тысячью закладок, мгновенно находящие нужный стих. Они говорили о начатом простом движении за духовное обновление, возрождение, пробуждение, называя его по-разному, но суть сводилась к одному: люди севера не должны и не могут жить по-прежнему – в темноте и поголовном пьянстве. Прост начал свою борьбу в Каресуандо, но теперь волны, как от землетрясения, покатились по всему краю – и на запад, и на восток. Но не так уж гладко. В Каутокейно – разброд и шатания. Пер Нутти рассказал, что несколько человек – он назвал их по именам: Уле Сомбю, Аслак Хаетта, Расмус Спейн и еще человек пятнадцать – посадили в каталажки в Тромсё и в Альте. На суде их обвинили в нарушении порядка и ереси.

– Ереси? – переспросил прост.

– Хаетта и Сомбю начали выкрикивать, что они и есть Господь Бог и Христос. Не где-нибудь, а в храме.

– Не может быть!

– Полно свидетелей.

– Господь Бог и Христос! – ужаснулся Юхани. – Надо срочно идти туда и вправить им мозги.

Священники долго обсуждали «работу в нашем винограднике», как они называли свою неустанную, ни на день не прекращающуюся проповедь во славу духовного пробуждения. Называли село за селом, хутор за хутором, и со шведской, и с норвежской, и с финской стороны. Рассказы о чуде спасения, горячие, но спокойные теологические споры – я многого не понимал, но видел, с какой глубокой серьезностью и с каким увлечением занимались эти люди своим делом.

Особенно тревожило их положение в Пайале.

– Взошли ли посеянные вами семена, брат мой? – спросил Юхани.

– Семена! – горько усмехнулся прост. – Может, когда-нибудь и взойдут. Земля здесь черства и тверда, как скала.

Он рассказал про бесконечный поток жалоб в Соборный капитул, пожаловался, что вынужден теперь читать каждое воскресенье не одну проповедь, а две. Одну – традиционную, тишь да гладь, а другую – для пробужденных, где дозволяется присутствие Святого Духа. И приплюсуйте бесконечные нападки и пасквили в газетах. Можно бы и не обращать внимания, но тогда люди решат, что все, что пишут, – правда. Значит, надо тратить время и писать длинные ответы на лживые обвинения.

– Единственное преимущество Пайалы перед Каресуандо – картофель здесь лучше себя чувствует, – усмехнулся прост.

– Значит, господа в Пайале никак не хотят просыпаться, – подытожил Пекка с отвращением.

– И не только господа, рабочие тоже. Дайте ему графинчик с перегонным – и он счастлив.

– Вся надежда на детей, – задумчиво сказал Юхани. – Не знаю, с чем сравнить…но когда ты видишь мальчонку или девчушку, как они водят пальцем по книге и читают вслух имя Господа…

Юхани рассказал о своей учительской деятельности, как он на несколько недель собирает детей в миссионерские школы. Родители поголовно неграмотные, едва могут поставить закорюку вместо подписи, но они охотно посылают детей учиться, и когда ребенок начинает читать, то смотрят, как на чудо. В последний день он обычно собирает всех, и детей, и родителей, на молитву и просит кого-нибудь из малышей почитать из Писания. У всех слезы на глазах, а взрослые мужики и тетки подходят и спрашивают, нельзя ли им тоже поучиться читать.

Брита Кайса присела за стол к мужчинам.

– Только образование, – сказала она важно. – Только образование даст народу свободу. Последний бедняк не так уж беден, если умеет читать и писать. Даже финны, даже саамы смогут выучиться на учителя, врача, ученого. Вот это и есть будущее нашего края. Свободные, грамотные, богобоязненные люди не понесут последний медяк кабатчику…