Книга Шок-рок - Стивен Кинг

— А кровь, что ж… она помогает нам поддерживать прекрасноесостояние, понимаешь? Но нам нравилось делать это тонко — расследования могутдоставить массу неприятен остей, согласна? Поэтому когда мы взяли тебя, мыосторожно вскрыли вену — вот там, у тебя на шее, где это не видно под волосами.Ты так накачалась, что ничего не почувствовала. Просто немного крови, только ивсего. Потом мы тебя залатали и отправили восвояси. — Увидев выражение ее лица,он сделал круглые глаза. — Ну да, конечно… мы все тобою попользовались. Но этобыло раньше, чем мы поняли, что ты за девчонка, кем ты оказалась на самом деле.

Внезапно он подпрыгнул и плашмя шлепнулся на ее кровать.

— Предлагаю сделку, — шепотом проговорил он. — Посколькуэтот осел Вэл выпал из игры, у нас появилось место для нового члена группы. Нотолько одно. По условиям сделки одновременно должно быть пятеро. Невероятноепреимущество этого предложения, разумеется, в том, что ты живешь вечно. Этогарантирует, что ты не выкинешь какую-нибудь глупость типа попасть под машину,как Вэл. Если присоединяешься — к тебе возвращается твоя юность. Ты стала быблестящим выбором, Конни. Потому что… тогда твоя дочь.

Ее глаза округлились от ужаса.

— Но мы оставляем решение за тобой, — продолжил Вайли. —Обеих мы взять не можем. И не возьмем ни одну из вас, если не захотите. Видишьли, — и он криво усмехнулся, а глаза слегка сверкнули, то ли отражая светмолнии, то ли сами по себе, — то, что мы поклонники дьявола, еще не означает,что мы — плохие ребята.

Наконец она преодолела свой паралич и бросилась на него…

От этого броска она проснулась.

Она огляделась по сторонам. Ничего не изменилось. За окнамипо-прежнему бушевала гроза, она находилась в своей комнате, и…

И тут она вскрикнула. Кубок был здесь — здесь, на ее ночномстолике.

Она скатилась с кровати, схватила его и, спотыкаясь, поскальзываясьи едва держась на ногах побежала вниз по лестнице. Она выбежала наружу, в сад.Кубок сверкал в руке. Садовые инструменты валялись в беспорядке, потому чтораньше ей некогда было собирать их. Схватив лопату, она принялась яростно рытьяму. Волосы промокли от дождя. Глядя на свои руки, вцепившиеся в лопату, онаувидела, что они действительно в крови Вэла. Кровь возникла вновь, как раковаяопухоль, но она не стала обращать на нее внимания. В данный момент ее занималотолько одно: избавиться от этой вещи, от этого пугающего предмета.

Тело бросило в жар, с которым ничего не мог поделать дождь,капли которого барабанили по голове. Внутри вновь зазвучал голос ее матери — ноона отключила его, лихорадочно выбрасывая из ямы все новые комья земли. Потомотбросила лопату, схватила кубок и уже примерилась швырнуть этот кубок туда,где ему было должное место…

Но в его блестящих боках увидела отражение своего лица.

Выглядела она как безумная старая ведьма. Весь макияж давносмыло, бесформенные сосульки волос, брызги крови, застывшие на лице, которые вомраке смотрелись как старческие пигментные пятна…

Вечная жизнь… возвращенная юность…

Она взглянула на кубок. В нем появилась жидкость, которой —она могла поклясться — раньше не было. Капли дождя падали внутрь, и было быочень просто…

Теперь зазвучали другие голоса, нашептывающие,подбадривающие…

— Отдай это мне!

Этот голос раздался явно не в ее мозгу. Он раздался из-заспины. Резко обернувшись, она увидела Винд.

Она держала лопату.

— Отдай это мне, мать. Быстро!

Конни мгновенно поняла все. Под раскат грома она поняла, чтоВайли, а возможно, и кто-то другой, точно так же явился и ее дочери.

Обеим было сделано одинаковое предложение.

Один выход. Одна возможность…

Голова гудела от множества тревожных, кричащих голосов. Ногром перекрыл их.

— Это мой, — с нажимом сказала Конни.

— Сука! — взвизгнула Винд. Глаза ее дико сверкнули, сознаниепомутилось. — У тебя был твой шанс. У тебя было более чем достаточно шансов! Тыпроворонила все! Семью! Свою жизнь! Меня! Все! Какого черта тебе за это теперьнаграда?!

Это кричала не дочь. Однозначно. Винд не произнесла быэтого, не подумала. Винд не могла орать на нее, как безумное привидение.Видимо, это нечто иное, какой-то толчок…

Толчок.

Винд толкнула ее. Конни попятилась, запинаясь, и гневзахлестнул сознание, не оставив ничего, кроме одной голой ярости.

— Потому что я заработала это! Я заслужила! Мучениями сматерью, с тобой, с сорока годами жизни в дерьме! И на этот раз, пропади всепропадом, я поступлю как надо! — Тело горело повсюду, где остались пятна кровиВэла, но она больше не обращала на это внимания. Все, что она видела — взгляддочери, прикованный к кубку.

Винд шагнула к ней, неловко, но злобно замахнувшись лопатой.Конни отступила и споткнулась о заступ. Быстро поставив кубок на землю, онасхватила этот заступ.

Небо одобрительно рычало, в то время как две женщины яростнопринялись мутузить друг друга. Конни удалось нанести скользящий удар, из носаВинд брызнула кровь. Винд по-звериному бросилась вперед, лопата вонзилась в бокКонни, сбив дыхание и — она не могла понять наверняка — рассадив кожу илисломав ребро.

Визжа, они выкрикивали проклятия, выплевывая из себя годыгоречи, оскорблений и боли. Каждая припомнила все, что было плохого в своейжизни, обвиняя в этом другую. В висках стучала кровь, глаза горели яростью, онидрались в жидкой грязи, нападая, промахиваясь, сцепляясь, визжа, чертыхаясь,пока не перестали узнавать друг друга. Пока не превратились в двух дьяволиц,двух исчадий ада.

И сверкнула молния…

И когда обе изготовились к бою, сжимая в руках простыесадовые инструменты, которые превратились в орудия уничтожения, одна из них вмгновенном свете молнии увидела другую — увидела в очищающем свете, и этозаставило ее вспомнить, кто они такие. Заставило ее вспомнить о связи междуматерью и дочерью, которую невозможно разрушить, несмотря на любые уловкидьявола…

И она заколебалась, на мгновение взяв под контроль своичувства.

Это было ошибкой.

Потому что острый металл, вскинутый другой, рассек ей головус такой силой, что чуть не снес верхнюю часть черепа. Она покачнулась — умеревраньше, чем упала на землю, и капли ее крови брызнули в кубок, смешавшись с тойжидкостью, которая была в нем.

Единственная оставшаяся в живых женщина стояла, тяжело дыша судорожновздымавшейся грудью. На краткий, кратчайший миг она осознала жестокое зверствотого, что совершила.