Книга Царские трапезы и забавы. Быт, нравы, развлечения, торжества и кулинарные пристрастия русских царей - Александр Петряков

Царь с семьей жил и работал в основном в Александровском дворце Царского Села и поэтому имел возможность отдохнуть на свежем воздухе. Зимой он, подобно своему отцу, расчищал от снега дорожки в парке (есть его фото с лопатой), катался с сыном на лодке и так далее. По вечерам они с Александрой Федоровной любили ходить в гости. Чаще всего навещали подругу царицы Анну Танееву, ее дача находилась ближе всех к Александровскому дворцу. На таких посиделках они развлекались домашними концертами, где мог появиться какой-нибудь фокусник или чревовещатель, всякими играми и прочим. Николай в своем дневнике с удовольствием отмечал, как хорошо они у Ани «поиграли, закусили».

В воскресные дни, как и положено, царь посещал церковь, выполнял те или иные представительские функции, совершал более длительные, чем в будни, прогулки, общался с детьми («смотрел кинематограф с сыном и его товарищами»).

Ну а теперь немного о домашних животных. Современники вспоминают, что во дворце жили собаки, кошки, попугаи, рыбки и прочая живность. Анна Вырубова в своих мемуарах пишет, что у Николая II был пес Иман (а до Имана – Ворон), а когда он околел и собственной собаки у него не стало, царь гулял с одной из колли, которые содержались в парковом павильоне. У царицы была собачка Эра, английский терьер, она бросалась на людей, внезапно выскакивая из-под кресла или кушетки. У наследника были спаниель Джой (подарок к его десятому дню рождения) и кот, с которым он спал. Впрочем, от кошек его держали подальше, опасаясь, что его, больного гемофилией, они могут поцарапать. (Собака, кстати сказать, пережила своего хозяина. Джой путешествовал с наследником в Тобольск и затем в Екатеринбург, остался жив после расстрела хозяина и был переправлен в Лондон, где нашел приют в Букингемском дворце.) При дворе жил также осел Ванька, подаренный царской семье цирком Чинизелли. П. Жильяр в книге «Николай II и его семья» вспоминает, что ослик умел выворачивать карманы в поисках сладкого и забавно грыз мяч. Надо сказать, что царю, царице и их детям постоянно дарили самых разных животных, в том числе и диких, которых потом отдавали в зоопарки.

Вырубова пишет, что у дочери царя Татьяны были две собаки – буль Ортино и кинг-чарльс Джимми (подарок Вырубовой; он был найден убитым после расстрела царской семьи). Особую привязанность царевна питала к Ортино, с ним она не расставалась и во время ссылки, в последний раз песик упоминается, когда она несла его вместе с тяжелым чемоданом на Екатеринбургском вокзале.

У другой царской дочери, Ольги, любимцем был кот Васька, который, понятное дело, находился во вражде с Ортино, и они постоянно устраивали во дворце «разборки», сметая все на своем пути, тем самым развлекая венценосных домочадцев. Ошейники для царских собак, кстати сказать, делал сам Фаберже, украшая их полудрагоценными камнями. Он же изготовил камею с изображением любимой собаки царской дочери, а также ее фигурки из хрусталя и полудрагоценных камней.

Другие царские дочери также имели своих питомцев. У Марии был сиамский кот, у Анастасии – маленький пекинес, опять же подарок Вырубовой. Так как век животных недолог, то царские питомцы менялись, и мы рассказали лишь о немногих, упоминаемых в источниках.

Здесь скажем еще об одной забаве царя. Николай II довольно часто выходил на прогулки с ружьем или винтовкой, и в аллеях Александровского парка постоянно звучали выстрелы: монарх отстреливал ворон, бродячих собак и кошек. Этим же он любил заниматься и в Могилеве во время войны, благо досуга у него там стало больше. Об этом он упоминает и в своих дневниках. Так как велся учет царским трофеям, то до нас дошли любопытные цифры. Царь застрелил более 20 тысяч ворон (за 6 лет), 11 с половиной тысяч собак и более 18 тысяч кошек в период с 1884 по 1911 годы. Эти данные приведены в книге Игоря Зимина «Царская работа». Думается, далеко не все кошки и собаки были бродячими, наверняка многие из них имели своих хозяев.

