Книга Когда проснется Марс - Вера Огнева

– Флавий Анней – добрый человек, – донесся голос Гиппократа. – Ответственный гражданин, филантроп, покровитель сирот.

– Рад за него, – буркнул Энцо, глядя на мрамор под ногами.

– Он не такой, как все. Любому готов помочь.

Да что за нравоучения? Еще их не хватало! Энцо вскинул голову, посмотрел на Гиппократа в упор. Тот так и застыл с приклеенной улыбкой, сжался, будто Энцо мог ударить.

– Слушай сюда, дед. Хорошо быть покровителем и добряком, когда есть что пожрать, – он обвел рукой храм, – и где поспать. А когда жрать нечего, и дети подыхают, и легионеры гоняют с уровня, тут уже об одном думаешь. О жопе своей.

Гиппократа грубые слова не смутили.

– Но если каждый приложит немного усилий, то вместе мы изменим мир к лучшему, – сказал он. – Мы сможем.

Энцо уставился на старика. Марсовы яйца, да тот и правда верил своим словам, вон как глаза таращил! Лампы подсвечивали белый пух его волос, из-за чего казалось, что голова дымится. Руки сложены на коленях, на морщинистых запястьях штуки четыре сенсоров разного назначения.

Куда такому понять? Даже если сильно захочет, не сможет.

Из-за стены донесся глухой, но очень знакомый пшик. Энцо узнал бы этот звук из тысячи.

– Что-то случилось? – насторожился Гиппократ. – Вы что-то услышали?

Не ответив, Энцо нетерпеливо сбросил его руку со своего плеча, сбежал по ступеням и, крадучись, пошел на звук. Заметив, что Гай увязался следом, Энцо шикнул на него.

– Но я хочу… – затребовал Гай.

– Никаких «хочу», тут оставайся, – отрезал Энцо. Еще мелкого не хватало, следить за ним, чтобы не пришибли. Вытащив распылитель, он встал сбоку от дверей, за которыми скрылся жрец. Знаком велел бабам спрятаться, и те сразу рассосались кто куда.

Сканер у двери не работал, и Энцо легонько надавил на створку. Та беззвучно откатилась в сторону. Помещение, куда попал Энцо, было вытянутым, рассеченным стеллажами на несколько секций. На полках лежали рулоны тканей, какая-то пластиковая мелочь, сильно пахнущая химией жижа в колбах. В отдалении тьму разбавлял желтоватый свет «вечной лампы». И слышался шепот.

Энцо выглянул в проход – с места, где он стоял, видно не было. Подкрался поближе, сунулся за очередной стеллаж и оскалился от увиденного.

Жрец лежал на спине, раскинув худые руки. Над ним склонилось двое мужиков в черных куртках Земного Водоснабжения. Оба небритые, на руках защитные перчатки, на лицах респираторы. Один, повыше и посильнее, сунул «пиллум» за пояс. Второй старательно обыскивал тело жреца. Затем выпрямился, хрустнул шеей, разминая спину.

– Нету ни хрена.

Первый махнул на него рукой.

– По-любому должно быть, ищи лучше. И быстрей, в зале кто-то пасется.

– Да нет ничего, ни карт, ни цацек, – с раздражением повторил второй.

– Чип на руке есть?

– Точно…

Они склонились над телом снова, задрали жрецу рукава, стали осматривать его запястья. Один полез в набедренную сумку, вытащил сканер на батарейках.

Зрелище казалось знакомым. Так крысы сбегались на падаль в тоннелях. Оставишь мертвеца на ночь, не успеешь похоронить, а наутро на нем уже с десяток пирует. Снуют по телу, трутся друг о дружку, жадно попискивают, дерутся за кусочки пожирнее…

Энцо поднял распылитель, сделал два коротких выстрела. Два фонтанчика пыли взметнулись в воздух, и номера повалились друг на друга, навзничь. Каждому не хватало полголовы.

Теперь в заряднике остался один выстрел. Негусто. Энцо перекатил убитого номера на спину, вытащил из-за его пояса «пиллум». Осмотрел, нажал кнопку диагностики и довольно хмыкнул, когда экран на рукояти выдал цифру «одиннадцать». «Пиллум», конечно, бил не так сильно, как распылитель, но при удачном попадании из него можно уложить замертво. Стоило прихватить с собой.

Лицо жреца было мирным, гладким. Энцо на своем веку повидал достаточно жмуриков, и мало кто не таращил остекленелые глаза и не вываливал язык. А этот лежал себе, типа спать прилег. Кажись, сама Конкордия подогнала ему благодати.

И снова у Энцо не было монетки, чтобы накрыть глаза. Что за невезуха.

– Что там? Что? – подбежал Гай, когда Энцо вернулся в зал.

– Ничего, – отмахнулся тот. – Пошли отсюда.

* * *

Раньше на порог «Нимфы» его бы даже не пустили. В эту пафосную стекляшку ходили богатые патрицианки и туристы. Мышиного цвета здание походило на перевернутый стакан, купол прозрачный, как стеклянное дно, магазины расположены по кругу, а посреди, с первого до последнего этажа – гигантский цилиндр-аквариум, теперь разбитый и пустой.

Раньше «Нимфа» мигала рекламой и подсветкой, как телепанель, кричала музыкой и сотнями людских голосов. Теперь она выглядела мрачной и покинутой. Очень мрачной и очень покинутой, с дырами выбитых окон, кровью и налипшими волосами на полотне замершего траволатора. Энцо даже не заходил бы туда, не шатайся по уровню «пауки».

В животе предательски заурчало. Сколько они уже не ели и не пили? Двенадцать часов? День? Энцо потерял счет времени. Язык прилип к небу, навалилась слабость.

Он толкнул дверь, вошел первым, осмотрел холл через прицел «пиллума». Уходящие к куполу кольца этажей, в овальном пролете между которыми парила рекламная панель. Разбитые витрины, разбросанные по полу вещи и дохлые рыбины, которые страшно воняли. Мертвое тело у диспенсера с водой. Он даже не стал всматриваться – меньше знаешь, крепче спишь.

– Где здесь пожрать? – спросил у подошедшего Гиппократа.

– С сорокового по пятидесятый этажи, – ответила за него блондинистая девица-патрицианка и улыбнулась. Энцо невольно вытаращился на ее зубы: идеально ровные, белые. Очень неестественные.

– Что, прям десять этажей со жрачкой?

– Все десять, да, – радостно кивнула девица, будто сама эти этажи придумала и отгрохала. – На любой вкус.

Энцо задумчиво кивнул. Неправильно это. Зачем целых десять этажей, чтобы набить брюхо?.. Брюхо-то одно, ему немного надо.

– Веди, – он развел руками. Девица припустила через холл, мимо неработающего подъемника, к колонне из тонированного стекла, за которой оказалась пожарная лестница.

А на тридцатом девицу застрелили.

Голова просто раскололась, плеснула кровью. Горячее заляпало спецовку, тело повалилось на Энцо и дважды дернулось под новыми выстрелами. Еле удержав равновесие, Энцо выстрелил в ответ. Ясен пень, не попал.

Палили с верхнего пролета, с тридцать первого этажа. Откуда точно, Энцо выяснил через несколько минут, уже из прикрытия. Лестница наверху была пуста, но он был уверен – стоит ему подняться, как его превратят в решето. Они ждали, что он так сделает. Они думали, что выбора у него нет.

Улучив момент, Энцо выскочил на этаж и пробежался до края балкона. Оттолкнулся от перил, зацепился за стропу рекламного плаката. Конструкция качнулась, Энцо рывком подтянулся выше, обдирая ладони.