Едва наступало лето, государь с семьей отправлялся в отпуск. Александра Федоровна считала, что после семи месяцев каторжной службы, когда Ники работал, «как негр» (напомним читателю, что Николай уделял работе не более восьми часов), следовало отправляться на отдых в финляндские шхеры. Путешествие проходило в комфортных условиях яхты «Штандарт» и посвящалось исключительно отдыху, ибо Николай «делами совсем не занимался». Распорядок дня и время трапез, впрочем, почти не менялись. К утреннему и вечернему чаепитиям искусный пекарь Ермолаев изготавливал «прекрасные печенья, маленькие, с копеечку, калачики, молочные розанчики, удивительные слоеные булочки и витые соленые батоны, которые, разогретые, получались просто объедение». Это из воспоминаний одного из служивших на яхте «Штандарт» морских офицеров, которых Ермолаев, по доброте душевной, угощал своей выпечкой. Шеф-повар Кюбе и здесь готовил свои изумительные блюда и при случае выполнял также и обязанности метрдотеля. Хотя, конечно, такое могло быть лишь на яхте, но не во дворце, где всякая официальная трапеза проходила по строго установленной церемонии.

Так называемый крымский «бархатный сезон» царская семья проводила в Ливадии. Завтракали в полдень, с трех дня до вечернего, пятичасового, чаепития (царь пил чай непременно с молоком и калачами), прогулка у моря, в восемь вечера, как всегда, обед, затем разговоры и игры до полуночи.

Здесь, в Крыму, в царское меню попадали блюда из местных продуктов, в частности из черноморской рыбы. Самой редкой и очень вкусной считается морской петух. Это большеголовая рыба славится белым нежным мясом, похожим по вкусу на осетрину. В меню ливадийских обедов значатся также местные поросята, начиненные гречей с потрохами, до которых царь был большой охотник, а также ягнята и телята. И птица, разумеется. Кстати, порой она ставилась на стол оперенной.

Традиция подавать на пирах птиц в своем естественном виде идет с древности. Упоминания об этом можно найти уже у античных авторов, у того же Петрония, например в «Сатириконе». Делается это просто. Птицу, фазана, к примеру, ощипывают, облепляют тушку тестом, а в тесто втыкают перья и запекают в печке. Вот и все.

Ну и, конечно, крымские фрукты в изобилии стояли на столах, украшенных цветами в хрустальных вазах. Из крымских фруктов повара делали разнообразные десерты, такие как груши в хересе, сливы в красном вине, разнообразные компоты. Царь очень любил яблочные оладьи.

Кухня в Ливадии находилась через дорогу от дворца, и поэтому для того, чтобы блюда не остывали на пути к столу, построили даже маленькую железную дорогу. Но это проблемы не решило, поэтому доставленную с кухни еду, как и при отце Николая II, разогревали на паровых грелках. И еще одна особенность царских трапез: хлеб практически не употреблялся, заменой ему служили пирожки, кулебяки и расстегаи.

Весьма показательно, что даже во время войны, когда Николай II находился в Ставке как Верховный Главнокомандующий, он своих привычек не изменил. С утра, после чая, выслушивал доклад начальника штаба Алексеева («Этим часовым докладом, – вспоминает один из очевидцев, – и ограничивалась работа государя как Верховного Главнокомандующего»); после завтрака совершал полуторачасовую прогулку, перед обедом принимал генералов и прочих сановников. Питался здесь скромнее и находил в этом определенный плюс. «Благодаря войне, – говорил он одному из генералов, – я понял, что простые блюда гораздо вкуснее, чем сложные. Я рад, что отделался от пряной кухни гофмаршала». Хочу обратить внимание на скрытый и едва ли осознаваемый цинизм этой фразы. Действительно, стоило кинуть в пучину войны миллионы молодых и здоровых людей, чтобы почувствовать разницу во вкусе еды. Здесь у него работы было гораздо меньше, и он этому только радовался. От скуки палил из ружья по воронам.